Зимняя схватка

Суровая зима была в тот год. Снег плотным настом сковал землю, и под ногами, которые не помнишь от мороза, хрипло трещит дорога. Пальцы рук онемели. Ом дышит на них и не чувствует своего дыхания. Оно тоже стало холодным, мёртвенным, как и белый лес, сверкающий инеем в темноте ночи. Ом дышит на пальцы, прикладывает ладони к покрасневшим щекам. На их болезненном румянце застыли искры слёз, что катятся из почти ослепших глаз – так крепко ресницы слиплись между собой. Разомкнёшь их ненадолго, шага на два, зажмуришься от колючего ветра и уже не откроешь. Опять трёшь опухшие веки, а лёд царапает кожу. Пожалуй, лишь эта колючая боль напоминает о собственном существовании. Ветер качает Ом, дерёт своим стеклянным языком рукава и подол, мечтая оставить путника без последней защиты. Зимнее и летнее платья, давно надетые одно поверх другого, не греют. Куда им, истёртым до дыр, тягаться с метелью. Лучшее спасение от такой погоды – вовсе не выходить из дома. Но не каждому повезло в эту ночь греться у очага. У Ом нет дома. Нет и семьи. Единственная опора в жизни – меч; последняя отрада – память. Этого у Ом никому не отобрать. Даже ветру. Обезумев от изнеможения, Ом выхватывает из ножен меч. Лоскуты снега падают на дорогу под свист воздуха и клинка, которые слились в один тянущий звук. Если бы этому нашёлся свидетель, то он бы рассказал нам, как видел на пустынной дороге самого духа ветра, спустившегося с небес. Под безумную песнь вьюги танцевал он с мечом в руках и, обернувшись всполохом белого пламени, карал своих неразумных братьев. В городе Ом долго ищет место для отдыха. Разорённые податями и скудным на урожай летом, горожане сами голодают. Тяжко им принять незваного гостя. К счастью, встретился дом на опустевшей окраине. В его тесной сырой комнате, которую не топили несколько лет после смерти хозяев, Ом лежит на соломенной подстилке. Лунно-бледное лицо блуждает во мраке. Очень холодно и жёстко на промёрзшем полу, ноют после тяжёлой дороги кости. Не уснуть. Если и удастся задремать, то придут к тебе во сне тени неупокоенных душ. Протянут худые пальцы с выпуклыми узлами суставов к твоей шее. Сожмут... Ом открывает глаза и хватается за горло. Кашель ломает грудь, которую изнутри пронзают сотни самых острых и тонких ножей, и облако обрывистого дыхания тает у потолка. Давняя болезнь проснулась от вечного холода. Сейчас бы выпить чашку горячего отвара и сесть перед очагом, подставив пламени окоченевшие ноги и руки, как они оттают, – спину. Но нечего мечтать о такой роскоши. Она не для нищего воина. Вместо отвара – растопленный в ладонях снег; биение собственного сердца заменит очаг, и надо идти дальше. Что же заставляет Ом продираться через всю страну к столице? Разве плохо было странствовать по югу, ночевать в храмах, внимать мудрости наставников? Ведь были и лекарства, и пища для ума и тела, и покой. Ответ так прост и непригляден. – Пропустите, едет министр! – разносится над толпой зычный голос. – Всем отойти! Всем отойти! Вмиг улица освобождается, чтобы дать дорогу паланкину. Четверо носильщиков несут его. Спереди и сзади ещё по четыре воина. – Кто это? – спрашивает Ом. – Не знаешь? – удивляется лавочник. – Военный министр Ге. – А-а-а, тот самый, – кивает Ом. Политика не дело воина, потому любопытно посмотреть на того, кто отдал свой меч в услужение королю. – Где он живёт? Огромный двор с сотней построек и комнат обнесён сплошной стеной. Именно здесь служит один из лучших воинов страны, Им До Гон. В прошлом – свободный мечник, прозванный за свою жестокость Бескрылым драконом. Достаточно ли долго Ом бродит вокруг, чтобы пробудить его ядовитое любопытство? Ночи Ом проводит в таверне, насыщается теплом дома, готовясь к поединку. Но ни в первый, ни последующие дни никто не интересуется бродячим воином. Будто До Гону всё равно, что его ищут. Будто он так безоглядно предан генералу, что позабыл о собственной чести. Может быть, всё куда проще: он не узнал Ом. Спустя неделю Ом, не таясь, идёт в дом министра. С порога, пока волнение не обуяло волю, сообщает слуге: – Я хочу видеть господина Им. Слуга кланяется и убегает. Другой возвращается за гостем и ведёт через сад в покои господ. Необычно пустым кажется двор. Ещё накануне какое-то скрытое волнение охватило сам дом и целый город, и этот беспокойный запах, смятенное безмолвие слуг чувствует Ом. Приходится долго ждать в библиотеке в окружении высоких стеллажей, где необыкновенная тишина обволакивает со всех сторон. В ней мысли упорно возвращаются к неясным слухам, долетавшим до уха Ом на рынке. Говорили, что министр строг и горделив, невероятно могущественен и в последнее время недоволен своей марионеткой. Он попытается захватить власть, дай только время. Потому король, как мышь, затаился во дворце. Ом отодвигает дверь и выглядывает во двор. От неожиданности слуга, следивший за гостем, роняет тряпку и спешит спрятаться за угол, откуда и смотрит на Ом испуганными глазами. Ом же оглядывается. Никого. И опять эта тишина томительного ожидания. Похоже, сегодня, понимает Ом. Но замысленное генералом, не касается поединка, который в любом случае должен состояться. Ом берёт со стола шляпу и меч. Когда до главных ворот дворца останется несколько улиц, уже будет слышен рокот боя. Ом бежит к оставленному без охраны входу. На внутренней площади давка сражения. Живой стеной загораживает охрана короля вход в тронный зал. Отчаянием искажены лица защитников, которых становится меньше и меньше. Мгновение спустя солдаты генерала прорывают хилые ряды охраны. Воины заполоняют комнаты дворца. Заслышав топот, увидев окровавленные мечи, слуги разбегаются в стороны, подобно бусинам с порвавшихся чёток. Хрустальные зёрна скачут по каменным ступенькам и гибнут, раздавленные подошвой солдатских сапог. В панике тонет дворец и ею же упивается. Некому заметить и отделить от других ещё одного воина, непохожего на остальных своей невозмутимостью. Ом поднимается по ступеням и идёт туда, куда путь обычному человеку закрыт. Под резные крыши с расписанными огненными красками потолками, по полам из драгоценного дерева. Мечи воинов крушат перегородки и ширмы из тонкой бумаги, с той же лёгкостью секут шеи, и падают под ноги мёртвые солдаты и слуги, но ни на убийство, ни на красоту дворца не позволяет себе обернуться Ом. Ом ищет. Чутьё, особенно острое в период болезни, ведёт в верном направлении. Комнаты перетекают одна в другую, образуя бесконечный коридор. Однообразно тянется заснеженный двор, как вдруг над головой проплывает арка каменных ворот. Ом переступает порог, тела стражников и попадает во внутренние покои. Священная красота сада и изящных построек сокрыта снегом. Сейчас Ом не может видеть её, но чувствует. Так бы и стоять вечность. Зима, весна, лето, осень, зима... Природа будет меняться и всё-таки оставаться прежней. В этом заключено её незыблемое величие, постоянство, которое невозможно достичь человеку. Ом умиротворённо вздыхает. Прекраснее места не найти. Ом стоит у подножия ворот, а на другом конце сада белеют распахнутые двери величественного павильона. Внутри два человека. Они сражаются, и их зыбкие фигуры в проёме дверей трепещут и мечутся подобно огням свечей. Знакомо сияет меч воина, что нападает на человека в красном шёлке. Очень знакомо. Рука Ом находит рукоять меча, и пальцы послушно обнимают её шероховатую оплётку. Его время пришло. Пусть единственный раз неискоренимая гордыня Ом принесёт пользу своему хозяину. Ом спускается по ступеням, доходит до моста и ступает на его настил. Выпуклые глаза фениксов, сидящих на столбиках у начала перил, безразлично глядят вслед чужаку. За сотни лет своей жизни они видали многое. Ом идёт через мост, набирает в лёгкие побольше воздуха, чтобы не закашляться, и ясно, с силой объявляет: – Им До Гон выходи! Я, последний ученик мастера И, вызываю тебя на поединок! Двое, что сражались яростно, как в последний раз, оборачиваются на голос. Оба изумлены, ведь им помешали в момент, когда решается судьба их мира. Король молчит, пользуясь передышкой в сражении, и отвечать приходится До Гону. Он размыкает сжатые губы, в углах которых выступила кровавая слюна, и грозным эхом разносятся над замерзшим прудом слова: – Глупость твоя не знает границ! Сейчас не время для поединка! Уходи! Сурово сведены брови воина, глаза напряжённо следят за движениями короля, который, готовясь к атаке, медленно отводит за голову руку с мечом. Король не собирается обманывать. Он честно ждёт, когда противник закончит разговор и сможет продолжить. Меч подрагивает в напряжённой руке, его взгляд обречённого, но не сдавшегося человека прикован к До Гону. Так же смотрит Ом. – Выходи сам или я поднимусь к тебе! – колышет морозный воздух жаркое дыхание Ом. Свободно, расправив плечи, стоит молодой воин. По складкам белого летнего платья пробегают волны ветра и спускаются к ступеням павильона, на которых лежат тела королевских телохранителей. Уверенность, с какой говорит пришелец, вынуждает До Гона снова обернуться. И теперь До Гон растерян. Ему не справиться сразу с двумя, но и выбора нет. Убить короля надо сегодня, сейчас, иначе их план провалится. – Нет! – кричит До Гон. Двери павильона захлопываются, и стук этот служит для Ом сигналом. – Мне и не нужно твоё согласие. Ом словно по воздуху преодолевает десяток ступеней, пробегает по крыльцу и врывается в павильон вместе со студёным ветром. От сквозняка гаснут свечи. В сумраке между двумя сражающимися вклинивается безоружная рука. Её обманные движения сбивают с толку и наконец разделяют воинов. Дон Гон отбегает назад, прикрываясь мечом от отравленных игл, которые, как ему почудилось в темноте, разбрасывает рука. Король тоже отступает, пока спиной не натыкается на этажерку с книгами. Мягкие тома ручейком стекают на пол и отбивают секунды до развязки. – Не мешайте мне, – обращается Ом к человеку в красной одежде, – или пострадаете. Из-за разбитой головы тот, вероятно, не слышит, о чём его просят, зато понимает. Сейчас ему выгоднее ждать чужой победы, чем самому, раненым, бросаться в схватку. Потому он отойдёт в сторону и будет смотреть. Он умеет не отвергать неожиданную помощь. По его кивку Ом встаёт напротив До Гона, который молча наблюдает за их обменом. От гнева на лбу воина вспухает вена; он не может медлить и должен одним ударом переломить хребет настырного ученика, чтобы добраться до короля. – Сумасшедший! – кричит До Гон и бежит на противника. Меч крушит всё, что встречается его на пути. Обрывки бумаг плывут по воздуху, падают книги и свитки, стол движением ноги отброшен с пути разъярённого воина и разбивается о стену. Щепки царапают Ом по руке, оставляя на коже короткие штрихи. – Ты не знаешь, во что вмешиваешься! Но Ом безразличны чужие обстоятельства. Всё внутри сосредоточено на поединке, боль и сомнения исключены из сознания, потому ни одна мышца не дрогнет от страха перед атакой убийцы. Ом поднимает меч, закрываясь от удара. До Гон давит своим клинком на клинок Ом и выдыхает своему врагу в лицо: – Я тебя сокрушу! – и отталкивает от себя, замахиваясь вновь. Ему кажется, что будет легко победить. Но как это?! Первые выпады До Гона не достигают цели. Даже близко не приближаются к телу врага, отбитые в самом начале. В покрасневших от натуги глазах проскальзывает удивление, потом они расширяются от ярости. Он начал вспоминать. И храм, и один из своих последних поединков, и белую бороду старика-учителя, который невольно стал свидетелем чужого разговора. Молчаливое неодобрение в мудрых глазах, последовавший за тем вызов. У До Гона тогда не хватило решимости убить всех, кто жил в храме, предать их вечному молчанию. Помешало милосердие, непростительная в смутное время жалость. Полгода шла весть, ещё полгода воин добирался до столицы. И вот он здесь. Хилый бродяга с жалким клинком в руке. Он называет себя учеником старика и потому позволяет себе вмешиваться. Презрительный плевок губ, разбитых рукоятью меча, падает на подол рваного платья Ом. Что против него, лучшего мечника последних лет, может эта тень человека, тщедушное тело, измученное холодом и голодом, думает До Гон. Он никогда не понимал, что не тело решает исход поединка. Ом не боится поставить себя под удар, и в то же время невесомое тело успевает в последний момент уйти от меча. Волосы и подол взмывают в воздух, когда Ом кружится и уклоняется. Меч Ом везде. Ом предугадывает шаги До Гона, но тот очень силён. Он хорошо ел и много спал. Долго тренировался. Ведь он готовился убить короля. Его форма совершенна. А наполнение? Он постоянно чувствует спиной присутствие короля, его напряжённый взгляд, скользящий по их фигурам. И ему хочется броситься на него – завершить дело. Неотвязно преследует его мысль о короле, и До Гон отвлекается. Меч Ом рассекает бок его доспеха. В сторону летят пунцовые капли, их остатки поблёскивают на кончике меча Ом. До Гон отступает, а рука непроизвольно стремится зажать рану, но не находит её. Лишь неглубокую царапину оставил меч на теле. И этого много. Пока он подтягивает завязки доспехов, Ом дышит. Стоит, опираясь на меч, и дыхание свистит в горле. Изъеденные болезнью лёгкие с трудом проталкивают наружу воздух. Вот оно – слабое место противника. До Гон заставит Ом прыгать и бегать, догонять, чтобы нарушить дыхание. Его прерывистый рисунок обозначит перелом в сражении. С новой силой они сталкиваются в центре зала. Когда и там им становится тесно, двери павильона распахиваются и воины оказываются во дворе. С непривычки ноги вязнут в снегу, и в прыжке пудра снежинок следует за ними, сверкая на прорезавшем облака солнце. Вся площадка перед павильоном истоптана цепью шагов. Они приближаются к мосту. Гулко, как сердце, стучат по дереву сапоги воинов. Так звучит величественный гимн их противостояния. Ом не позволяет себя загнать. Запрыгнуть на перила, присесть до того, как меч оставит на красном дереве светлый рубец, перемахнуть обратно и атаковать. Поздно. Локоть противника бьёт в грудную клетку. Дыхание и без того тяжёлое срывается в хрип, и губы ловят ледяной воздух, будто произносят что-то. Пока кости трещат, прогибаясь, ноги спасают своего хозяина, отнеся его туда, где их не настигнет меч. Противник вдалеке смотрит, как Ом трёт ушибленное место. Жгучая боль в мышцах и костях долго не рассеется, потому даже не стоит обращать на неё внимания. Ом сдерживает дыхание и отходит на несколько шагов, чтобы разбежаться. До Гон поднимает меч, до мельчайшей детали копируя движения противника. Одновременно они делают свой первый шаг, который приведёт их встрече на середине моста. Ом наступает, будто ничего на свете кроме противника не существует. Оступившись раз на скользком настиле, Ом получает укол в спину. Нападая, Ом перебивает До Гону левое предплечье. Лоскутами висит окровавленная кожа и рукав, где-то в глубине белеет кость, и пульсирующая тяжесть боли не даст больше поднять руку. Между тем времени опомниться и поверить в то, что он лишился руки, нет. Постепенно уверенность в своём превосходстве покидает До Гона. Мастерство его противника совершенно, звериная решимость даёт ему силы, которые забирает болезнь. Не победить, всего лишь попытаться выжить может До Гон. Благо шанс есть. Он будет ещё быстрее, ещё хитрее, ещё безжалостнее. Он кладёт бесчувственную руку на живот, за пояс, чтобы она не мешала, и наклоняется к голенищу сапога. Ножи, припасённые для государя, летят в Ом. Клинок разбрасывает их, со звоном они падают в снег. Ни одно обманное движение До Гона не смущает Ом. Остриё меча тянется к шее До Гона и всякий раз не успевает угнаться за бешеным темпом схватки. Несмотря на ранения, новые и старые, До Гон невероятно вынослив. Только благодаря выносливости и обману он победил в последний раз. Ни того, ни другого у Ом нет. Вся надежда заключена в мастерстве, которое убьёт До Гона. Лишь потом Ом поддастся болезни, а значит, умрёт непобеждённым. Меч Ом рисует короткие и длинные линии в холодном зимнем воздухе. Одна из линий оканчивается, когда меч утыкается между досок моста. За спиной Ом встаёт тень До Гона, готового обрушится на задыхающегося противника. Медленно поворачивается Ом. Сбережённый в рукаве нож выпадает на ладонь и без промедления режет связки на щиколотке До Гона. Он падает на колено. Ом наклоняется, чтобы направить меч в открытый живот противника. Тот опускает меч, но Ом впервые оказывается чуть быстрее и выворачивает свой клинок, который на замахе устремляется вверх. Скрежет металла ещё не стих, как меч Ом опустился на плечо До Гона. Опустился тупой стороной. До Гон поднимает голову. Он видит, что у Ом не осталось сил на второй замах, который разрубит доспехи и кость, и потому улыбается. Его меч сейчас достигнет бедра Ом, и всё будет кончено. На снег обрушится поток красной горячей крови, и крик боли пронесётся над дворцовыми крышами, а потом пара ударов оборвут и крик. Ом ясно читает это в глазах До Гона, по его улыбке, и прикрывает ресницами равнодушный взгляд. Одновременно лезвие меча Ом падает плашмя. Теперь оно касается шеи До Гона, который ровно дышит, рассчитывая на свой следующий удар. Он ещё надеется, а Ом делает шаг вперёд. Рука послушно налегает на рукоять, а за ней давит и всё тело. Иногда малого движения достаточно, чтобы изменить ход вещей. Сколько вещей изменилось сегодня из-за Ом?.. До Гон падает на снег, и пальцы скользят вверх по скользкому от крови горлу. Красный цвет густеет на холоде, и пар валит из открытого в немом крике рта раны. До конца До Гон не может поверить в близость смерти. Всё его сильное тело сопротивляется ей, но холод снега напомнит о том, что его ждёт. Последний беспомощный взгляд обращён к Ом. К единственному человеку, который сумел его победить. Жалкий и в то же время великий человек. Ом отступает. Надо отдышаться и вернуть себе ясность зрения. Кашель выворачивает нутро, и всё вокруг темнеет от дурноты. Белой вспышкой возникает и гаснет перед взором двор королевских покоев. Человек в красном стоит на крыльце павильона и созерцает сад, усеянный телами. Пошёл снег. Тишина накрыла тела убитых. Сражение кончено. Король стоит на крыльце, Ом, откашлявшись, шарит руками по земле в поисках меча. Они не замечают притаившихся за коньком крыши лучников. Ом наконец натыкается на тело До Гона и рядом находит меч. Встаёт, и первая же стрела пробивает плечо Ом. От удара Ом падает на спину, не умея даже закричать. Так, на спине, и приходится ползти под крышу коридора. Под его защитой можно встать на ноги и дальше наудачу бежать до моста, а потом через весь дворец. Собственные стоны доносятся откуда-то издалека, неимоверная боль застилает глаза, и не важно, кто победил и чьи это были стрелки – генерала или короля. Это завтра выжившие попытаются найти Ом, а сейчас надо бежать как можно дальше, чтобы никто не посмел воспользоваться слабостью Ом... Ом размыкает слипшиеся веки, и медленно утраченное зрение возвращается. Перед глазами чёрная от влаги балка потолка, серые от копоти стены, солома неаккуратными прядями свисает через дыры в крыше. Скудный свет рвётся сквозь них. Ом опять в заброшенной лачуге – лежит, прикрывшись охапкой прелого сена. «Так это был сон? – не может понять Ом, и ужас холодным потом стекает за ворот рубахи. – Значит, ничего не кончилось?» – Тогда надо спешить. На последнем дыхании Ом ползёт к выходу, поднимается по стене. Утро давно золотит своим светом бескрайние снега, и птицы не устают щебетать об этом. Хороший день для поединка. Только громкий топот ног, доносящийся снаружи, вынуждает задержаться. Ом отбрасывает в сторону пустые ножны и покачиваясь выходит на свет.