Карри

— Наоми говорит, здесь готовят самый вкусный острый карри в городе! — с легким восторгом сказал Танидзаки, открывая дверь в небольшую придорожную забегаловку. — Ну, посмотрим, — протянул Куникида, сверяясь с чем-то в «Идеале». — У нас есть еще полтора часа до встречи. Должны успеть, но не засиживайтесь. Помните, что нам ещё ехать. — За полтора часа можно на луну слетать и обратно, Куникида-кун, — зашел следом Дазай и, потягивая носом пряные ароматы забегаловки, задумчиво добавил.- Лет пять карри не ел, если так подумать… — Вы так его не любите, Дазай-сан? — спросил Ацуши, оглядываясь вокруг, чтобы рассмотреть незамысловатый интерьер. — Не то чтобы… Просто всегда в меню находилось что-нибудь более предпочтительное, чем карри. — А я вот после приюта очень даже полюбил карри, — воодушевленно сказал Ацуши. — Там он был жутко отвратительным. — Да ты похоже после приюта всё что угодно вкуснятиной считаешь, — улыбнулся Танидзаки. Они уселись у барной стойки и, хором сделав заказ на четыре порции острого карри, продолжили неторопливую беседу. Сегодня пришлось выехать из Агентства в небольшой пригородный городок недалеко от Йокогамы, чтобы расследовать череду достаточно жестоких и кровавых убийств, произошедших за последние три дня. И как раз через полтора часа у них была назначена встреча с главой местного полицейского участка и детективом, ответственным за расследование. — Надеюсь, пока нас нет, не набежит с десяток клиентов, которым нужно всё здесь и сейчас, — пробурчал Куникида, всё ещё копаясь в «Идеале». — Не переживайте так, Куникида-сан. Там Кенджи сегодня на телефоне — он позвонит, если что не так, — с улыбкой попытался успокоить его Танидзаки. Он-то точно был рад хоть на день выбраться из душного офиса в такую-то прелестную погоду — последний месяц он безвылазно сидел в архиве, сортируя бумаги, которые из-за нехватки времени просто беспорядочно сваливали на полу. А ведь парень с трудом уговорил Куникиду взять его с собой — слишком уж много работы свалилось на них в последнее время. Однако по обреченному вздоху идеалиста все остальные поняли, что ситуация его не очень-то и устраивала, но он всё же смирился. — Офис не разнесут — и на том спасибо. — Какой ты жуткий пессимист, Куникида-кун! — вставил свои пять копеек Дазай. За разговором они и не заметили, как еда уже была готова и подана. — Выглядит здорово! — отозвался Ацуши, наблюдая как улыбчивый тучный повар ставит перед ним тарелку. Со стороны казалось, будто он сейчас задохнется от восторга. — Давайте поскорее попробуем! Когда прозвучало привычное «Приятного аппетита!», все занялись едой. Вот только Дазай отчего-то долго ковырялся в рисе ложкой, будто не решаясь попробовать. — Вкусно, — с неожиданным воодушевлением отметил Куникида. Кажется, его хмурое настроение вмиг отступило под натиском вкусной сытной еды. — Очень вкусно! — закивал Ацуши, отправляя в рот следующую ложку. — А на мой вкус немного островато, — протянул Танидзаки с будто бы извиняющейся улыбкой. — Но я рад, что вам нравится. — На то оно и острое карри, чтобы быть острым, — пробурчал идеалист. — Дазай-сан, а вам понравилось? — с набитым ртом вставил Ацуши, но обернувшись на наставника, сидевшего с краю, вдруг замер и тут же проглотил еду. — Дазай-сан..? Он был абсолютно неподвижен: голова низко опущена, густые волнистые пряди волос скрывали половину лица и было невозможно уловить его выражение, а в руках он все еще с силой, до побелевших костяшек, сжимал столовый прибор. Наверно, он успел съесть всего одну или две ложки, потому как блюдо в его тарелке выглядело практически нетронутым. — Дазай-сан, что случилось? Вам плохо? — Ацуши хотел бы коснуться его, но рука отчего-то сама замерла в нескольких сантиметрах от плеча наставника. Губы Дазая вдруг дрогнули, и самые уголки приподнялись, изображая слабое подобие улыбки. По щеке поползла одинокая слезинка, которая, влажной дорожкой очертив овал лица и добравшись до подбородка, тут же сорвалась вниз в тарелку, смешиваясь с соусом. — Вы туда лавы налили или что? — еле слышно спросил он, всё ещё не поднимая головы. Повар лишь озадаченно пожал плечами, видимо, соображая в чем провинился настолько, что довел шумного и улыбчивого клиента до слез. Коллеги тоже прибывали в растерянности — кто вообще мог предположить, что этот шут и горе-суицидник умеет плакать?! И только Куникиду, казалось, не особо тронуло произошедшее. — Боже, если ты настолько не любишь острое, мог заказать сладкий карри, а не сопли разводить. Дазай хлюпнул носом и тихонько рассмеялся. — Нет, наоборот. Восхитительно. На его губах всё ещё блуждала улыбка, и Ацуши невольно подумал, что никогда ещё не встречал человека, который умеет улыбаться так же грустно как Дазай-сан. Съев еще ложки две, Дазай вдруг поднял голову и взглянул на притихшего повара: — Ещё одну порцию острого карри! — Но вы ещё эту не съели, — неуверенно начал было повар, поглядывая на остальных троих детективов, но ни обреченный вздох раздосадованного Куникиды, ни округлившиеся глаза Ацуши, ни пожимания плечами Танидзаки его нисколько не успокоили. — Да вы не волнуйтесь, — уже бодрее продолжил Дазай, вытягивая из кармана еще одну купюру и шлепая ее на стол перед носом повара. — Я всё съем, вот увидите! Следующие десять минут Накаджима, Танидзаки и Куникида наблюдали, как Дазай живо и жадно уминал две порции очень острого карри, иногда прерываясь на глоток воды из стакана, услужливо предложенным всё тем же поваром, и шмыганье носом. На разговоры теперь никого не тянуло. Когда с трапезой было покончено, и детективы распрощались с оправившимся от шока поваром, идеалист недовольно пробурчал, поглядывая на часы: — Вот теперь мы опаздываем — нам ведь ехать ещё туда черти сколько! — Не волнуйтесь, Куникида-сан, мы быстро доедем. Пробок сейчас точно не будет, — примиряюще подметил Танидзаки. Ацуши наблюдал за маячащими впереди фигурами коллег, а потом обратил взгляд на наставника, который шел бок о бок с ним и тихонько напевал мотив какой-то популярной песенки. Но что-то в виде расслабленного Дазая наводило на мысль, что он всё ещё пребывает в подавленном настроении. — Дазай-сан, — неуверенно начал парень, встречаясь взглядом с обернувшимся на него наставником. — Вам грустно? — Нет, — с улыбкой ответил он. — Просто неожиданно вспомнил, что на самом деле очень люблю карри. Дазай остановился и снова взглянул на пыльные голубые стены забегаловки. Перед глазами плыли образы прошлого — давно похороненные, а теперь воскресшие вновь — и накладывались на сегодняшнюю действительность. На мгновение вдруг защемило сердце, но улыбка будто бы приклеилась к лицу, не желая уступать место тоскливой ноющей грусти. Он обязательно подумает об этом, но не сейчас — потом, когда останется наедине с самим собой и бутылкой саке. — Давай как-нибудь вернемся сюда, Ацуши-кун. — Конечно, Дазай-сан. Большего и не нужно было. — Эй, вы там! Пошевеливайтесь! — раздался раздраженный голос Куникиды, выглядывавшего с водительского сиденья. — Давай наперегонки, Ацуши-кун! — встрепенулся Дазай и кинулся бегом к машине, оставляя зазевавшегося подчиненного за спиной. — Подождите, Дазай-сан! — очнулся парень и побежал следом за повеселевшим наставником. Они обязательно ещё сюда вернутся — для того, чтобы помянуть былое, и для того, чтобы создать что-то новое. По крайней мере, так думал Дазай, со смехом несясь к машине и зажимая в кармане чуть вспотевшей ладонью маленький спичечный коробок с почти выгоревшей надписью «Люпин».