Болевая точка

*** When I'm with you Everything seems better Now I know I see it all today We were meant to be together I'm in pain when you're away Come and save me… Morandi. Save me. (перевод. Когда я с тобой, Всё гораздо лучше. Теперь я понимаю, С высоты сегодняшнего дня – Нам суждено было быть вместе, Мне плохо, когда тебя нет рядом. Приди и спаси меня…) - Том, у меня выходной, я ничё знать не хочу, - увесисто сказал Джаред, открывая холодильник с минералкой. - Знаю. Чёрт, прости, что беспокою, - первый помощник режиссёра был смущён и взволнован, - ты занят? - Занят, - отрезал Падалеки. Он поставил бутылку на столик у кассы, зажал телефон между плечом и ухом и открыл бумажник в поисках мелочи. - Вот дерьмо. Не знаю, что делать. У нас тут Дженсен… странный какой-то. Молоденькая продавщица, улыбавшаяся Джареду всё то время, пока он искал деньги, протянула руку за купюрой. Но так её и не получила. В следующий момент актёр развернулся и поспешно вышел из магазина, по-прежнему сжимая в руке кошелёк и напрочь забыв, что держит телефон головой у плеча. Продавщица проводила его недоумённым взглядом, потом пожала плечами и поставила забытую минералку обратно в холодильник. Где-то через час Джаред припарковал машину у съёмочного павильона и торопливо вошёл внутрь. Его встретил удивлённый взгляд Джереми: - Джей, ты откуда тут? У тебя ж выходной. - Том позвонил. Где Дженсен? Продюсер показал глазами в направлении площадки. - Что с ним? - Не знаю, честно говоря, - серьёзно ответил Джереми, - странный он. Опять странный. Надо выяснить поскорее, что там стряслось, и если что, забрать Дженсена с собой, пусть отдохнёт. Есть Миша, есть Джим и остальные, уж несколько часов без Винчестеров проживут. На площадке снимали разговор Дина с его ангелом. Джаред подошёл так тихо, как только смог, решив сначала понаблюдать, что, собственно, происходит. Девочкам-гримёршам, которые его увидели, он кивнул в приветственном жесте, но приложил палец к губам, молча попросив его не выдавать. Остальные сосредоточенно наблюдали за Дженсеном, и появления «Сэма» не заметили. Он и в самом деле был какой-то не-в-себешный. Миша говорил реплики, заглядывая в глаза, откровенно пожирая взглядом, добавляя идиотские мурчащие интонации, совершенно не подходящие случаю, - Дженсен слушал его, кивал, точно так же не отрывая взгляда, но не видел в упор ни напарника, ни камеру за его спиной. - Дженсен, давай ещё раз последнюю реплику, - велел Бобби. Миша тоскливо взглянул на режиссёра. Это был уже пятнадцатый дубль. Одна короткая сцена, где у каждого по три предложения в диалоге – и всё. Если бы снимали одного Мишу, управились бы три часа назад. Первые несколько дублей похерились по вине Дженсена. Напряжённый, нервно кусающий губы, он выглядел студентом-первокурсником, впервые попавшим в большой проект и старающимся не облажаться у всех на глазах. И, получалось это у него, разумеется, из рук вон плохо. Неверные интонации, застывшая мимика, глупейшая отсебятина и, что совершенно не вязалось с привычным амплуа Дина, абсолютное равнодушие к партнёру. Миша юлил, лебезил, шутил, ластился, стараясь вывести Дженсена из состояния коматоза, но безрезультатно. Дубль срывался за дублем, съёмочная группа закатывала глаза и обкусывала ногти, Мэгги в перерывах между дублями терпеливо замазывала Дженсену синяки под глазами и подавала воду. Сцена не шла. Подавленное состояние Эклза невольно стало передаваться и Мише. Он вдруг начал невовремя гримасничать, путать реплики. Не в силах вытащить партнёра на нужную волну, он занервничал, чем ещё больше усугубил ситуацию. - К чёрту всё! – вдруг обозлился Дженсен прямо посреди монолога Кастиэля и швырнул кружку с водой в сторону, - дайте отдохнуть. Он отвернулся от камеры – и вдруг замер. В один момент все участники съёмочной группы стали свидетелями, как Дженсен глубоко выдохнул и впервые за день слабо улыбнулся, оттаивая прямо на глазах. Зашушукались, заоборачивались, кое-где послышался шёпот: «Джаред приехал». Падалеки выбрался вперёд, теперь уже не скрываясь, и подошёл ближе. - Дженс… - Спасибо, - сказал Дженсен и, ничего не объясняя, ткнулся головой вперёд, в плечо друга. - Ты как? - Хреново. - Вижу. Эй, ребят, - Джаред обратился к съёмочной команде, - Дженсену надо отдохнуть, я заберу его на время. - В смысле заберёшь? Куда? – хором всполошились Джереми и Бобби. - Да недалеко, - бросил Падалеки через плечо, уже уводя «Дина» с площадки. – До трейлера. Один час, не больше. - Ты же ещё не вконец оборзел, верно? – с сомнением спросил Джереми, который впервые видел, чтобы участник каста позволял себе влезать в съёмочный процесс и устанавливать свои правила. - Боюсь, что нет, - ответил вместо Джареда Бобби, провожая взглядом Винчестеров. Запасной ключ от трейлера Дженсена всегда болтался у Джара где-то в заднем кармане джинс. Он открыл дверь, втащил друга внутрь и заботливо усадил на диван. Запер дверь изнутри и на всякий случай опустил жалюзи. Теперь их точно никто не побеспокоит. - Рассказывай. Дженсен сгрёб в охапку подушку. Вид у него был измученный, хотя и, как с удовлетворением отметил Джаред, гораздо более живой, чем десять минут назад на площадке. - Сон дурацкий приснился. Про Дина и Сэма. Точнее, только про Дина. *** Я слышу утренний колокол, Он славит праздник И сыпет медью и золотом. Ты теперь в царстве вечного сна Я слышу утренний колокол, Он бесов дразнит. И звоном небо расколото. На земле я любил лишь тебя. Ария. Возьми моё сердце. Душа как выжженная пустыня. Позади целая Вселенная, которую они с братом обошли и объездили вдоль и поперёк. Ангелы, демоны, нефилимы, всадники Апокалипсиса, Люцифер и сам Господь Бог. Дин всегда мечтал, чтобы после того, как всё закончится, как мир перейдёт под эгиду добра и милосердия, в этом мире нашлось бы место и им с Сэмом. Он всё уже видел, всё знал и всё испытал. Единственное, чего ему сейчас действительно хотелось – неторопливо ехать в закат на своей Импале, слушать Highway to hell и чтобы Сэм был рядом. Всё так же, как и миллион раз до этого, сидел на пассажирском сиденье, умничал или ворчал, или просто молча смотрел через лобовое стекло, чуть сдвинув брови и в душе не ведая, как он в этот момент похож на огромного грустного щенка. Дин остановил машину и медленно перевёл взгляд вправо. Пассажирское сиденье было пустым. Он протянул руку, медленно погладил подголовник. «Сэмми». Позвал вслух: «Эй, сучонок!» Прислушался, ожидая ответа. Но отвечать было некому. Сэм погиб несколько месяцев назад, нелепой, идиотской смертью. Мальчик с демонической кровью, обладавший силой начать и остановить Апокалипсис, истинный сосуд Люцифера, всю жизнь болевший душой за невинных и обречённых. Сэм. И когда были пройдены все дороги и закрыты все счета, когда смолкли отзвуки прощальных слов и высохли последние слёзы, Импала, послушная хозяину, остановилась на этом унылом шоссе. Здесь был край. Здесь было необходимо совершить последний обряд. Винчестер открыл бардачок, он пустовал, только старый телефон Сэма ещё лежал внутри. Забрав телефон, Дин вышел из машины, окинул взглядом поля. Ни единого человека, ни единого звука, - наверное, так бы выглядел вечный покой, если бы Дин не был уверен, что покой для него отныне не существует. Эта дорога, и бескрайние поля, и хмурое небо над головой, грозящее разразиться дождём, - вот всё, что у него осталось. Всё, что он заслужил в этой жизни. Спасал невинных, убивал нечисть, рисковал, рвал себе сердце, прошёл Ад, Чистилище и Рай, страшась, страдая и всё равно борясь до конца за каждый свой шаг. За свою веру. И за Сэма. Сэма, которого больше не было и никогда уже не будет. Мироздание исчерпало свои резервы. Дин положил руку на амулет. Кажется, вечность минула с того дня, как малыш Сэмми протянул ему в рождественскую ночь нехитрый подарок. Тёплая бронза согревала пальцы, но душу согреть уже не могла. Сэм погиб, и вместе с ним ушла последняя радость. То единственное, ради чего Дин просыпался каждый день и находил в себе силы двигаться дальше. Кто-то подъехал сзади, урча, как трактор. Странный и страшный диссонанс создавал этот звук с безмолвием полей. Подъехавший прибыл точно в срок. Дин, не глядя, протянул за спину руку с ключами. Кто-то открыл дверь Импалы и по-хозяйски уселся за руль, погладил баранку, повернул ключ в замке зажигания. Высунулся в окно: - Не обидно будет после такой тачки на байк пересаживаться? Дин молча дёрнул плечом, показав, что отвечать не намерен. Кто-то поднял стекло, выжал сцепление и стартанул, подняв клубы пыли. Уж что-что, а старушка Шеви и после стольких лет могла показать себя во всей красе. Винчестер остался один. Он молча подошёл к оставленному на дороге мотоциклу, уселся в седло, проверил уровень топлива – бак был полон, незнакомец не обманул. И уже заводя железного зверя, Дин тоскливо подумал в ответ на недавний вопрос: «Моего брата со мной больше нет. На кой чёрт мне машина с пассажирским сиденьем?» *** I need you here with me Cause love is all you need Just take a hold of the hand that breaks the fall. Lazlo Bane. I'm no superman (перевод. Я хочу видеть тебя рядом с собой, Потому что мы оба нуждаемся в любви. Возьми меня за руку, чтобы поддержать). Джаред сидел на полу у самых ног друга, сам не понимая, как и насколько давно он там оказался. Дженсен выпустил из рук измятую подушку и теперь крепко сжимал ладони своего «Сэма». Он не повеселел ни на йоту, но уже взгляд его не был так пугающе бессмысленен, уже не блестели в глазах кипящие слёзы. Выговорившись, а главное – осознав, наконец, что Джаред здесь, рядом, и никуда не денется, Дженсен начал успокаиваться. Морок отступал. - Это ведь был только сон, - тихо заговорил Падалеки. – Ты много думаешь о наших отношениях, о нашей судьбе, переживаешь. Вот оно и аукается. И, конечно, самое дурацкое, что ты только смог придумать. - Я боюсь такой концовки больше всего, - признался Дженсен. - А её не будет. Если нам не понравится финал, мы сами его перепишем, обещаю. Если уж мы и есть Дин и Сэм, так нам и решать, какая у нас будет судьба. - Знаешь, я наблюдал всё это словно со стороны и в тоже время всё чувствовал. Боль, усталость, горечь. Мне было страшно и как-то пусто, очень пусто. Дин…он ведь… он обожает брата, я даже не знаю, с чем это можно сравнить. - И брат отвечает ему взаимностью, - улыбнулся Джаред, - как и я. Но знаешь, что ты упустил из виду? - М-м? - Сериал, конечно, когда-нибудь закончится. Но я-то никуда не денусь, я навсегда останусь твоим любимым придурком. Дженс, посмотри на меня. Нам уже никуда не деться друг от друга. Понимаешь? - Да. И я чертовски этому рад. - И я тоже. Иди-ка сюда. Джаред стащил друга на пол, на один уровень с собой. Обнял, прижимая к себе, так что рёбра ощутили прикосновение амулета. - Вот так. Ты мне веришь? - Да. - Ты меня любишь? - Да. - Значит, мир, покой, Импала и мы с тобой, уезжающие в закат. Я Сэм, мать его, Винчестер, и я клянусь тебе в этом. - Ну и где их черти носят? – бурчал Джереми, меряя площадку шагами. – У нас уже всё отснято, только этот грёбаный разговор Дина с Касом остался. Я хотел сегодня в монтаж отдать. Бобби! - А я чё? – удивился Сингер, - ты хочешь, чтобы я пошёл к ним в двери стучаться? Я ещё не настолько ополоумел, чтобы бесить Лосяру. Ладно, что, подождём. - Я могу сходить, позвать, - неуверенно предложил Миша. - Валяй. Ты был хорошим другом и талантливым актёром. Земля тебе пухом, аминь. Миша потоптался на месте и отошёл к столику с водой. - Ну явились наконец-то! – провозгласил режиссёр с явным облегчением, - два чёртовых пирожка из печки. Дженс, ты как? Улыбающийся Эклз, едва похожий сам на себя, кивнул – мол, порядок. - Давайте доснимем сцену, и мы поедем. - Окей! – махнул рукой Джереми. – Дженс, хорош сиять, у вас трудный диалог. Даже думать не хочу, что вы там в трейлере делали, главное – убавь яркости на пару тонов. Миш, тащи сюда свою пернатую задницу. Оператор готов? Господи, заприте Джареда куда-нибудь. Начинаем!