Бессонница

Ворвётся яростно в двери, срывая с петель, Бесцеремонная прыгнет в чужую постель, И, непокорные пряди смахнув от лица, Небрежно бросит: «Привет, я бессонница». Вельвет — «Бессонница»

       Полная луна освещала пески Сунагакуре. Все жители давно мирно спали после долгого рабочего дня. Один Кадзекаге мучился от бессонницы. Даже после извлечения Шукаку, которое произошло, казалось, сто лет назад, Гаара не мог спать: много думал. Вот и сейчас он стоял на балконе своей резиденции, разглядывая ночную Суну. Прошло несколько недель после окончания Великой Четвёртой войны шиноби. Деревню почти отстроили, всех погибших давно оплакали, а отличившихся — наградили. Размышлял Гаара обо всём, что произошло за время жестоких битв, о будущем мира шиноби, об отношениях, которые сложились между великими странами. Но больше всего он думал о Наруто, о парне, который спас весь мир и, в том числе, его самого.       Да, Кадзекаге многим был обязан Узумаки. Что произошло бы с ним, не отправься Наруто на его поиски после вторжения Акацуки? Этот парень буквально вытащил Гаару с того света. Кадзекаге до сих пор с нежностью хранил в памяти теплоту руки, протянутой Наруто во сне, когда он был в отключке, неловкое рукопожатие и то, как Наруто впервые назвал его своим другом. И всё это при том, что поначалу, на экзамене на звание чунина, Гаара вёл себя, как последний мудак. Парень долго думал о том, что просто не заслуживал внимания такого светлого человека, как Наруто. Потом же просто пришло осознание: Узумаки добр ко всем и считает своим другом каждого человека в этом гнилом мире. Какова тогда ценность его дружбы?       Гаара мучился над этим вопросом вплоть до объявления войны. «Дружба Наруто — золото», — к такому ответу он пришёл, когда увидел ту боль в глазах Узумаки, когда он объяснял, почему так хочет вернуть Саске — нукенина, посмевшего напасть на совет пяти Каге, шиноби, который сотрудничал с Акацуки, человека, который хотел убить давнюю подругу, влюблённую в него. И Узумаки добился же своего. Более того, Саске, который за все свои деяния должен отбывать срок, свободно разгуливает на свободе и защищает Коноху из тени. Такое под силу только Наруто. Гаара и сам изменился только из-за его влияния.       Кадзекаге с горечью понимал одну вещь: он никогда не будет близок с Наруто в такой же степени, как Учиха. Гаара подозревал, что между парнями не только дружба. Доказательств можно было приводить множество, но с каждым аргументом на мелкие кусочки разбивалось сердце. Кадзекаге, к своему несчастью, понял, что и сам хотел видеть Наруто далеко не другом, а кем-то большим. Эти чувства парень во всей полноте красок ощутил, когда Наруто был на грани смерти. Страх сковывал движения, а в голову лезли всякие нехорошие, депрессивные мысли, бороться с которыми было сложнее, чем с Мадарой. Дело дошло до абсурда, когда Гаара почувствовал укол ревности, видя, как Сакура пытается спасти Наруто и делает ему искусственное дыхание. Она ведь просто выполняла свой долг как медика, ни о какой любви и разговора не шло, и парень понимал, насколько эта ревность глупа и необоснованна. В тот момент Кадзекаге будто попал в эмоциональную мясорубку: мгновение, и он уже готов был расплакаться: настолько тщетны были попытки Харуно помочь джинчурики. Парень думал тогда, что если умрёт Наруто, то вслед за ним умрёт и он сам. С той поры Гаара просто не видел смысла в своей жизни без Узумаки, и ему было абсолютно плевать, что из-за его гибели боевой дух армии шиноби сойдёт на нет, а Темари и Канкуро наплачут целый океан слёз. Благо, что всё обошлось, но та болезненная любовь, теперь раскрывшаяся в полной мере, всё ещё жила.       Как вообще можно не любить Наруто?       Да, он забывчивый и рассеянный, ведёт себя глуповато и, в силу характера, часто попадает в неприятности, но разве есть шиноби, которым он бы не понравился? Как бы грустно тебе не было, в какой бы опасности ты не находился, он придёт к тебе на помощь, улыбнётся и скажет что-нибудь ободряющее, не забыв добавить «Даттебайо!», которое наполнит теплом и уютом твой заблудший разум, и все проблемы больше не будут казаться такими глобальными. Наруто действительно был солнцем: когда ты находишься рядом с ним, то заряжаешься его оптимизмом, а на душе становится легко-легко. Хочется внимать каждому его слову, которое никогда не будет сказано впустую, ловить каждый его вздох и вглядываться в большие голубые глаза без страха в них утонуть. Но солнце, к сожалению, не может светить кому-то больше, а кому-то меньше, хотя, в случае с Саске именно так и происходило. Гаара, как в глупой детской игре, просто не успел занять место под желанным светилом.       «Если дружба Наруто — золото, то любовь, видимо, самый настоящий бриллиант, — отрешённо говорил в темноту Кадзекаге, подставляя мокрое от слёз лицо под порывы сухого пустынного ветра. — И эта драгоценность незаслуженно досталась Саске. Я слышал, что он вернулся в деревню ненадолго. Наверное, он сейчас спокойно спит в объятиях Наруто и видит сны об их счастливом будущем». Да, Гаара не мог осуждать Узумаки за то, что его выбор пал на Учиху: сердцу ведь не прикажешь, кого любить. Кадзекаге просто было больно и завидно, ведь это не он целует губы Наруто, не он держит его за руку, не он делит с ним одеяло.       С тех пор, как Саске вернулся в Коноху, Гаары в мире Наруто больше нет. Он больше не придёт к Кадзекаге на помощь по первому зову, не выпьет с ним чай за одним столом и уж точно никогда-никогда не ступит на порог его дома. Но Гаара ощущает присутствие Наруто в каждой пылинке, пролетающей над Суной, и очень хочет верить, что Узумаки всегда рядом, даже если между ними расстояние в тысячи километров. Темари, которая знает о чувствах брата абсолютно всё, говорит, что он уже помешался. Гаара с каждым днём всё меньше это отрицает. А какой смысл отнекиваться от очевидных вещей?       Больнее всего было от того, что Гаара даже не мог признаться Наруто: легче от этого не станет, только отношения между ними испортятся, что нежелательно: Наруто еще станет Хокаге, Гаара верил, нет, был уверен в том, что это произойдёт, и в будущем не хотел чувствовать себя неловко, встречаясь с Наруто на советах Каге. Ему было бы вполне достаточно просто иногда видеть Узумаки и знать, что у него всё в порядке и он счастлив. Гаара уже свыкся с мыслью, что лучше уже пусть Наруто будет с Саске, за которым гонялся лучшие годы своей жизни, чем с какой-нибудь девчушкой, клюнувшей на его славу и доброе сердце.       И как смешно Гааре стало, когда через полгода ему пришло приглашение на свадьбу Наруто и Хинаты Хьюга. Кадзекаге был вне себя от ярости и мог бы разнести всю Суну к чертям, если бы его не успокоила Темари. Первым вопросом, конечно, был «Что это вообще за девушка и откуда она взялась?», а вторым, ещё более негодующим — «Что же случилось с Саске?». Да, нужно продолжать свой род и клан, но не с первой же женщиной, повесившейся тебе на шею, в конце-то концов! Будь Гаара на месте Наруто, вряд ли бы пошёл на такой шаг. Кадзекаге по крайней мере надеялся, что роман с Саске так просто не закончится, даже несмотря на появление в жизни Наруто этой девушки.       Гаара скомкал приглашение, разорвал на крохотные частицы и пустил в полет по Сунагакуре. Кадзекаге просто был расстроен, что Наруто поженится, и совсем не хотел идти на свадьбу. Только злейшему врагу можно пожелать присутствовать на бракосочетании любви всей его жизни. Тем не менее, Гаара пришёл на торжество ради сестры, у которой, в отличие от него, личная жизнь налаживалась. Каге даже не был удивлён тому, что не обнаружил на свадьбе Саске. Одиноко попивая саке в углу, парень думал о том, что Учихе, вероятнее, сейчас ещё больнее, чем ему. Гаара точно знал, что не смог бы делить Наруто с кем-то ещё.       Когда празднество закончилось и Гаара с семьёй уже были дома, Каге весь погрузился в работу, желая забыть всё, как страшный сон. Темари посоветовала брату присмотреться к кому-нибудь ещё, к примеру, к Року Ли, который проводил им экскурсию по Конохе, но Кадзекаге лишь посмеялся в ответ. Парень понимал, что уже не сможет никого полюбить так, как Наруто. Гаара просто не хотел любить кого-то другого. И с каждым визитом в скрытый Лист Кадзекаге пытался как можно больше времени провести с Узумаки, его мечтой и сладким сном, его единственной радостью и счастьем, и, поэтому, парень никогда не хотел возвращаться домой, в пучину одиночества, в безжалостную пустыню, где его мучила бессонница.       Над кроватью, как напоминание о детстве, висела фотография улыбающегося дяди. Из ночи в ночь Гаара с горечью смотрел на маминого брата, пытаясь заснуть, и не стыдился нарушить тишину комнаты и спросить у него: «В детстве ты говорил мне, что, если болит сердце, его можно вылечить любовью; но что делать, если она и есть причина моих страданий?».       «Что же мне делать, дядя?».       «Что мне делать...»