О двух королевах

Аноре девятнадцать и она Королева Ферелдена. Ей каких-то девятнадцать лет, а она уже Королева целой страны. Знать прячет за улыбками и напусканной вежливостью свое снисхождение к молодым монархам. Мак Тир чует фальшь, точно гончая и, упрямо хмуря точеные брови, с небывалым рвением берется за правление. Кайлану ровным счетом все равно — ему бы битву, помпезный триумф своей доблести, ему лишь бы проявить юношескую удаль, браваду. Анора позволяет своему мужу быть беспечным, она берет в свои руки бразды главенства, терпеливо ведет переписки с правителями других стран, создает торговые и политические связи, обеспечивает стабильность и процветание. Визит в Орлей в самый разгар весны как раз один из жестов доброй воли, налаживания добрососедских отношений. Королева Ферелдена кивает уважительно-сдержанно в знак приветствия. Это её первая личная встреча с Императрицей. Она волнуется и чувствует себя неуместно, но старательно держит свою искусную фарфоровую маску величавости и невозмутимости. Две сильнейшие женщины земель, простирающихся к югу вплоть до океана Амарантайна, неспешно идут рядом. Их беседа непринужденная, к удивлению Аноры. Ей приятно находиться в обществе Императрицы, подмечать её манеры, живость ума. Никто не учил Мак Тир править, но она всегда была способной ученицей. Визит в Орлей вполне может принести свои плоды. Под лучами еще по-весеннему мягкого солнца Анора расцветает точно сапфировая сцилла или аметистовый крокус, что неизменно первыми пробиваются из-под снежного наста едва начинает теплеть. Она омывает свои руки вешней водой. Оттепель целует её, да так, что на скулах трепетной зарей вспыхивает румянец. Весна к лицу Аноре. Весна журчит ручьями и перекликается птицами напоминая, что Аноре каких-то девятнадцать лет. Мак Тир, следуя церемониальному ритуалу, говорит о том, что она и её Король будут чрезвычайно рады принять светлейшую госпожу в Ферелдене. Правительница Орлея обещает подумать над предложением. И сдерживает свое обещание. Императрица Селина посетила Ферелден летом. Столица Денерим встречала ее, подобно каждому ферелденцу: холодный северный ветер даже в это время года продувал насквозь, неблагодарные серые тучи плотным одеялом застилали все небо, а негостеприимные люди со страхом и трепетом смотрели вслед необычно одетым людям — Императрице и ее свите. Рядом с ними король с королевой смотрелись неброско — таковы традиции Ферелдена. И, чего греха таить, Селине нравился такой Ферелден, казались интересными и их неброские одежды, и даже запах собак, и свежей скошенной травы. Однако, память о войне все еще жила в головах у людей, которые не желали видеть Орлей своим союзником. Королева Анора, дочь небезысвестного героя реки Дейн, сразу приглянусь императрице: цепкий быстрый взгляд широкораспахнутых глаз, ровная осанка и острый аналитический ум — пока так неопытная и юная, но уже Королева, напоминала Селине саму себя в начале правления. Будь Анора орлесианской аристократкой, со временем, возможно, стала бы мастером Игры. Возможно, смогла бы стать опасной львицей. Воистину, роза среди ежевики, с каждой их встречей становилась все увереннее, становилась настоящей Королевой Ферелдена, какая нужна этой стране. Селина не стала сдерживать одобрительной улыбки, глядя на Анору. Она не была львицей. Она была волком. Шедший с ней бок о бок Король Кайлан, напоминал скорее недавно оперившегося птенца, поющего о героях и балладах, о сказках и легендах. Он много говорил. Слишком много. Селина не понаслышке была знакома с такими мужчинами, безрассудно рвущимися в бой. Ему повезло, что рядом с ним была Анора. Та, что приведет Ферелден к процветанию. В горах севера уже отцветали нежные колокольчики. Животных и птиц не было слышно — лишь ветер невыносимо печально завывал на одиноких склонах. Напряжение висело в воздухе густой тревогой. Что-то грядет. И императрица чувствовала это. Предчувствиям женщин стоит доверять. Хлынувшие волны порождений тьмы пустили все под откос, а смерть Кайлана на короткое время, но все же выбила почву из-под ног у Аноры. Не было места ни балам, ни светским беседам, ни прогулкам в цветущих садах. Надолго пришлось забыть обо всем этом. Леденящий ужас войны стал главным спутником на многие месяцы. Хоть после Мора прошло время, Ферелден еще не был готов встречать гостей в своих владениях. Пусть черные от скверны поля сражений покрывало целительное снежное полотно где-то там, за Морозными горами, здесь же, в Вал Руайо, где Императрица Селина встречала своих гостей, было спокойно. Зима в Орлее, пусть и не такая промерзлая как в Ферелдене, была не менее снежной: разномастные красивые здания обрамлены белоснежными венками, чудесные витиеватые узоры расползались по окнам необычными узорами, а местные жители разоделись в меха. Королева Анора прибыла с дружеским визитом в Орлей. Ферелден не мог восстановиться самостоятельно после мора, а Королева, теперь уже единственная полноправная правительница страны, не могла позволить себе сидеть сложа руки. Императрица Селина была только рада протянуть руку помощи женщине, да, уже женщине: сильной и грациозной, как и предполагала императрица, не потерявшая сноровку, а лишь окрепнув духом. Она знала, что мор лишил Королеву Анору многого. Знала, это сделало сталь ее души лишь прочнее. Королева шла уверенной поступью по мощеным улицам Вал Руайо, подобно истинной северянке, накинув на плечи лишь куртку, обрамленную густым соболиным мехом. И Селина видела. Испуганный ферелденский волчонок стал настоящей волчицей. Ветер крутил вихри непослушных снежинок над куполами церкви Вал Руайо. Пройдут месяцы, года, десятилетия, но Императрица знала, что некогда варварский Ферелден будет стоять. Стоять, покуда стоит Королева Анора Мак-Тир. Роза среди ежевики. — Вы принесли свет в наш замок! Императрицу Селину приветствует не только Королева Анора и её приближенные, но будто и сам Ферелден облаченный в осеннюю позолоту и янтарь. Только сейчас можно со всей уверенностью сказать, что страна действительно практически полностью восстановилась после беспощадного вихря Мора, прокатившегося по земле и погубившего многое на своем пути. Ферелден восстал из руин и пепла, отстроился и окреп. Один Создатель ведает сколько сил было потрачено и сколько людей трудилось не покладая рук на благо своей страны. Бессонные ночи не поддаются счету. Анора чувствует себя уставшей, но это приятная усталость. Она никогда не любила сидеть без дела, а после войны чего-чего дел же было невпроворот. Молодая женщина держится гораздо свободнее нежели чем в их самую первую встречу. Возможно ей придает уверенности нахождение на «своей территории» или просто она успела повзрослеть. Война заставила отбросить прочь всю шелуху и блеск, сделаться в один щелчок пальцев сильнее и старше. Анора и Селина, озаренные светом точно древние языческие богини неспешно прогуливаются по замку, а после останавливаются отдохнуть на увитой плющом террасе. Мак Тир угощает венценосную гостью засахаренными в меду яблоками из нового урожая, душистым чаем с ягодами и без тени кокетства или жеманства говорит, что скучает по садам Орлея, ей хотелось бы разбить подобный здесь, в Денериме, хотя бы очень небольшой. Ферелден наполняется буйством красок лишь осенью. Анора приподнимает уголки губ в мягкой улыбке. Золотые косы обернуты подобно венцу вокруг её головы. Она закрывает глаза и подставляет лицо осеннему ветру — солоноватому из-за моря-океана, пряному из-за отцветающих роз и палой листвы. Анора рассказывает о том, что родилась, когда по всему Ферелдену деревья были объяты негаснущим и несжигающим огнем. Она родилась в пору зябких ветров, вязких, как патока закатов, журавлиных клинов, улетающих прочь. Осень напоминает о детстве и дарует умиротворение, а потому это время года она любит сильнее прочих.