- Всегда.

— Давай договоримся. Ты послушаешь все кассеты… — я делаю паузу и смотрю из-под растрепавшейся челки на Клэя. — И тогда поговорим. — Серьезно? Ты мне поможешь? — будто не веря своим ушам, спрашивает Клэй. Он сидит на полу мастерской, прижимая лед к ушибленной о собственный велик ноге. Абсолютно слепой и глухой, ни черта не понимающий. Смотрит с удивлением, непониманием, надеждой. Наивный и открытый, как человек без кожи. Ощерившийся иголками, но все равно фатально уязвимый. — Всегда, — говорю я. Твердо говорю, уверенно. На самом деле, будто шагая в пропасть. Попутно принимая озвученное, наконец, решение окончательно. Решение, осознание, понимание. Глупо и слишком… по-гейски. И у этого заверения есть два значения. О втором из которых Клэй, конечно, не догадывается. Я говорю это, подкручивая гайку заклинившего на заднем колесе его велосипеда стопора тормозов. Невозмутимо, будто он только что не пытался швырнуть этот велик в меня, не толкал меня в грудь, матерясь и провоцируя. Не спровоцировал. У меня, увы, Клэй, слишком ясное сознание для этого. Ты наверняка ждал, что я сейчас должен разозлиться, наконец-то врезать тебе, и тем самым дать тебе повод выплеснуть всю свою боль и отчаяние в драку. Но я не тот, на кого стоит сливать задавленную агрессию. К сожалению или к счастью, но я в принципе не тот. Во всех отношениях. Это было больно несколько секунд. Когда после подъема на гору, ты ясно дал мне понять, что не ждешь и не хочешь от меня никаких «романтических» настроений. Не виню тебя… друг. Я же не слепой. Вижу, как тебя с Ханны кроет. Если бы ты исчез из моей жизни так же, как она из твоей… Даже не хочу об этом думать. Моя задача сейчас — не дать тебе окончательно слететь с катушек. Быть тем тылом, который, может, и не заметен с высоты твоего безумного полета… или падения, но зато дает ощущение не_одиночества. Антиодиночества даже. Ты этого не замечаешь и не видишь. Как я уже сказал, ты слишком слеп для этого. Но не будь меня, Клэй, что бы ты делал? На кого сейчас наезжал? С кем бы говорил открыто? Меня устраивает такое положение. По крайней мере, сейчас. Я успокоился насчет тебя. Или убедил себя в том, что успокоился. В любом случае, это решение, которое я принял и не собираюсь пока что отступаться. Решение потушить себя. Молчать. Помогать. Стать невидимой опорой за твоей спиной. А дальше… будь что будет. В любом случае, рано или поздно ты все дослушаешь, и тогда… Я ставлю велосипед к стене и сажусь рядом с Клэем, уставший и опустошенный. Не от работы, конечно. От него. И от себя. Я не смотрю на него, потому что знаю, что ничего, кроме кокона собственных перепутанных в серую кашу эмоций, я там не увижу. Абсолютно слепой и глухой, ни черта не понимающий. И не желающий видеть, слышать и понимать. Я просто хочу посидеть так пару минут. Больше ничего.