Собеседники

Собрания рыцарей Круглого стола, которые Артур устраивал с удивительной частотой, в основном были невероятно скучным занятием. Даже когда стране не грозили захватчики, злые колдуны или Моргана, когда не надо было планировать объезды границ или решать другие важные проблемы, рыцарям всё равно приходилось обсуждать кучу вопросов: от перестановки патрулей на границе и укрепления обороны на западе, до эпидемии какой-то болезни в отдалённой деревушке и возрастания популяции крыс, захвативших подвалы Камелота. Нет, никто не спорил, что все эти проблемы важны, даже потерявшие всякую совесть крысы были опасным врагом, но более весёлыми собрания от этого не становились. Мордреда чуть ли не клонило в сон, когда Артур снова начинал рассказывать о всей ответственности перед народом, которая лежит на плечах рыцарей. Только из-за вежливости и огромного чувства ответственности юноша изображал заинтересованность. Ему было стыдно за эту слабость, но поделать с ней он ничего не мог. Единственным и, к слову сказать, самым приятным занятием во время таких сборов было разглядывание Мерлина. Парень неизменно стоял за плечом Пендрагона, и Мордред имел прекрасный обзор. Слуга короля желал присутствовать на собраниях не больше самого рыцаря. Сначала Мордред развлекался просто наблюдая за лицом Мерлина, которое за полтора часа могло принять самые различные выражения: усталость из-за тяжёлого дня, сожаление, что нельзя просто взять и выйти из зала, хлопнув дверью, лютую ненависть к Артуру, который заставлял его быть рядом в роли мебели, смертельную скуку от усыпляющего голоса короля, раздражение из-за глупостей, которые ему приходилось выслушивать, смирение, потому что хочешь - не хочешь, а выбора нет. Периодически маг начинал корчить рожи, передразнивая Артура, чем вызывал широкую улыбку у Мордреда. Приходилось прикрывать рот кулаком и тихо покашливать, чтобы не выдать своего веселья. Никто из рыцарей, кроме, разве что, Гавейна, не видел того, что творилось за королевским плечом, потому Мерлин безнаказанно продолжал своё невежественное занятие. Определённо, с Мерлином время собраний пролетало быстрее. И Мордреду уже было всё равно, что он почти ничего не запомнил. Когда юный рыцарь впервые попытался мысленно заговорить с Мерлином, тот лишь удивлённо двинул бровью, мельком бросив взгляд на друида. Ответа Мордред не услышал и после десятого зова «Эмрис», получив обратно тихий недовольный вздох и умильное, как показалось самому юноше, выражение лица, показывающее всё раздражение своего хозяина. Но Мордред не привык сдаваться. Каждое заседание Круглого стола он с завидным постоянством пытался привлечь к себе внимание мага, рассказывая тому что-то, задавая бессмысленные вопросы и повторяя: «Эмрис. Эмрис!». Мордред мог быть очень настойчивым. Он мог разговаривать с Мерлином хоть два часа подряд, даже не получая отклика. Он знал, что рано или поздно парень ответит, ну или в голову ему, совершенно случайно, прилетит какая-нибудь ваза. Но последнее волновало мало. Обсуждение вопроса о заключении Камелотом очередного мирного договора с каким-то небольшим королевством можно было с чистой совестью назвать важным занятием. Поэтому когда внимательно слушающего Мордреда отвлёк знакомый, пропитанный сарказмом голос, юноша сначала не поверил самому себе. «Эмрис! Эмрис! – передразнил Мерлин, слегка повернув голову в сторону рыцаря. – Что же ты затих-то. Надоело?» Мордред пару раз моргнул, встряхнул головой и просто не смог сдержать улыбки. В момент, когда Мерлин заговорил, он выиграл эту маленькую войну. «Мне казалось, тебе не нравится моя болтовня, - Мордред радостно разглядывал Мерлина, который всем своим видом пытался показать свою неприязнь, из-за чего был больше похож на обиженного ребёнка. – Я уже и не надеялся, что мне ответят». Артур тем временем стал рассказывать о положительных и отрицательных сторонах договора, зачитывая что-то с кучи бумаг, которые сидящая рядом Гвиневра старательно спасала от неминуемого падения на пол. Мордред на мгновение прислушался к голосу короля и опять переключил внимание на мага. «Перестань светить улыбкой, как начищенный шлем». Друид тут же приставил к губам кулак, но улыбаться не перестал. Не смог. Сидящий напротив Гавейн, наблюдавший это действо, довольно громко усмехнулся, из-за чего получил лёгкий удар под рёбра от сэра Леона и угрожающий взгляд Пендрагона. Но Гавейн к такому привык. «Ты не представляешь, как я рад», - мысль, что Мерлин, несмотря на всё своё показное недовольство, заговорил первым, почему-то приводила Мордреда в такой восторг, что уже никакое собрание его не интересовало. - А ты что думаешь, Мордред? – обратился к юноше Артур, чем, наконец, обратил на себя его внимание. Мордреду хватило секунды, чтобы понять, что большая часть рыцарей уже поделилась своим мнением по заданному вопросу, и он сам тоже должен что-то ответить. Но занятый разговором с Мерлином, друид пропустил всё, что должен был внимательно слушать. Практически сразу он услышал голос в голове: «Размеры королевства не важны. Их король уже много лет успешно противостоит В***рам, которые последнее время стали слишком часто появляться на наших границах. Он знает множество их слабостей. Нам было бы это полезно». Повторив всё слово в слово за голосом Мерлина, Мордред удостоился удовлетворённого благодарного кивка короля, а так же одобряющей, но немного смешливой улыбки Леона. Из-за последнего юноша стал сомневаться, что один Гавейн является зрителем его немых диалогов с королевским слугой. «Спасибо, Эмрис». Мерлин, пытаясь скрыть самодовольство, отвернулся от Мордреда, но черты его лица сгладились. Он больше не собирался играть в раздражение. После этого их отношения значительно улучшились. Разговоры во время заседаний стали чуть ли не обязательным условием. Конечно, сначала Мерлин не очень охотно отвечал Мордреду, чаще тихо фыркал, строил гримасы или улыбался. Всё это безумно умиляло молодого рыцаря. Особенно светлая широкая улыбка лопоухого парня. Она вызывала такую бурю чувств, что юноша, иной раз, сам себе поражался. Но прошло немного времени, и Мерлин уже самозабвенно рассказывал друиду всё, о чём не мог поговорить ни с кем, кроме Гаюса, но последний был далеко не таким удобным и плодотворным слушателем как Мордред. Тот с удовольствием выслушивал все жалобы мага на свою тяжёлую жизнь, рассказы о маленьких подвигах, которые «Его Величество королевская задница» не замечает, и ещё целую тележку волновавших Эмриса тем. Мордред чувствовал, что Мерлин стал открываться ему. Может быть это не было так очевидно, но теперь маг не смотрел на рыцаря как на врага, не следил за каждым его шагом или сказанным словом, а даже бессознательно улыбался, когда вдруг слышал в своей голове очередное радостное «Эмрис». Такие разговоры вскоре перестали ограничиваться заседаниями рыцарей Круглого стола. Они продолжались на тренировках, во время походов, на охоте. И ни одному из собеседников это, как ни странно, не надоедало. Но, несмотря на вроде бы улучшающиеся отношения, вслух друг другу обычно говорилось не больше пары предложений. Мордреду это не нравилось. Мысленные разговоры были доступны только им двоим, что, в представлении друида, было даже интимно, но ему хотелось поговорить с Мерлином и иначе. И однажды юноша не выдержал. В тихий, послеобеденный час, когда в Камелоте обычно не встретишь и редкой служанки, Мордред в одном из коридоров поджидал Мерлина, зная, что тот один будет носиться по замку с поручениями своего господина. Рыцарь твёрдо решил, что на этот раз маг от него не сбежит, и они, наконец, разберутся со всеми проблемами, которые Эмрис сам себе напридумывал. Ждать пришлось недолго. Бубня под нос что-то неприличное в адрес короля, парень не сразу заметил, как поравнялся с друидом. А точнее оказался с ним «нос к носу». «Ты что-то хотел?» - беззлобно спросил маг, однако, не изменяя своей глупой привычке не говорить вслух. - Мерлин, я просто хочу чтобы ты, наконец, меня услышал. По-настоящему. Эмрис широко раскрытыми глазами смотрел на Мордреда. Он не был уверен, что именно его больше удивило: то, что рыцарь назвал его по имени, а не привычным «Эмрис», или то, что было сказано. Сказано вслух. Это было важно. Мерлин хотел было сказать в ответ какую-нибудь глупость, чтобы отвязаться от юноши, но передумал, когда встретился с серьёзными светлыми глазами, в которых так явственно читалась уверенность и надежда. Мерлин вздохнул. Он слишком привык к Мордреду за всё это время, чтобы не принимать всерьёз и не обращать на него внимания. - Слышу. Если хочешь, буду слушать столько, сколько ты будешь говорить. Уже в следующую секунду Мерлин, буквально, задыхался в сильных объятиях счастливого Мордреда. Можно было оттолкнуть от себя друида, можно было разразиться ругательствами из-за причиняющих лёгкое неудобство чужих рук, но поступи Эмрис так, то свои покрасневшие лицо и уши было бы просто невозможно спрятать. Да и сам Мордред совершенно не собирался отпускать парня, несмотря на быстро забившееся сердце, стук которого отдавал даже в голове. Сколько длилась эта сцена никто не считал. Но за это время в другом конце коридора послышался голос Пендрагона, зовущего своего слугу и непременно бы заметившего стоящую парочку, если бы не Гавейн, который оперативно отвлёк внимание короля, и не сэр Леон, который так удачно нашёл занятие, требующее срочного присутствия правителя в дальнем крыле Камелота. Это, к слову, тоже осталось незамеченным Мордредом и Мерлином.