Ну и где же ты был?!

Шум прибоя — мелодия моря. Волны разбиваются в пену, налетая на острые скалы, напоминающие зубы иглы кровососущих упырей. Заходящее солнце окрашивало небо в столь яркие и теплые цвета. Тучи казались такими пушистыми, мягкими, неспешно плывя вдаль. Воздух теплый и пропитан запахом лаванды, что росла на бескрайних полях. Все так изумительно и радужно, если бы не… Жуткие стоны и надсадные крики мертвецов. Их зловоние постепенно обволакивало. На берегу, спиной к подступающей орде мертвецов, стояла женщина. Её вещи больше напоминали тряпки, сшитые как-нибудь, на плечах кусок парусины, на ногах хорошо начищенные кожаные сапоги. Волосы, подобно жидкому золоту, трепал ветер. Со стороны могло показаться, что она бесстрашно ожидает своей ужасной участи. Однако, если присмотреться то можно было увидеть, как она дрожит, её пробивает легкий озноб. Под нос она всё громче и громче нашептывала: — О, муж мой! Что за вы… Ах, ты и… Сучий пес, — жалостливо втянув в себя сопли, что в три ручья текли, поудобнее перехватив огромную колбу в руках, она продолжала стойко оставаться на месте. — Говорила мне мама, «Дочь! Одумайся он же алванец, да еще и императорский маг! А они все...», — она раздосадовано тряхнула головой, отгоняя назойливый голос своей матери, злостно рыкнула, — О, муж мой! Змеюка ты бессердечная, еще мгновение и я, эльфийскими богами клянусь…мерзавец…буду приходить бледной призрачной тенью к тебе по ночам! Замучаю тебя и твоих любовниц! На, — вновь перехватив удобнее выскальзывающую колбу, — с этим ты в безопасности, — крепче прижав ношу, она решила оглянуться, но в последний момент передумала, — не буду я больше ходить за тобой на твою работу алванский козел! — чувствуя, что монстры уже в одном десятке шагов, эльфийка громко выкрикнула, — Уговорил подлец! Я хочу быть домохозяйкой! Никаких больше походов на проклятые кладбища за твоей спиной! — она в ожидании замерла, но… Ничего не произошло. Поддавшись панике пуще прежнего, с дикими от страха глазами она стала лихорадочно перебирать в голове чего бы еще такого пообещать. Переминаясь с ноги на ногу, женщина пришла к выводу, что согласна на все условия мужа. — Детей! Ты хотел детей! Будут! — мертвецы всё ближе. — Один! — пять шагов, — Кошмар! Двое! Я согласна на двоих! — три шага, слышно бульканье закипающей гнилой крови в их открытых зловонных глотках. — Тиран! Сам рожать остальных будешь! В полчище монстров врезалась конница из резко открывшихся порталов. Воины в доспехах, могли посоревноваться в наводящем ужасе с мертвецами, с двуручными мечами от которых исходило еле заметное свечение магических рун, что обычно вырезали на стали для борьбы с монстрами и нежитью. Взмах и только головы летят, удар и дробятся кости мертвецов, гнилая кровь, попадая на зачарованные доспехи, шипела и пенилась, стараясь разъесть сталь, но безуспешно. За первой волной алванских воинов, сметающих мертвецов без потерь и с каким-то особым удовольствием (в бою алванцем не было равных), медленно вышел боевой маг. Полностью закованный в облегченные доспехи, с кожаными рукавицами и сапогами, он тотчас же ударил своим магическим посохом по земле, посылая вокруг импульсы очищающей магии. Нежить падала под ноги воинам, без малейшей возможности подняться когда-либо вновь. Оставшихся мертвецов, что не попали под радиус действия магии, воины добили в считанные минуты без особых усилий. Слабый враг для закаленных в боях мужчин, что сказать еще? Женщина стояла в гущи событий, однако аура обволакивающая её из колбы, защищала и от посягательств когтей мертвецов, и от ядовитой слюны и от разъедающей гнилой вязкой крови, что летела от разрывающихся тел нежити. Бой был быстрым. Эльфийка с полными от слез глазами следила, как её муж, сняв шлем, с победоносной и лукавой улыбкой шел, пританцовывая мимо воинов. Такой высокий, широкоплечий, жгучий брюнет (как и все алванские эльфы), по красоте ему не было равных, с этим синим, как сам океан, цветом глаз. Прекрасная дева на миг позабыла обо всех его недостатках характера, и из-за кого она тут собственно оказалась. Он огибал лежащую на полу нежить, с особой грацией, и каждый раз перепрыгивая тело, дополнял свой танец, изящными движениями рук, раскручивая посох и делая выпады. Вот насколько он был счастлив этой сладкой победой. — Женщина! — его голос был пропитан превосходством, а на лице читалась высшая степень самодовольства, в каждом скользящем движении его рук присутствовала грация. — Я внял твоим речам, и… О! Великим мною! Твоим единственным мужчиной, любимым мужем, самым умным и хитрым магом… — увидев, как дёрнулся левый глаз его жены, на закипающем от гнева лице, «великий муж», решил сократить свои речь, быстро прокашлявшись продолжил, — все мои достоинства ты и так знаешь женщина! А на память ты никогда не жаловалась, — буркнув под нос тихонько «злопамятная гадюка», — я пришел на твой зов о помощи. Хотя, — мужчина вдруг переменился в лице, оно посерело от гнева, — Какие измены женщина?! Оглянись! Это мой естественный рабочий день! Или ты думаешь, что я изменяю тебе с этим? — он толкнул ногой труп наглядно демонстрируя все прелести разлагающейся некогда прекрасной женщины, — или с этими? — поморщившись (от осознания с какими идиотами ему приходиться работать) он кивком головы указал на воинов, что играли головой мертвеца в «горячую картошку». — Бросил, — начала уверено женщина, но под гневным взглядом мужа, сразу сникла. — Сбежала! Дважды на опасные п… — бесцеремонно перебит возмущенным возгласом. — Искупила! — на щеках эльфийки выступил смущенный румянец. — Я когда-либо тебе врал или обманывал? Может ты заставала меня за изменой? Или были тому поводы? — недовольно рыкнув, он преодолел оставшееся расстояние между ними, выхватывая колбу у неё в руках и отбрасывая в сторону, во всю резвившихся солдат, он сластолюбиво припал к её губам. После долгих мгновений лобзаний со своей женой, эльф, тяжело дыша, взглянул в её зеленые глаза и на полном серьезе заявил, — больше никаких преследований меня на работе! И никаких опасных мест! Уяснила женщина? — ответом ему послужил уверенный кивок. — И твое согласие я тоже внял, — как припечатал каменной глыбой, женщина непроизвольно сжалась, — сегодня ночью займемся реализацией, — он легонько ущипнул смущенную эльфийку. Повернувшись к воинам, что во всю старались игнорировать происходящие (до боли часто подобные ссоры и примирения они уже повидали этой пары) и сжигающих остатки нежити, маг развел руки и монотонно зачитал заклинание. В следующее мгновение, открылись порталы и воины, забрав несколько образцов, как и было велено до боя, направились назад домой с очередной победой. Последний раз оглянувшись, женщина набрала в легкие чуть солоноватый воздух с примесью гари. — Любовь моя, — нежно проведя рукой по щеке мужа, она ожидала ответа. — М? — рассеянно обронил её муж. — Хочу портрет. Вот… Как бы тут… Я на берегу океана, голая и только волосы развеваются, стою такая одинокая, думаю о тебе, муж мой… и руки зловонных мертвецов тянутся к моим лодыжкам чтобы… — Никакой наготы и мертвецов! — недовольно заворчал эльф, он всё это затевал чтобы проучить эту женщину и в кои веки выбить согласие на наследника. И никак, не для того чтобы помнить как он не по благородному поступил. — Ну, тогда я буду в этих пропахших приманкой рваных тряпках и с гребанной неподъемной колбой! — рявкнула эльфийка. — Женщина! О, как я тебя люблю, — он впился в губы жены голодным поцелуем. Почти безвольно повисшую на нем, и изредка несильно бьющую маленькими кулачками по его широкой груди, он втащил в оставшийся открытый портал женщину. Этот эльф знает, как заставить свою возлюбленную обернуть крики гнева в крики страсти.