Когда я впервые заглянул в тёмные пучины, то влюбился и утонул…
…кажется навсегда
…волосы цвета космос
Хочу обнять покрепче и не отпускать Подскакивая на кровати от знакомого шепота, Сабин потирает глаза. Ни-ко-го. Лишь тьма, но некое присутсвие кого-то постороннего остро ощущалось в наэлектризованной атмосфере. Однако маленький фонарик при тщательном обыске каюты не смог выловить ничей силуэт. Кажется, ей только показалось, ведь голос звучал в голове так ярко и отчётливо, будто бы незнакомец был совсем близко, стоял тут, на полу, склонившись над мерно посапывающим телом и шептал в самое ухо обрывки красивых фраз. Девушка вздыхает, присаживаясь на край кровати, но спать не решается. В вырванной из сна голове повис один волнующий вопрос: кто это был? Кто шептал такие красивые комплименты томным голоском? Он казался знакомым, но ниточка, ведущая к источнику, обрывалась каждый раз, когда она была близка к разгадке. Приходилось начинать заново, вспоминать и напрягать усталый мозг.Ты — солнце, а я — маленькая планетка, вращающаяся вокруг тебя
Вновь эхом прокатилось в сознании, стоило мандалорке закрыть глаза. И Сабин вновь резко распахивает веки. Сон, как рукой, сняло оттого, что в душе вспыхнул отнюдь не страх, а любопытство. Второй раз. Если первую случайность можно было спихнуть на галлюцинации во время глубокого сна, то второй — нет. Художница вновь подскакивает и тщательно обыскивает каюту. И вновь никого не находит. — Если это очередной розыгрыш Эзры Бриджера, — думается ей. — то ему не поздоровится. Сжимая губы от негодования, Врен распахивает крышку вентиляции и тщательно осматривает. Пустота пугает. Мальчишка не мог так быстро и тем более бесшумно уйти. Хоть что-то, но всё равно можно было услышать в спящей Звёздной Птице. В голову бьёт безумная, но дельная мысль. Сабин закрывает глаза и слышит всё тот же голос, всё те же обрывки фраз, будто бы какой-то влюблённый признаётся в любви предмету воздыхания. Напрягаясь, вслушивается. Ты когда-нибудь узнаешь……приступ маленькой нежности… остро… затмила сердце… и хоть нам не позволено любить, останусь твоим навечно…
И неожиданно ниточка приводит к тому, от кого она не ожидала услышать подобное. Эзра Бриджер. Но как? Как ей удалось уловить его мысли? Всё никак не желало связываться воедино, и, выйдя из каюты, девушка тихо миновала остальные, дабы выйти наружу. Лотал. Прекрасный и родимый Лотал. Он был бы гораздо прекраснее, не будь там имперцев. И Сабин верила, как и все члены экипажа, что когда-нибудь Республика вновь возродится и вместе с джедаями восстановит былой порядок. — Не спится? — сонно потирая глаз кулачком, Эзра зевает и присаживается подле мандалорки. Его иссиня-чёрные волосы мило расстрёпаны, а глаза туманно бегают по соломенного цвета полю. Паренёк явно только-только оторвался от сна. Зачем? Почему? Или, лучше сказать, ради кого он лишил себя столь ценного удовольствия? — Сначала ты. — всматриваясь в смуглое лицо, отрезает Сабин. — Чего не спится, шкед? — Эй! — и почему он так мило смеётся? — Сколько раз я просил не называть меня так? — затем Эзра вновь зевает, бросает мимолётный взгляд на собеседницу и краснеет. — Твои громкие шаги слышны за несколько миль отсюда. А тебе? На что девушка беззаботно бросает ответную колкую фразочку: — Твои мысли слышны за несколько миль отсюда. И потом понимает, что сказала совсем не кстати. Ибо Эзра отчего-то побледнел и замер, широкими синими озёрами всматриваясь в ореховые глаза мандалорки. Сабин удалось прочесть немой вопрос, на который сама искала ответ. Сила ли виновата или это просто случайность, но непредвиденная ситуация вогнала падавана в тупик, из которого не вела ни одна тропинка. Хотелось придумать отговорку, но вместо этого он задаёт роковой вопрос: — И что ты слышала? Что она слышала? Она слышала сопливые речи влюблённого парнишки, от которых хотелось рвать розовыми потоками ванили. Но серьёзность атмосферы заставила проглотить данную фразочку — не к месту — да и его большие глаза искрились неподдельной наивностью. — Я не уверена, что это был именно твой голос, но… — впервые ей неловко; утыкая взгляд куда-то вдаль, художница удерживает паузу. И Эзра потарапливает: — Но? — Этот голос говорил такие прекрасные слова. — Какие? — «Твои глаза цвета шоколада. — с небывалой лёгкостью вспоминая слова, цитирует Сабин. — Когда я впервые заглянул в тёмные пучины, то влюбился и утонул… кажется навсегда… волосы цвета космос… хочу обнять покрепче и не отпускать. Ты — солнце, а я…» —…маленькая планетка, вращающаяся вокруг тебя. — закончил брюнет за Сабин, чем заставил ту бросить удивлённый взгляд. — Не стоит лезть в мою голову. — грозно предупредила она не потому, что ей было неприятно, а потому, что не хотела верить в очевидное. Бриджер виновато улыбается и оправдывается: — Нет-нет. Что ты! Сабин, я ещё не имею столь мощных способностей, чтобы читать чужие мысли. Я просто… Он молчит, и звёзды над головой поддерживают тишину вместе с мандалоркой, что неожиданно покраснела от смущения. И чего это, спрашивается, какой-то шестнадцатилетний мальчишка тронул давно застывшее сердечко? Вздыхая, Врен отворачивает пылающее лицо — он не должен видеть этого от дочери сильных и великих воинов. — Сабин? — девушка лишь тихо отвечает «да?». — Ты — скопление Вселенской нежности. Кареглазая вздрагивает. — Ты — искра, что разожгла в моей душе огонь. — Ты в своём уме, шкед? — она шокирована. Более чем. И итак широко распахнутые глаза расширяются сильнее, когда парень внезапно крепко-крепко обнимает. — Прошу только об одном. — на этом моменте Эзра удерживает небольшую паузу, и, когда продолжает, Сабин чувствует, как вибрируют горькие нотки. — Не дай этому огню погаснуть. И тут сердце уходит в пятки, бьётся всё быстрее и быстрее, пока его оглушительный бит не бьёт в виски. Приятно? Да. Прекрасные слова. Но привыкшая хладно и рационально мыслить Сабин сразу же усмиряет проснувшуюся нежность. Мандалориане — храбрые и гордые воины, знающие себе цену. И даже девушки не могли себе позволить ни капли слезинки, ни капли теплоты по отношении к мужу, детям, друзьям и близким. Иначе великая раса вновь окажется на грани вымирания, как это было во времена Старой Республики. Но несмотря на мысли, девушка всё же разрешает себе проявить минутную слабость и по-матерински тепло обнять напарника, зная, как сильно ему этого не хватает с самого детства. — Ну, ладно. Всё. Баста. — не решаясь применить грубость, мягко говорит Врен. — Иначе от этих телячьих нежностей меня вскоре стошнит. — и, всё ещё пылая, она вновь устремляет взгляд на поле, когда Эзра привычно разместился возле. Тишина. С неба срывается звезда, разрезая своим хвостом звёздное полотно и мимолётно пропадая где-то за крышами высоких зданий города. — Что это было? — решается задать вопрос Врен. — Звезда. — Нет, я не про это. — отрицательно качая головой, усмехается она. — Я про то, что ты — джедай. И, как там прописано в кодексе? Вам нельзя иметь привязанность к кому-либо и уж тем более любить. Паренёк задорно улыбается, когда кареглазая вопросительно смотрит на него. — Всего лишь приступ острой нежности, назовём его так. — Ванильно. — позволив себе тёплую улыбку, подмечает девушка, замечая, как блестит в его глазах влюблённая искра, не удивляясь, что и в её шоколадных сейчас происходит тоже самое. — Ладно, шкед, пора спать. Утро вечера мудренее. — бросает через плечо мандалорка, и брюнет спешит нагнать её. — Сабин, а я тебе нравлюсь? — Во имя Силы. Шкед, давай обсудим это завтра? Спать так охота из-за твоих сопливых мыслишек. — Эй! Я же… — Знаю-знаю. Спокойной ночи. — Ну… Спокойной.