Обязательно к прослушиванию ♫ Bring Me The Horizon — Deathbeds
Глаза, полные печали, Я знаю, что не должен смотреть, но я не могу отвести взгляд. Ты можешь посыпать мои раны солью, но мне не исцелиться От чувства к тебе.
За окном такси льет ливень. Этот город всегда встречал Наташу такой погодой, за что она была ему благодарна. Романофф любила дожди, люди в это время становились более спокойными, прятались по своим домам и решали свои проблемы, не обращая внимания на мир. Хорошо бы, чтобы в этот раз все было так же. По ее наводкам, Стивен Роджерс сейчас здесь. И что он делает в этом богом забытом городке? Когда она начинала его поиски, была уверена, что Капитан не до конца отошел от дел, прячется где-то в Нью-Йорке, спасает людей. А он… Наверняка, здесь ему спокойно. Романофф уже могла представить, где его найдет: старый домик, свой огород, никого вокруг. Романтика. Она бы мечтала залечь на дно в таком месте, готовить чай по утрам, хотя бы на несколько дней забыть о том, кто она и что она должна делать. Только ей такая блажь не дозволена. И она оказалась права. Его дом был вдалеке от центра города, скорее эта местность больше походила на деревню, где было всего пять домов, которые расположились на огромных гектарах полей. Маленький щенок возле небольшого домика, который впрочем неплохо выполнял свою работу, залаяв на Нат сразу же, как она перелезла через метровый забор. Наверняка, Роджерс всегда хотел завести себе животное, или приютить этого малыша, найдя того в подворотне. Ей хорошо было знакомо такое поведение своего друга. — Тише, твой хозяин и так гостям не рад. Девушка прошла дальше, поправив промокший рюкзак. На ней были джинсы, любимая черная майка и куртка, которую она однажды одолжила у Стива. Он сказал оставить ее себе, наверняка тогда думая, что они больше не увидятся. Могла ли теперь она представить, что потратит три дня чтобы добраться до этой пустоши? А ради чего? Захочет ли он вообще видеть ее сейчас? Наверняка, нет. Ощущала она себя крайне погано. Слишком холодно, слишком мокро, не мудрено — тут же дождь льет весь день. Даже по ее шикарным волосам стекают капли дождя, грозясь намочить насквозь куртку. Нужно было срочно стучать в дверь, тем более Роджерс наверняка уже слышал лай собаки. Она касается рукой деревянной двери, оповещая хозяина этого жилища, что пора бы уже выйти. Раз, два, три…он открывает дверь. От ее прежнего Стива осталось мало, пожалуй взгляд и только. Он встречает ее угрюмый, в непонятной майке и с заросшей бородой. Она смотрит ему прямо в глаза, поправляя его же куртку на своем плече. Роджерс выглядывает, попадая и сам под дождь, осматривает территорию. Будто бы она могла привести за собой хвост. Могла бы, но не к нему уж точно. Это даже немного оскорбляет. — Не доверяешь мне? — голос отдает хрипотцой, но это всегда нравилось Стиву в ней. Такие нотки могли соблазнить любого, кто говорил бы с Наташей дольше десяти минут. И секрет был конечно не только в ее голосе, еще он тонул в этих глазах, и иногда засматривался на ее губы. Боже, как давно он ее не видел? Пару месяцев, полгода? Он безумно скучал по ней. — Скорее не доверяю тем, на кого ты работаешь, — Роджерс грустно улыбнулся, но спустя секунду все же открыл дверь, пропуская ее внутрь. Девушка несмело прошла, но обиженно косилась на бывшего героя Америки. Она не настолько глупа, чтобы все не перепроверить. Хвоста за ней не было. Но чувство обиды пришлось подавить, она здесь не для выяснения старых недомолвок. — Значит, предпочел жизнь в глуши, да? — рыжеволосая шпионка осматривается, снимая рюкзак со спины и скидывая с себя почти насквозь промокшую куртку. Как же ей холодно. Да, бывало и хуже на заданиях, но сейчас ей просто хочется сесть возле камина и наслаждаться этим потрескиванием, держа кружку горячего чая в руках. На заданиях такое непозволительно, там главная задача выжить, но сегодня-то она себе это позволить могла. — Тут спокойно, можно обдумать многое. И здесь меня никто не найдет, — Стивен усмехается, смотря на ее самодовольную улыбку, — Ну, почти никто. — Ну, легко это не было, — Романова снимает обувь, кидая сапожки куда-то ближе к двери, создавая небольшой хаос и беспорядок в скромном жилище Роджерса. Он немного недоволен поведением, но скорее рад ее появлению здесь. — Проходи. Могу принести тебе что-то из своей одежды, если ты конечно хочешь, — Кэп тепло улыбается, и она понимает, что это то, чего ей не хватало. Его улыбка. Вот лучшее средство от депрессии. И он кажется это понимает. — Я бы не отказалась. А еще не откажусь от чая, который ты тоже скоро мне предложишь, верно? — Нат нахально улыбается в ответ, но его это даже забавляет. Он удаляется в соседнюю комнату, гремя там чем-то. Наташа же успевает стащить с себя майку, присаживаясь возле камина. И вовсе она и не играет с ним. Девушка промокла. Не сидеть же ей в насквозь мокрой одежде? — Я положу это здесь, — Стив старается не смотреть на нее, хотя она сидит спиной и в пол-оборота. Боже, Романофф и забыла какой он стеснительный, и как учтив с дамами. Одежду он оставил на краешке дивана в гостиной, а сам быстро удалился за дверью кухни, видимо исполняя желание насчет чая. Шпионка быстро стянула промокший бюстгальтер, закутываясь в теплый свитер, от которого пахло явно парфюмом Роджерса. Наверняка, он отдал ей лучшее, что было в его гардеробе на данный момент из теплых вещей. А учитывая ее маленький рост, свитер Стива на ней смотрелся как платье, заканчиваясь на уровне колен. Сам Роджерс учтиво постучал, и занес в гостиную две чашки чая. — Хочешь спросить зачем я здесь? Вижу же, что хочешь, Роджерс, — девушка берет обжигающе горячую чашку в руки, садясь возле Стива на диван, и подбирая под себя ноги. Он отводит взгляд куда-то наверх, но все же потом внимательно рассматривает ее. Интересно, она заметит это? — Тосковал по старым друзьям? — Ну, если от них что-то осталось. Как Клинт? — он специально делает упор на этом имени. И Стив не знает зачем. Хочется ли ему знать, что Романофф восстанавливает все старые связи, и навещает друзей, или сделала это для него эксклюзивно? — Не видела его с того раза, как он мне врезал в аэропорту, — рыжеволосая шпионка улыбается, явно зная к чему был вопрос друга. И она ответила правильно. — Где ты была все это время? — он задает тот вопрос, ответ на который ему долго хотелось узнать. Наталья — девушка вне времени, как и он сам. Она не задерживается на одном месте надолго, не заводит компаний, всегда живет войной, и мир для нее уже наскучил. Она хочет свободы, и часто ее получает, сбегая куда-то после каждой миссии по спасению мира. — Залегла на дно, как и ты, — она отпивает чай из кружки, не прерывая зрительного контакта со Стивом, — В Италии была, в Люксембурге, бегала от правительства в Вашингтоне, немного расслабилась в Индии. — Могла бы найти меня и раньше, — и он действительно не знает, почему это звучит так плохо. Будто бы именно это он и хотел ей сказать с того момента, когда открыл ей дверь. — Я… — Наташа замолкает. Да, возможно ей нечего ответить на это. А такое с ней случается редко. Нужно соврать, — Я искала. — Не ври, — снисходительно отвечает ей Кэп, который, похоже, научился все-таки распознавать ее ложь, — Но я рад, что сейчас ты здесь. И что ты в порядке. Хотя, в этом я не сомневался. И тут Нат становится грустно. То ли от того, что она соврала ему, то ли от того, что все эти полгода ей действительно безумно хотелось найти его, но она просто трусила. Или может быть от того, что она даже не знает зачем приехала к нему сейчас? Ведь причины не было. А может была? Стоит хотя бы самой себе в этом признаться. — Я скучала, — тихо шепчет шпионка, ощущая, что это самое правдивое, что она может сейчас ему сказать. Остальное неважно. И он тоже понимает это в данный момент. — Знаешь, нам никогда не давали побыть вдвоем, — Кэп улыбается, и на минуту задумывается, видя слегка удивленное выражение лица Нат, — Я к тому, что каждый раз, когда мне хотелось удержать тебя, все это быстро ускользало, или момент был неподходящий, а может нас просто отвлекали. — Зачем тебе хотелось меня удержать, Роджерс? — Нат не любит такие темы, и тем более не любит, когда ее кто-то удерживает, она свободная птичка. Но ему она это позволить почему-то хотела. Осесть с ним где-то в маленьком городке Италии, забыть о проблемах, побыть собой. Непозволительная роскошь, которая остается лишь в мимолетных мечтах. — А тебе самой бы не хотелось остаться? Ты ведь всегда убегаешь, — он касается рукой ее плеча, от чего у нее невольно бегут мурашки по телу. — Есть причины убегать, — Наташа не знает, считается ли это ложью. Причины на самом деле есть, но самая большая из них — страх. Страх, что остаться она просто не сможет, или ей слишком это понравится. Она не хочет пробовать. Потому что знает, что скорее всего это будет самой большой глупостью в ее жизни. — Как скажешь, — Роджерс улыбается, понимающе поджимая губы. Черт, как же она ненавидит ему врать, — Ты согрелась? — Вполне. Повисает неловкая тишина, которую ни один из них не старается нарушить. Наташа думает, готова ли она быть настоящей с ним. Ведь он прав, их всегда прерывали, но вот теперь у них есть это дорогое им время. Как использовать такой дар? А Стив боится, что она вновь уйдет. Вот так вероломно, соберет свои вещи и уедет, оставив его одного в пустом доме, где надолго останется аромат ванили, ее запах. Он ужасно боится этого. — Ты надолго останешься? — он не выдерживает, сдается, спрашивает это сразу, чтобы потом не думать когда она решит его бросить. — Пока тебе не надоем, Роджерс, — Романофф усмехается, но ее улыбка отдает некой болью. Ее улыбка всегда отдает болью, как бы ей не хотелось этого признавать. Она знает, что сними она все маски — такая она Стиву не понравится. — Значит надолго, — подытоживает он, забирая пустую чашку из ее рук, и неловко встает с дивана, стараясь не смотреть ей в глаза, — Я принесу нам еще чаю. Он вновь скрывается за дверьми кухни, оставляя Наташу одну возле камина. Его слова значат так мало, и так много одновременно, что она не знает, чего из этого она больше хочет. Пусть бы он сказал это со всей серьезностью, что ему присуща, она была бы рада. Нат слышит кипение чайника, и решает наведаться в соседнюю комнату, посмотреть чем же живет ее друг. Комнат тут не много, всего лишь гостиная с камином, ванная комната и спальня Стива. В последней она решает задержаться, рассматривая небольшое помещение. Все же, тут было уютно, ей бы точно было. Большая кровать с пледом, комод, старенький телевизор и окно с видом на горы. Романофф не замечает, что Роджерс давно стоит в дверном проеме с чаем, просто наблюдая за ней. Он давно не видел Нат такой расслабленной, домашней, в его теплом свитере и со слегка мокрыми волосами. Он бы хотел видеть такое чаще, но раз у него есть только это мгновение — он решает его не упускать. — Нат, я принес чай, — виновато говорит Кэп, зная что слегка напугал ее, застав врасплох. Но она лишь улыбается, забирая горячий напиток себе. Все же Роджерс милый до одури. Она никак не может привыкнуть к его детской наивности, которую он так умело сочетает с мужественностью и невероятной сексуальной задницей. «Да, вот об этом тебе сейчас и надо думать» — проскальзывает в голове шпионки, прежде чем она ставит кружку с чаем на комод. — Знаешь, ты думаешь я смелая, но это вовсе не так, — неожиданный порыв откровения, который она не смеет сдержать. К чему это было сказано? Но Кэп кажется понимает, он всегда ее понимал. — Я знаю. Но тебе не всегда такой нужно быть. Иногда можно побыть и другой, позволив быть смелым кому-то другому, — он подходит к ней ближе, ставя поднос на телевизор. Наташа улыбается, неужели она предвидит, что ее ожидает после этих слов? Наверняка. Рыжеволосая хочет ответить что-то колкое, чтобы разъяснить эту ситуацию, и свой внезапный порыв откровения. Ей сразу же кажется, что делать этого было нельзя, хоть ей и стало безумно легче. А может быть настоящей не так и сложно? Особенно с ним. Но что бы она не хотела там ему сказать, Кэп просто непозволительно близко подошел к ней, убирая прядь волос с ее лица. «О боже, он сейчас это сделает» — проносится у нее в голове, от чего она снова чувствует мурашки по всему телу. Хочется просто ухватится за Стива, чтобы он удержал ее, не позволил упасть или снова сбежать. Сам Роджерс медлит, внимательно изучая ее реакцию. Такая смелая Наташа, которая обычно берет инициативу в свои руки, сейчас просто замирает в ожидании, позволяет ему быть тем, кто сделает это. И он не против. Стив сокращает расстояние до миллиметров, касаясь ее губ своими. Они у нее мягкие, слегка обветрившиеся, но такие… по которым он безумно скучал, и по которым грезил на миссиях. Руки шатена в нерешительности ложатся ей на талию, и ничуть не ниже, стараясь быть как можно аккуратнее. Кажется, одно неправильное движение и весь этот момент пройдет, а Наташа окажется миражем, который он видит от одиночества. Но она не мираж, и она тоже действует избирательно, перемещая руки на его плечи и грудь, стараясь то ли оттолкнуть, то ли наоборот притянуть к себе. Лучше бы второе, думается ей, в борьбе с разумом и сердцем. Сердце выигрывает, хотя Наташа давно себе этого не позволяла. Она тянет Стива на себя, углубляя их поцелуй. Да, она чувствует, что коленки подкашиваются и ощущается легкое головокружение. Значит, она попала. Попала по полной, зашла в непозволительную зону, и теперь оттуда только бежать, прямо сейчас, и быстро. Но к черту все это. Она решает отключить мозг, который вовсю предупреждает об опасности. Стив прижимает ее к шкафчику, который жалостливо скрипит, но все же выдерживает их напор. Капитан оказывается куда смелее, когда чувствует, что Наташа уже вовсе не против. Его руки опускаются чуть ниже, но останавливаются чуть ниже спины, а дыхание слегка учащается, поцелуй становится чувственнее, а Наташа податливее. Она старается вложить в поцелуй все свои чувства, которые она только позволила себе испытывать к этому мужчине. Им нужен воздух, они просто нуждаются в нем. И поэтому поцелуй приходится прервать, но Роджерс не смеет выпускать ее из объятий. Наташа же не ощущает ни холода из открывшегося окна, ни боли в груди от слишком крепкой хватки, ведь ей слишком дурно. По-хорошему дурно, когда уже понимаешь, что пути назад нет, что он твой пункт назначения. — Ты стал лучше целоваться, — старается не выдавать своего волнения, которое нарастает с каждой секундой все больше. А он лишь опускает голову, ослабевая хватку на ее талии. — Я знаю, — нахально отвечает он, будто бы зная, как ей было сейчас хорошо и насколько сильно понравилось. «Черт бы тебя побрал, Роджерс». Он вновь целует ее в губы, прижимая к шкафу чуть сильнее, но стараясь не причинить ей неудобств. Роджерс остается галантным даже сейчас, мелькает у нее в голове, но она быстро переключается на другие мысли. Мысли о том, что творится с ней сейчас, и почему все это так до безумия приятно. Она чувствует, что он приподнимает ее над полом, подхватывая за ноги и удерживает на весу, не разрывая столько нужного для обоих поцелуя. Он медленно подходит к постели, в нерешительности приостанавливая их поцелуй, аккуратно кладет ее на мягкую поверхность и нависает над ней. Наташа волнуется, будто занимается этим в первый раз. Возможно по-настоящему у нее это действительно впервые, и от этого слишком страшно. Стив, как всегда, читает ее, научился ведь, умник. И она ощущает его обжигающее дыхание у себя на шее, а потом его губы касаются ключицы и все — остальное ей больше не кажется таким сложным или проблемным, ее это вообще сейчас не волнует. Она хочет почувствовать больше, и поэтому запускает свои руки в его слегка отросшие длинные волосы, притягивая к себе ближе. — Стив… — этот отрывистый шепот вырвался у нее непроизвольно, она будто бы хотела так многое сказать, или выразить свой маленький протест, что он в одно мгновение стал для нее таким важным. — Хочешь, чтобы я остановился? — хрипло выдохнул он, боясь положительного ответа, и выжидающе подняв голову. Наташа с силой затрясла головой. Нет же, нет, этого она совсем не хотела. И на секунду ей показалось, как Роджерс выдохнул с облегчением. Больше сказать ему что-то она не пыталась, поэтому он наконец продолжил исследовать поцелуями ее шею, касаясь ее так, как этого не делал никто раньше. Он восхищался ею, смотрел на нее так, будто это все, чего он желал от жизни. И она понимала, что не заслуживает такого, но сейчас можно побыть эгоисткой. Его теплое дыхание, скользившее по коже, поднимало в ней волны наслаждения, а ее руки сами тянулись к его рубашке, незамедлительно избавляя Стива от столь лишнего предмета. Роджерс был не против, закрадываясь слегка прохладными руки под ее свитер, вызывая в ней новую волну мурашек. И она готова поспорить, что это вовсе не от холода его рук. Ей просто нравится, когда он касается ее вот так. Его руки скользят по ее стройному животу, поднимаются к груди, слегка сжимая, а губы все кусают за мочку уха, и она понимает, что он научился не только целоваться. Легкий и тихий полустон срывается с ее губ. Мгновением позже, она просто не выдержала его нарочитой скромности и джентльменских порывов, стянув с себя его свитер сама. Кроме черного кружевного белья на ней ничего не осталось, и Роджерс был полностью очарован ею. Никогда еще в жизни она не испытывала такого сильного желания принадлежать кому-то. Она такого вообще еще никогда не испытывала. Стив пристально смотрел на нее, переводя взгляд сверху вниз, не оставляя без внимания ни один изгиб ее тела. Его нежный взгляд, очень хорошо контрастировал с настойчивыми пальцами, которые требовательно сжали ее бедра. Девушка отреагировала на это более чем положительно, положив свою руку ему на плечи, а другой потянулось к его молнии на брюках. И по традиции всех прочитанных ею книг, застежка как всегда не поддавалась, а на помощь пришел сам Кэп, нежно убрав ее руку и подняв ту над головой. Он вновь поцеловал ее в губы, вложив в этот раз куда больше пошлости. Он грезил ею в данный момент. От подобных мыслей, Романофф на мгновение запрокидывает голову назад, позволяя ему удерживать свою руку над головой, и разрешая этому миру просто растворяться. Секунду или больше, она прибывала в прострации, но от влажного и жаркого прикосновения его языка, кружившего вокруг пупка, у нее перехватило дыхание. По мышцам ее плоского живота пробежал огонь наслаждения. Нет, больше она не выдержит. Он слишком много времени тратит на то, чтобы доставить ей удовольствие. Никто обычно не думает о том, что чувствует она. Конечно же, только не Роджерс. И именно по этой причине ей вдруг захотелось быть такой, какая она нужна ему. Она почувствовала, что теперь абсолютно все ее вещи сняты с нее, она полностью обнажена и в его власти, при чем сам Стив еще раздет только наполовину. Она безумно хотела это исправить, но кто ей позволит. Он требовал ее ответа, побуждал ее, умоляя ответить. И она готова была сказать ему все что угодно, только чтобы он никогда не останавливал это. Пальцы шпионки забрались в его волосы, стали перебирать их, а он в это время добрался до самого сокровенного источника наслаждения и принялся с осторожностью ласкать. Все, больше она вынести этого не сможет. Из ее груди вырвался тихий, протяжный стон. Длинными ногтями она непроизвольно впилась в его кожу, заставив парня почувствовать приглушенную боль. Он прекратил мучить ее, отпустив ее руку, и давая ей полную свободу в действиях. Наташа оценила широкий жест, вновь повторив свою попытку расстегнуть его молнию на брюках, и в этот раз у нее даже вышло. Она победно посмотрела на Роджерса, почувствовав легкий поцелуй на своей ключице. Стив не стал останавливать ее руку, отыскавшую жаркую, возбужденную плоть. Нат удовлетворенно прикусила губу, когда услышала его хриплый стон и почувствовала учащенное дыхание на своей шее. Видимо, хоть его выдержка и была очень похвальной, теперь ему тоже хотелось продолжить ласки быстрее. И она не стала лишать его этого, позволив Роджерсу управлять ситуацией. Спустя пару мгновений он медленно вошел в нее, заставив Нат еще раз пройтись ногтями по его спине. До одури приятное ощущение, такое нужное им обоим. Дав ей привыкнуть, он стал двигаться, не забывая касаться губами ее шеи и ключиц, на что она так желанно отвечала, чувствуя жар его тела. Услышав ее тихие стоны, которые больше походили на мольбы, он слегка ускорил свои движения, сжимая руку на ее груди, а другой удерживая себя на весу, чтобы девушка ощущала себя комфортнее. А она ощущала, и «комфортнее» было явно неправильным словом. Она ловила каждый его взгляд, буквальное каждое легкое прикосновение губ, она ощущала его каждой клеточкой своего тела. Она хотела его, хотела безумно. И получала сполна, наслаждаясь этими мгновениями. Она пообещала, что-то когда-то в обозримом будущем обязательно возьмет реванш, доведя самого Роджерса до такого же состояния блаженства. А пока ей оставалось лишь что-то сбивчиво шептать ему на ухо, сильнее хватаясь за его плечи. В момент наивысшего блаженства они слились в едином движении, едином порыве. Роджерс глухо простонал ее имя, а она просто обессиленно вжалась в постель и утянула Стива с собой. Вся кровать уже больше не была так опрятно застелена, теперь здесь творился хаос, а плед вообще давно находился на полу. Простыни слегка сползли, а виновники всего этого позволили себе просто укрыться легким шелковым одеялом. Что делать дальше, что говорить, как поступать… они оба не имели понятия. Нужно было что-то сказать. И Наташа боялась этого момента. Вдруг Стив сочтет все это ошибкой, или наоборот обвинит ее во всем случившимся? С чего вдруг такие мысли о нем? — Я был бы рад, если бы ты осталась со мной подольше, — вот что произносит Роджерс, заставляя Нат расслабленно выдохнуть, едва заметно прикрыв глаза. Это был ее Стив. — Я останусь. Заляжем на дно вместе, — Нат удобно устраивается у него на груди, ощущая себя маленькой девочкой, которую непременно нужно отгородить от гнета этого мира, хотя бы на недельку-другую. И она знала, что ее Стив с этим справится, он просто не может иначе. Ему впервые удалось удержать ее. Надолго ли, черт ее знает. Но она рядом, и он впервые ощущает себя живым, по-настоящему что-то чувствующим за ближайшие пару лет. Тонуть так вместе, думается Роджерсу. Нат негласно подтверждает это, прижимаясь ближе к нему.