🌾🌾🌾
На землях Берри пьют вино, не воду по утрам, И козий сыр в золе печной готовят повара. Здесь пэры знатные, как сталь Рола́ндова клинка, А у народа на устах легенда сквозь века. Однажды с полною луной из неизвестных мест пришёл священник молодой, а с ним сестра – в довес. Шептались люди: неспроста их нежная любовь. «Здесь связь, ей-богу, нечиста!» – да только кроме слов им в обвинение ничего. И потому виконт, наследник графа самого, стоит у их окон: - Шарлотта, ангел! Я молю: словам любви поверь! Возьми скорей у брата ключ, открой тугую дверь. Он мог девицу соблазнить, никто б не защитил. Граф в том краю, закон гласит, наместник высших сил. Но был высок душой и ей бесчестья не желал: - С тобою в церкви вечер сей венчаемся! – сказал. – Знай: свадьбы дерзкой не простит суровый граф-отец, А значит, в тайне предстоит ступить нам под венец. И с той поры к ней по ночам ходил через окно, Всем ласкам и хмельным речам свидетелем – вино. Кошель монет, алмазов горсть и россыпь жемчугов жене дарил полночный гость в уплату за любовь, да редкой глубины сапфир под цвет озёрных глаз: – Отец мой стар. Дождись, и сир приветит смертный час. Плыла бутоном в небесах лилейная луна, С каштаном выцвела в садах французская весна. И хоть пошёл по графству слух: «Девица на порог виконта принимает», – вслух никто сказать не смог. А что же брат, кюре? Пропал. На речке среди скал. Его, по чести говоря, никто и не искал.🌾🌾🌾
В угодьях Берри есть леса, где водится олень, а у корней дубов лиса, петляя, ищет сень. Но чтим как прежде древний суд и на расправу скор: Охотиться не смеет люд, покуда бдит сеньор. Итак, сбылось: старик в земле. Граф с молодой женой решает псов направить вслед за ланью озорной. Взлетает птица – лёгкий взмах. Синь неба расцвела, Парчой играет бахрома у дамского седла. Да только чует конь гнедой, кто на его спине, и к зову всадницы глухой, несётся как в огне. Граф следом – за высокий холм, дорогою к пруду. Графиню на траве нашёл бесчувственной, в бреду. Надорван у плеча батист. Но что за страшный рок! Клеймо на коже, флёр-де-лис: русалочий цветок. Коварный дух, дочь сатаны! Рассудок помутнён, а граф, клонясь к лицу жены, припоминает сон и голос няньки у огня младенческой порой: – Послушай, Оливье, меня! Живёт народ речной: Покуда осеняют тварь священника персты, она, так повелось исстарь, плоть-кровь совсем как ты. Да только вырвется назад из монастырских стен, невинных души – словно в ад – в русалий сманит плен. И нет судьбы позорней той для добрых христиан, чем, обольстившись красотой, купиться на обман. Слова поблекли без следа, в пучину канув вод, Где лилий долгие года кружился хоровод. Искрилась солнцем гладь пруда что голубой опал, а лес был свеж и тих, когда с жены граф платье рвал. Она очнулась на ветвях, в петле, совсем нагой. Вцепившись, граф тянул к земле. Из чащи лился вой. Затрепетала; с синих губ глухой сорвался стон, и вековечный принял дуб её последний сон.🌾🌾🌾
На землях Берри говорят, что граф на пруд в ночи, пришёл шатаясь, словно яд испил; в руках ключи от погребка. Но протрезвел и за мгновенье стал как лунный отблеск млечно бел: петля была пуста. Он, шепчутся, в Париж бежал на службу короля. Там пил, играл, езжал на бал, был знатный дуэлянт. Бастарда нажил и врагов – как он по крови знать, И был на склоне дней готов достойно смерть принять. В последний миг из рук испил причастное вино, вложил в молитву крохи сил – и стало вкруг черно. Когда же очи отворил, к нему в сияньи дня шёл светлокудрый серафим, лазурью глаз маня. Как сам Господь шагал средь волн и лилий жёлтых стай, Но замогильный лился стон в подлунный этот край, А между влажных губ блистал русалочий оскал: – Увы, мой граф! Убийцы жён не попадают в рай. 27/07/2017 г.