Год с небольшим назад

      Сигаретный пепел оседает на паутине, которая тянется от камня к высокой траве внизу.       Когда тебе приходится отказываться от чего-то, настолько въевшегося в нормальную жизнь, что уже перестал представлять без него свое существование, приобретаешь новые привычки. Это сложно. Физическая зависимость облегчает дело.       За спиной, через пролесок, шуршат шинами по асфальту машины. Внизу плещется​ вода, за зарослями травы – заливчик, в котором даже сейчас, в июле, купаться можно либо под градусом (но его тогда не позвали), либо ради "я этим летом еще не купался, мы у моря, надо хоть разок, зря я, что ли, тащил плавки?" Финляндия, конечно, северная страна, но прогноз погоды не предвещал, что будет настолько холодно.       Юра сидит на краю старого пирса, точнее, на его останках. В пачке осталась последняя сигарета. Наушник работал только один, и то если правильно зажать провод. Мануальное управление, блин. Музыка, которая нравилась ему тогда, осталась на старом телефоне, который он утопил. Случайно, конечно, но это, может, и к лучшему. Новая жизнь – новый музыкальный вкус.       "Что-то сделал не так в перевернутом мире, сам одинокий, не тот уже."       Юра бросает бычок в сторону воды и поднимается. Тропинкой идет в сторону маленького пляжика, в одиннадцать вечера уже пустынного (правильные финны уже давно спят по домам), садится на качели, утыкается глазами в горизонт. Время недетское, а на небе только начинают сгущаться сумерки.       В Питере тоже были белые ночи.       В этом маленьком городке до одури скучно. Чувствуют это все сокурсники, и либо пьют каждый вечер самое дешевое пиво в огромных количествах, либо ложатся спать как можно раньше. Юра к скуке привык, и ему легче, чем остальным. Он и в Москве дальше своего района выбирался дай бог что раз в месяц, из дома выходил либо в универ, либо за продуктами. За продуктами – слишком часто, потому что можно пробить сигареты отдельным чеком, а пустую площадку за магазином не видно из окон материнской квартиры.       Жить с матерью было непривычно только первый месяц, потом вошло в норму. За год с небольшим он вообще ко многому привык: и к Москве, и к универу, и к финской филологии, которую там вдалбливали. К последней, видимо, настолько сильно, что его отправили на летние курсы в "страну изучаемого языка".       Ему не привыкать привыкать.       "И сам виноват, неужели дело в ком-то другом?"       Люди меняются, особенно если их ломать. Первым, что сломалось в Юре год с небольшим назад, стала тазовая кость. Прыгнул четверной лутц прямо в больничную койку. Дедушка сидел у кровати ежедневно по два часа, все положенное время для посещений. Разговаривал, приносил сладости. Юра бодрился, делал селфи на фоне белых простыней, показывал деду перед тем, как выложить. Ежедневные посты в инстаграме прекратились год с небольшим назад, когда дедушкино сердце сломалось само и сломало заодно и Юру.       Лежачего не бьют, он сам бьется в конвульсиях и задыхается от криков. Смещая несросшуюся кость, лежачий навсегда ломает свою карьеру. Новость об этом доламывает его до конца.       А спустя год с небольшим он уже почти полностью привыкает к отсутствию тренировок, новой походке и тому, что список контактов сократился вдвое.       "Забывать о том, что хотел стать кем-то хорошим в районах спальных."       Юра встаёт с качелей, закуривает и идёт в сторону общежития, уткнувшись в экран телефона. Новых сообщений нет, лента твиттера стала намного немногословнее с момента, когда он отписался от аккаунтов фигуристов и спортивных новостей. Теперь в ней только истории из жизни, смешные картинки и цитаты из песен. Юра уже год с небольшим не проверяет аккаунт Отабека Алтына.       Год с небольшим назад, когда друг выразил ему сочувствие во время звонка по WhatsApp, Юра под седативными спокойно ответил, что с уходом из фигурного катания он собирается оборвать все связи с фигуристами. И так же спокойно сбросил звонок и отправил контакт в черный список. Во всех социальных сетях, методично. Потому что давно надо было это сделать. Это сейчас он привык к тому, что Отабек женился, как привык ко всему, а тогда, год с небольшим назад, от этой новости он треснул. Пошел на тренировку надтреснутый морально, а уехал на скорой надтреснутый физически. А потом дал себя доломать.       Юра отправляет бычок в канализацию, долистывает ленту в твиттере до последних постов и поднимается к себе в комнату. На часах почти полночь.       "Нам с этим жить, нам с этим жить, нам с этим жить, нам с этим жить, но нам с этим жить".