***
Скрудж и Матильда МакДак впервые берут своих племянников на руки, когда тем исполняется почти две недели. Самый богатый мужчина в мире вмиг бледнеет, когда осознает, что голова данного ему ребенка, кажется, вообще ни на чем не закреплена, и он не в состоянии сам ее держать. Сестры и зятья еле сдерживают смех, когда Скрудж одними губами говорит: — Что мне делать с ним?.. — Просто поддерживай его голову, Скруджи, — мягко советует Матильда, кивая на девочку в своих руках, которой, вроде бы, было вполне удобно. — Это же Дональд? — уточняет Людвиг. Гортензия и Квакмор одновременно гордо кивают — они выглядят так, будто только что открыли новую планету и очень довольны собой. Скрудж думает, что если эти дети унаследуют упрямство отца и вспыльчивость матери, то ему, как дяде, придется очень несладко. Но пока малыши спят так сладко, их щеки мягкие и нежные, ручки не могут обхватить даже мизинец матери, и в сердце миллиардера просачивается совершенно новый вид любви, заставляющий прижать дитя к груди еще сильнее.***
— Дон, ты тупой, — уверенно констатирует пятилетняя Делла. — И не то чтобы я была удивлена. — Ты сама тупая, Дембелла, — хмурится Дональд. — Это была твоя идея. — Ты говорил, что это хорошая идея, — изогнула бровь девочка. — А сейчас обвиняешь меня? — Ладно-ладно, мы оба тупые, а теперь помоги мне. Но все же это ты в нее врезалась. Вообще, Делла прекрасно понимала, что ее идея ездить на роликах по особняку дяди была, прямо скажем, достойна первого места на конкурсе глупостей, и разбитый профиль Афродиты — это довольно серьезный проступок с ее стороны, но признавать свою вину она явно не собиралась. Уж точно не перед братом. Так что сейчас они в четыре руки пытались склеить несчастный бюст. Нужно ли говорить, что когда дядя увидел результат их работы, он стал очень… эмм… раздраженным? — Кто это сделал? — Скрудж скрещивает руки на груди и нетерпеливо притопывает ногой. Делла опускает голову. Ей хочется плакать, но не хочется казаться слабой. Дураку понятно, что получившееся уродство и близко не похоже не то что на Афродиту, а вообще на человека. — Я, — четко говорит Дональд. — Извини, дядя Скрудж. Мужчина молчит, смотря на своих племянников. Он больше не кажется злым, ему интересно. — Ладно, — отмахнулся он. — Что с детей взять? Делла плачет горькими слезами, и Дональд совершенно не понимает, что он сделал не так. — Дон, — сквозь слезы говорит девочка, — я люблю тебя. В доме МакДак практически каждый день слышны вопли ссорящихся детей, но в их памяти остаются только тихие сцены примирения.***
— Ну, так когда у Вас, молодая леди, соревнования? — спрашивает Квакмор свою дочь. — Послезавтра, — не отрываясь от еды отвечает она. Делла не так давно записалась в кружок по плаванью, но уже очень хорошо показала себя, Дональд даже немного завидует. В свои десять лет он почему-то думал, что этот вид спорта не подходит для девочек, но его сестра уже очень давно заставляла его отказываться от гендерных стереотипов, так что сейчас он относился проще ко многим вещам. — Хочешь, чтобы мы пришли? — Гортензия ставит на стол дымящийся, посыпанный корицей вишневый пирог. — Мы будем болеть за тебя. — Я не против, — она пожимает плечами и смотрит на брата. — Ты же тоже придешь меня поддержать, Дон? — Наверное, — сухо отвечает он. Позже, в их комнате, Делла подсаживается к нему на кровать. Он лежит на спине и вглядывался в совсем новую книгу благородно синего цвета. Дональд стал увлекаться военно-морской техникой, поэтому стремился прочитать как можно больше об интересующей его теме. Сестра легла плечом к плечу с ним. — Мне бы действительно было бы приятно, приди ты на соревнования, — палец Деллы тычется в ребро. — Давай, братец, не строй из себя непреклонную надменность. Дональд продолжает не обращать внимания. Такая привычка у него появилась примерно… хм, пол года назад? Делла не уверена когда, но она точно знает, как заставить брата перестать притворяться. Детские руки нырнули под футболку мальчика и принялись елозить пальцами по ребрам. Дональд с диким воплем выгнулся и попытался отстраниться от щекочущего ощущения. — Дембелла, нет! Перестань! — издевательства тут же прекратились. — Так ты придешь? Девочка, сидя на коленях у самого края кровати, глядела прямо в лицо брата, ее глаза горели надеждой. Дональд готов корчить из себя не пойми кого хоть каждый день, лишь бы она на него так просяще смотрела. — Черт, ну конечно я приду, тупица, — он садится ровно, попутно одергивая одежду. — И не делай так больше. Делла мигом просияла улыбкой. Она порывисто кинулась вперед и поцеловала близнеца в мягкую щеку. — Спасибо, — Дональд готов отказаться ото всех своих суждений, лишь бы она так любяще на него смотрела. — Но, если ты еще раз назовешь меня Дембеллой, я тебя ударю. В подтверждение своих слов она больно щелкнула его по лбу. По правде говоря, послезавтра по телевизору будет идти эксклюзивная передача о подлодках, но раз уж Делла так просит… Да, он на многое готов ради своей сестры, которую без памяти любил и ненавидел.***
Море являлось чем-то невероятным для четырнадцатилетнего Дональда Дака. Мысли об огромных судах, лайнерах, пароходах и эскадрилиях вызывали в нем желание запищать от восторга. — Дон, поумерь пыл и пойдем завтракать, — Делла шутливо стукнула брата кулаком в плечо. — Я понимаю, что ты очень долго ждал этой поездки, но все же. Гортензия и Квакмор вообще старались побольше возить летом своих детей куда-нибудь отдыхать, а узнав, что в соседнем штате на побережье океана будет выставка военно-морской техники, которой был так одержим их сын, сразу же принялись паковать вещи. Их дочь тоже не была против, хотя ее интересовали не столько лодки, сколько сама возможность поплавать в соленой воде. — Слушай, Дон, а ты правда хочешь быть моряком? — девочка разламывала вилкой принесенный официанткой омлет. — Ну да, а что? — Дональд подозрительно посмотрел на сестру. Их родители только что ушли из отеля узнавать расписание экскурсий, логично рассудив, что дети уже достаточно взрослые для того, чтобы при желании пойти к морю самостоятельно. — Ничего, просто спросила, — Тельма взяла стакан в руки. — Уже думал о колледже? — Нет, — честно ответил Дональд. — А ты? — Я хочу попасть в Стэнфордский колледж исследования космоса, — твердо сказала она, не поднимая на брата глаз. Вилка выпала из руки Дональда. — Ты серьезно?.. Туда же просто чертовски сложно поступить. — Да, знаю, — Делла хмурится, а потом тише добавляет, — Я еще никому не рассказывала, так что и ты не говори. — Ладно, — парень пожимает плечами, поверх его руки ложатся теплые пальцы сестры. — Прошу, Дон, — она наклоняется вперед, — ни-ко-му. — Я обещаю, — сын семьи Дак старается не придавать значения ладони сестры, лежащей на его собственном запястье. Неожиданно Делла улыбается и, отстранившись, потягивается на стуле. Белый сарафан натягивается на ее уже достаточно большой груди, выбивая из легких Дональда воздух. Ему становится жарче, чем должно быть даже при такой жаркой погоде. Делла поднимается на ноги и уверенно кивает в сторону выхода: — Пойдем плавать. Ткань нижней части легкого платья развевает ветер, предоставляя взгляду вид на длинные загорелые ноги девушки. Светлые волосы легко опускаются на плечи, синие глаза смотрят из-под челки весело и смешливо. Она берет его за руку, потому что любит прикосновения. Дональд часто смотрит на сестру вот так и каждый раз клянется себе, что больше так делать не будет. Ему кажется, что ее взрывной характер никак не вяжется с такой воистину ангельской внешностью. Хотя, судить по оболочке нельзя, так что Дональд продолжит медленно влюбляться в Дембеллу, чья темпераментность точь-в-точь как у него.***
— Хорошего вечера, — Гортензия поправляет бретельки платья на плечах дочери. — И чтоб утром были дома! Нам завтра вечером ехать в колледж, Тельма, нужно будет собрать вещи. — Да, мам, — в один голос отвечают близнецы. Деллу и Дональда немного трясло от осознания того, что прямо сейчас они едут на балл, посвященный их выпуску из школы. Впрочем, парень дрожал не только из-за этого- Делла одета в мятного цвета платье с открытыми плечами, ее волосы убраны в прическу, оголяющую белую шею, из-за блеска губы кажутся более пухлыми, от девушки идет легкий аромат сладких духов. Приятно ноющие колени не давали Дональду нормально управлять отцовской машиной: он то гнал как в последний раз, то еле-еле нажимал на педаль газа. Сидящая на переднем пассажирском сидении Делла удивленно посматривала на брата. — Дон, может я поведу? — ее ладонь ложится на его локоть. — Нет, все нормально, — он мимоходом стряхивает руку сестры, ее это настораживает. — Ты чем-то обеспокоен? В ответ — молчание. Дональд сглатывает, а потом, не отрывая взгляда от дороги, говорит: — Я поверить не могу, что мы разъедемся по разным городам и будем видеться лишь на праздниках. Рука Деллы вновь опускается, но уже на его колено. — Все будет в порядке, Дон, поверь, — она так улыбается, будто сама верит в эти слова. Дональд паркуется у здания школы, к которой постепенно стекаются выпускники. — Я хочу тебе верить, — он вынимает ключ зажигания, — но я реалист. — Да брось, — близнецы выходят из машины. — Не загоняйся, братец! Нам шестнадцать лет, у нас выпускной, мы молоды и полны сил, так что сейчас давай повеселимся! Делла берет его за руку и тянет к зданию. Он не сопротивляется даже тогда, когда она насильно впихивает ему стаканчик с чем-то явно алкогольным, не возражает, когда ее утягивает в танец их одноклассник, ничего не говорит ей, когда из ее прически выпадает шпилька, и волосы тяжелыми кудрями падают на плечи. Он и сам уже успел выпить несколько стаканов спиртного и станцевать с несколькими девушками, но все же смотрит на нее. Раскрасневшаяся от танцев Делла тяжело дышит, ее большая (и наверняка мягкая) грудь поднимается и опускается, губы растянуты в счастливо-пьяной улыбке. — Давай, — ее пальцы сжимают его ладонь. — Мы обязаны станцевать. Играет какой-то медляк, поэтому Дональд не против. Руки ложатся на ее талию, и сердце готово выпрыгнуть из груди. Делла накрывает объятьями его плечи, придвигаясь вплотную, и легонько покачивается в такт музыке. После нескольких быстрых танцев им хочется перевести дыхание, так что они неторопливо кружатся в вальсе. — Если честно, — шепчет Делла брату в ухо, — мне тоже грустно уезжать от тебя… Ты мне так дорог, Дон… — Ты мне тоже, Дембелла, — отвечает он, вдыхая запах ее духов полной грудью. — Я правда люблю тебя. Она пьяненько хихикает. — О, как мило, — Делла тычется носом ему в шею. — Звучит как признание. — Это оно и есть, — наверное, Дональд бы не сказал этого, будь он чуть трезвее. Делла вздрагивает всем телом. — Ты пьян? — спрашивает она и поднимает на него взгляд. — Немного, — честно отвечает Дак. — А ты? — Тоже, — тихо выдыхает девушка, — я тоже, Дон. В раздевалке на первом этаже темно и тихо, идеальное место для уединения. Дональд прижимает сестру к стене, придерживая под бедра. Делла обхватывает брата руками за шею и сама целует. Парню все это кажется таким нереальным, что он стонет через поцелуй и еще сильнее обнимает девушку. — Поехали домой, — хрипло шепчет Делла. — Прямо сейчас. Дональда не нужно долго уговаривать — уже через минуту он поворачивает ключ зажигания, давит на педаль, и машина срывается с места. Вообще, водить пьяным ни в коем случае нельзя, но ему все равно. Он держит руль одной рукой, пока ладонь другой горячо гладит колено сестры, а сама Делла глубоко дышит на соседнем сидении. Когда они тормозят у родительского дома, парень мельком проверяет время по часам на запястье. Почти три ночи. Близнецы быстро разуваются в прихожей, после чего на цыпочках поднимаются в спальню Деллы на втором этаже. — А если родители услышат? — шепотом спрашивает она. — Ну, — Дональд притормозил, снимая рубашку, — мы будем тише? Сестра кивает и рывком расстегивает молнию на боку. Платье падает к ее ногам, а у Дональда перехватывает дыхание. — Я люблю тебя, Делла, — между поцелуями шепчет он. Девушка много плакала той ночью. Дональд ее первый в этом смысле, ей стыдно и в начале некомфортно, она так отчаянно прижимается к нему. Брат обнимает ее, целует, двигается медленно и нежно. Ему самому хочется расплакаться от всех нахлынувших чувств, но он сдерживается и продолжает покрывать поцелуями мокрое от слез лицо сестры. Ее тело трепещет под его руками, и она прогибается в спине. Их пальцы переплетаются в замок. Утром Дональд долго обнимает сестру, прижимает к себе и гладит по волосам. Из его головы никак не хотят лезть мысли о том, что уже вечером она уедет поступать в Стэнфорд. — Дон, — хрипло и сонно зовет Делла, — я хочу в ванну, отпусти. — Я могу отнести тебя, — парень мягко касается губами светлых кудрей. — Хорошо, — ее щеки полыхают румянцем. Делла в руках кажется легкой и маленькой, хотя Дональд выше всего на несколько сантиметров. — Принеси пожалуйста мне одежду, — тихо просит девушка. — И приходи сам. Они не были в одной ванне лет с четырех, и, как оказалось, сейчас вдвоем помещаться в ней весьма сложно. Делла сидит на коленях брата, лицом к нему, с ее плеч стекает вода, Дональд то аккуратно прикасается к ее ключицам, то мягко поглаживает живот, то нежно ласкает грудь. Девушка краснеет, но не вырывается- ей приятно и не больно. — Я не хочу жалеть ни о чем, — говорит она. — Но я уеду в Стэнфорд. — Понимаю, — кивает Дональд, притягивая ее к себе. Гибкая и горячая она прижимается к нему всем телом, и он осторожно опускает руку к той части ее бедер, что скрыта под водой. В ребрах появляется тягучее чувство боли, но он готов согласиться на все ради девушки, которую любит.***
В аэропорте так много запахов, что у Дональда кружится голова. Делла стоит рядом с ним и читает взлетно-посадочное табло. — Мам, самолет уже приземлился, — обращается она к Гортензии. — Приглашают на посадку. — О, хорошо, дорогая, — женщина поправляет рыжие кудри. — Попрощайся с братом и отцом, и мы пойдем. Дональд прижимает к себе сестру так, словно никогда больше не увидит. — Удачи, Дембелла, — шепчет он ей в ухо. — И тебе, Дон, — ее губы оставляют на его скуле горячий след. Парень пустым взглядом провожает мать и сестру и стоит на месте еще какое-то время, пока его не одергивает отец: — Поехали домой, сынок. Не волнуйся, это недолгий перелет, все будет хорошо.***
Рождество в семействе Дак традиционно представляет из себя шумное застолье. Матильда и Людвиг немного опаздывают, но это не проблема- время до полуночи еще много. — Ох, мои племянники, — Скрудж весело похлопывает по спинам детей сестры. — Я давненько вас не видел, вы так редко приезжаете. — У нас учеба, дядя, — весело смеется Делла. — Меня жутко терроризируют на лекциях. — Ты сама выбрала космические исследования, так что не жалуйся, — Дональд треплет сестру по голове. — Тебе ведь все равно там нравится. Она вдруг немного смущается и кивает. Дональда это настораживает. Звук открываемой входной двери извещает о приходе тетушки Матильды с мужем. Праздник проходит шумно и неторопливо. Вилки и ложки звонко ударяются о тарелки, бокалы весело звенят друг о дружку. — Ты так подросла, моя девочка! Вам с Дональдом уже семнадцать лет, кто бы подумал? — замечает Людвиг. — Небось кружишь мужчинам головы! — Дядя! — Делла смущенно улыбается. — Что Вы говорите! — О, нас не проведешь! — Гортензия шутливо прищурилась. — Ну-ка рассказывай! — Ну, — девушка кокетливо опускает глаза. — По правде говоря… Я встречаюсь кое-с-кем. Он чудесный мужчина. Индейка стоит у Дональда в горле, перед глазами мутнеет. — И кто же он? — парень даже не может понять, кто это сказал. — Он преподает у меня лекции по истории, но он очень молодой, всего двадцать четыре года. Дональд не слушает. Ему плевать, какой там этот тип, он уже его ненавидит. За столом стоит веселый шум голосов, но парень слышит все будто через толстый слой ваты. Когда приходит время ложиться спать, Дональд долго не может устроиться поудобнее. Он ворочается, скидывает одеяло, а потом натягивает его обратно. В конце концов он ложится на спину и забрасывает руки за голову. — Дон? — тихий голос от двери заставляет парня приподняться на локтях. — Могу я пройти? — Да, — сухо говорит он, принимая прежнее положение. Делла подсаживается к нему. — Мистер Дак не так уж и плох, Дон. Я таких как он не встречала, — начинает она. — Рад за тебя, — Дональд отворачивается к стене. Он и сам понимает, что не вправе на нее сердиться. На что он мог рассчитывать, влюбляясь в сестру? Они бы никогда не смогли пожениться, у них бы не родились дети, их бы прокляли родственники, отказались друзья. Делла все делает правильно, это он дурак. — Я все еще люблю тебя, — слышится за спиной. — Просто… наша семья… — Знаю, — Дональд вздыхает и садится, прижимаясь спиной к стене. — Они ни за что не поймут. Делла кивает. Они некоторое время молчат; Тельма не решается сделать первый шаг, поэтому ее брат сам протягивает руки и обнимает ее. — Я тоже люблю тебя, — шепчет он ей в ухо и, подумав, добавляет. — Если хочешь, можешь остаться со мной на ночь. Делла снова кивает и одним легким движением стягивает через голову ночную рубашку. Дональд тоже снимает с себя майку и осторожно укладывает сестру на кровать. Он целует ее губы, щеки, волосы и шею, медленно спускается к груди, животу, потом еще ниже, аккуратно раздвигает ее ноги и склоняется. Делла закрывает красное лицо руками. Дональду ни разу не приходилось делать нечто подобное, но ему не противно, особенно если учесть то, как сестра выгибается и глубоко дышит. Когда Делла мягко покачивается на его бедрах, он сам едва сдерживает стоны, его руки гладят ее запястья, плечи, грудь и бедра. Она кажется ему такой прекрасной, что он никак не может перестать смотреть ей в лицо и думать о том, что у нее уже есть другой. Факт наличия этого «другого» не дает покоя, но Дональд многое стерпит ради девушки, которую любит.***
На праздник восемнадцатилетия Делла приехала не одна. Дональд на автомате жмет руку высокому молодому человеку с рыжими волосами и желтыми глазами, и только потом до него доходит кто это. — Боже мой! — восклицает Гортензия, когда ей дарят огромный букет роз. — Мистер Дак, не нужно было! — Не называйте меня так официально, прошу, — Дак вежливо улыбается. — Я очень рад с Вами познакомиться. — Мы тоже, — крепкая рука Квакмора стиснула ладонь юноши. — Наша дочь столько рассказывала о тебе. — Надеюсь, только хорошее? — молодой Дак приобнимает Деллу за талию. — Правда ведь, Тельма? Она хихикает и утвердительно кивает. Дональд молчит большую часть праздника: его не волнуют ни поздравления, ни подарки, ни объятья родственников. Он не может ни на чем заострить свое внимание, не может перестать думать о том, что Делла привезла его в дом. Когда вечером все гости сидят за одним столом, уже слегка подвыпивший Квакмор наклоняется к Даку: — Ну так что, парень, какие у тебя планы относительно нашей дочери? — О, Боже, не дави на него! — Гортензия одергивает мужа. — Нет-нет, все в порядке, — заверяет ее молодой человек. — Я как раз сам хотел поднять эту тему. Он и Делла смущенно переглядываются; Дональду едва не плохеет. — Мистер и миссис Дак, — юноша встает из-за стола, — я приехал сюда в день восемнадцатилетия Деллы не просто так — я хочу попросить ваше благословение на свадьбу. Мы с вашей дочерью уже достаточно давно вместе и не боимся узаконить наши отношения. Он приобнял стоящую рядом виновницу торжества за плечи. На мгновение стало очень тихо, а затем все взорвались восторженными воплями. Дональд видел, как родители обнимают новоявленного жениха, как Людвиг и Скрудж восторженно поднимают бокалы, как тетя Матильда плача прижимает к груди племянницу, как друзья семьи восторженно поздравляют молодую пару. Только он сам не сдвинулся с места, судорожно сжимая в руке стакан и пытаясь не кинуться на Дака с кулаками. Он почти срывается, но встречается взглядом с Деллой и мигом остывает. Она умоляюще смотрела на него, молча прося сдерживаться. Дональд глубоко вдохнул… и с улыбкой пошел обнимать избранника любимой сестры. Он переживет это ради девушки, которую любит.***
На свадьбе мама то и дело вытирает платочком набегающие слезы, пока отец подводит Деллу к свадебному алтарю, символично отпуская ее к жениху. На невесте белоснежное платье в пол, она сияет счастьем и любовью. Дональду хочется скривиться, но он сдерживается, видя, как влюбленно Дак смотрит на его сестру. Еще перед самой церемонией жениха пришлось успокаивать после того, как он заплакал, увидев Деллу в свадебном платье. Он так сильно ее любил… Дональду оставалось только улыбаться и под окончательное «можете поцеловать свою жену» первому начать аплодировать. Ему, как и Даку, хотелось плакать, вот только по совершенно другой причине. На банкете к нему подходит высокая девушка, которая, вроде, являлась родственницей со стороны жениха. Они разговаривают о празднестве, о еде, о том, что Делле безумно идет белый. Дональд замечает, что у девушки, оказавшейся младшей сестрой Дака, ярко синие глаза и милая улыбка. Именно так он знакомится с Дейзи.***
Глубокой ночью, через пол года после свадьбы, Делла звонит своему брату по телефону. У него выдалась весьма трудная из-за сессии неделя, он много недоспал, но сон мигом сдувает сразу после всего двух слов сестры. Они разговаривают очень долго, Дональд трясущимися руками сжимает телефон, впитывает каждое слово, спрашивает о состоянии и сроке, обо всем, успокаивает и клянется. Когда они прощаются, небо уже постепенно окрашивается в светлые оттенки лучами солнца. В голове Дональда все никак не перестают крутиться слова сестры: «Я беременна».***
Делла и Дак безмерно рады рождению троих сыновей. Они сразу же звонят Дональду и Дейзи, прося их приехать и посмотреть. Брат Тельмы долго не решается взять хоть одного племянника на руки: дети кажутся ему такими маленькими и хрупкими. У мальчиков совершенно одинаковые мордашки и на макушке каждого светленький мягенький пушочек. — На нас в детстве похожи, — улыбается брату Делла, показывая на спящего в ее руках младенца, перевязанного красной ленточкой. — Это Хьюи. Не бойся, возьми. Дональд машинально берет к себе ребенка и неверяще смотрит на него. Мальчик медленно открывает глаза, обрамленные светлыми ресницами, и его дядя замирает- желтые. Желтая радужка, прямо как у Дака. Сердце колет от невероятного чувства неприязни к тем, кто не то что ему ничего не сделали, кому и недели отроду нет. Дональд вздыхает и улыбается ребенку. Он все вытерпит ради девушки, которую любит. Даже детей, рожденных не от него.***
Когда Дональд видит своих племянников в следующий раз, они уже достаточно подросли, поумнели и ясно дали понять, что полностью переняли темпераментность и чувство юмора матери. Слава богу, они гостили у него всего один день, иначе ему пришлось бы перестраивать весь свой дом. Он даже успел порадоваться, но… — Повтори, — просит он сестру, которая сейчас сидит напротив него, в мягком кресле. — Дембелла, ты ведь издеваешься? — Нет, Дон, — она качает головой. — Я серьезна. Даже не смотря на раздражение, Дональд не может унять приятную дрожь в коленях от осознания того, что они в кои-то веки могут нормально поговорить наедине, без ее мужа и кучи родственников. — Так значит, — подытоживает он, — тебе предложили быть испытателем новой околоарбитальной ракеты. -Да. — А Даку выпала возможность участия в экспедиции по Африке. — Именно. — И вы оба не можете отказаться от такого шанса, так что просите меня присмотреть за вашими детьми. Делла просто кивает. Ее пальцы сжимают чашку с чаем, а взгляд устремлен в пол. — На сколько это? — уточняет он. Они не разговаривали лично без свидетелей уже примерно четыре года, так что Дональд уже смирился с тем, что Делла любит своего мужа, он сам считается ей лишь братом, а их связь- ошибкой юности. Взросление заставило его открыть глаза, вот только не научило закрывать сердце, которое при каждой встрече с сестрой на семейных праздниках билось в груди раненой птицей. — Года на два, — облегченно вздохнула Делла. — Часть наших окладов будет перечисляться тебе ежемесячно, чтобы было проще. — Отлично, — кивает Дональд. — Как ты, кстати, будешь добираться до дома? — Завтра поезд в десять. — Ты заночуешь у меня? — Если ты не против, — Делла ставит пустую чашку на маленький столик, а потом неожиданно спрашивает. — Как у тебя с Дейзи? — Да нормально, — удивляется мужчина и, поднявшись на ноги, берет две чашки в руки. — А что? — Вы не собираетесь жить вместе? — продолжает спрашивать Делла, помогая брату относить на кухню корзинки с печеньем. — Ну, явно не сейчас, когда мне на голову свалились трое детей. — Понятно. Она кажется задумчивой и печальной. — Я постелю тебе в гостевой комнате, — говорит Дональд, ставя посуду в раковину. — Уже поздно, тебе завтра вставать, так что нужно выспаться. Делла лишь угукнула. Любимая кровать в эту ночь казалась мужчине жутко неудобной. Он никак не мог уснуть, его мучила мысль о том, что самая желанная из всех женщин сейчас в соседней комнате, а он не имеет даже права сказать, что любит ее. У нее муж, дети, ей не до него. Дверь тихо скрипит, легкие шаги направлены в сторону кровати. Дональд вглядывается в темноту и замирает на месте. — Можно?.. — шепотом спрашивает одетая лишь в одну белую футболку Делла. — Я хочу побыть с тобой. Дональд берет ее за руки и мягко тянет на себя. Она волной падает в его объятия, прижимаясь и немного дрожа, ее пальцы зарываются в его волосы. Дональд помогает сестре снять с нее и себя одежду и переворачивает ее на спину, нависая сверху. Стройные ноги Деллы скрещиваются на его пояснице. — Я скучала по тебе, — тихо шепчет она.***
Дональд решительно не понимал, как его сестре и зятю удавалось сдерживать этих детей (монстров), ровно до того момента, как он увидел в них себя и Деллу. Реальность будто ударила его в лицо, заставляя сфокусировать взгляд на племянниках и провести очевидные параллели. Тройняшки были чудовищно похожи на мать, переняв от отца лишь цвет глаз и некоторую любовь к различной живности. Дональд в какой-то степени даже ощущает в себе искреннюю любовь к мальчишкам, в которых с такой легкостью находит себя. Ему уже не было важно, что они — дети ненавистного ему Дака, по одной простой причине: он готов на очень многое ради девушки, которую любит, и тех, кого всем сердцем любит она.