Телефон молчит

Телефон молчит. Телефон молчит, и Шерлок сходит с ума, носится по квартире в развевающемся халате, рычит и фыркает. А телефон молчит. Джон возникает сзади абсолютно беззвучно, правой рукой вынимает из пальцев Шерлока мобильник, левой зажимает ему рот и шипит в ухо: — Тихо… Телефон — молча — летит на диван. Шерлок — молча — замирает и немного нервно дёргает кадыком. — Вот так, — спокойно кивает Джон. — Пятница. Два часа ночи. Люди спят. — Технически уже суббота, — зло отзывается Шерлок. Он… разочарован? Откуда это странное чувство? Ах да… Телефон молчит. Шерлок снова рычит, и Джон вновь зажимает его рот, второй рукой мягко обхватив длинную шею. Шерлок судорожно вдыхает через нос. Странное, непривычное положение и весьма нетипичные ощущения. Джон не душит, лишь слегка придерживает, вырваться не составило бы труда — но Шерлок не хочет. Слабый аромат алкоголя от Джона не раздражает. Шерлок принюхивается. — Джин? — бормочет он Джону в ладонь. — Обычно ты пьёшь по пятницам пиво. Джон вздыхает так, что его грудь на секунду прижимается к спине Шерлока. — Обычно ты бесишься от скуки немного тише. Шерлок сердито фыркает и внезапно расслабляется, сползая по Джону на пол, так, что тому приходится ловить его под руки. Но удержать не получается — и Шерлок во весь рост вытягивается на ковре, с любопытством глядя на Джона снизу вверх. Демонстративно закатив глаза, Джон пытается переступить через него, но Шерлок хватает его за лодыжку и дёргает. Джон падает практически бесшумно, профессионально перекатывается и оказывается сидящим верхом на хихикающем Шерлоке. У которого почему-то резко пересыхает в горле от взгляда, скользящего по его телу. Шерлок чувствует этот взгляд, как нечто материальное, и остро сознаёт, что халат распахнулся, футболка задралась до груди, а пижамные штаны сползли почти на бёдра. А ещё он сознаёт, что его соски слишком очевидно торчат, а напряжение в паху не менее очевидно, и вызвано отнюдь не мышечным усилием. Шерлок ощущает разливающийся по щекам слабый жар, а Джон смотрит тяжело, властно, совсем не так, как должен был бы смотреть в такой ситуации. Кажется, его совсем не смущает их внезапная близость. Кажется, он ничуть не возражает против того, что руки Шерлока лежат на его обтянутых джинсами бёдрах — а Шерлок совсем не помнит, как они там оказались. Шерлок облизывает губы и собирается что-то сказать, но твёрдая ладонь вновь ложится на его лицо, не позволяя прозвучать чему-нибудь, что наверняка всё испортило бы. Шерлок точно знает, что испортило бы, потому что наверняка он сказал бы что-нибудь злое, саркастичное, режущее наотмашь всё, что сейчас горит в глазах Джона. Надо, надо что-то сказать, иначе Джон поймёт, что можно, поймёт, что Шерлок способен чувствовать, что так давно хочет — и как говорить, если чуть шершавый тёплый палец осторожно, мягко поглаживает приоткрывшиеся губы, как сказать что-то грубое, когда Джон склоняется к его лицу и слегка приподнимает подбородок, чтобы удобнее было накрыть его рот своим, затыкая качественнее любого кляпа? Шерлок ошеломлён, он мгновенно пьянеет от можжевелово-лимонного вкуса на языке Джона. Впрочем, он смутно догадывается, что джин тут ни при чём. Джон охает и выпутывает ладонь Шерлока из своих волос, улыбаясь одними глазами, целует длинные пальцы и вскакивает, таща Шерлока за руку вверх. — Идём. — Джон, — выдыхает Шерлок. — Чёрта с два наш первый раз будет на коврике в гостиной. Секунду Джон сомневается в направлении движения, потом принимает решение и ведёт Шерлока к лестнице в свою комнату. По дороге, примерно между пятой и седьмой ступенькой, на Шерлока нападают сомнения, но Джон словно чувствует, оборачивается, толкает его к стене и вновь целует, да так, что у Шерлока подгибаются колени. До кровати они добираются почти вслепую, и Шерлок с облегчением падает на мягкий матрас, потому что ноги его совсем не держат, а горячее, пульсирующее ожидание между ними ощутимо мешает ходить. В темноте шуршит и позвякивает, потом Джон спрашивает: — Можно, я включу лампу? Я хочу смотреть на тебя. Его голос Шерлока почти обжигает, пробирает до костей, заставляя выдохнуть «Да», потому что Шерлок тоже хочет смотреть, смотреть на Джона, запоминая каждый миг этой невероятной ночи — ведь кто знает, вдруг это больше никогда не повторится, вдруг утром Джон пожалеет, вдруг решит, что Шерлок ему не нужен… Но свет лампы, приглушённый матовым абажуром, отгоняет скверные мысли, потому что Джон стоит у кровати обнажённый, и его кожа светится тёплым золотистым сиянием. И Шерлок задыхается от нахлынувшего восторга. Джон помогает ему снять футболку — халат потерялся где-то по пути наверх, Шерлок дрыгает ногами, избавляясь от штанов, и тянет Джона на себя, изнывая от желания прикоснуться к нему, ощутить на себе его тяжёлое, крепкое тело, твёрдые, уверенные губы. — Джон… — Ш-ш-ш… Джон замирает над Шерлоком, глядя на него, словно на долгожданный подарок, откровенно любуется, не так, как Шерлок — не пытаясь запомнить, не составляя мысленную карту. Просто восхищённо смотрит и шепчет: — Такой красивый… По венам Шерлока от этих простых слов течёт горячая густая волна, будто сердце его превратилось в вулкан и качает не кровь, а лаву. Он не понимает, как Джон прикасается к нему, не обжигаясь, ему кажется, что он раскалён, словно клинок в горниле кузнечной печи, и воздух вокруг сух и горяч, как в пустыне, и Шерлок хрипло, измученно стонет, когда прохладные ладони нежно скользят по его телу. Джон целует его губы, шею, оставляет на ключицах пылающие ярко-красным метки, лижет сосок — и Шерлок выгибается, бесстыдно и бессловесно выпрашивая ещё. Джон подхватывает его под лопатки, посасывает, прикусывает, теребит языком. Шерлок мечется под ним, потрясённый силой ощущений, то зажимает себе рот, то забрасывает руки за голову, то хватает Джона за волосы и даже не сразу понимает, что поддерживавшие его спину ладони переместились ниже и теперь мнут его ягодицы, раздвигая и пробираясь в потаённую щель. Шерлок ахает и замирает, а Джон поднимает голову и низким голосом, от которого у Шерлока встают дыбом волоски на руках, спрашивает: — Можно?.. Шерлок неожиданно даже для себя с едва заметной улыбкой говорит: — Разве не в этом смысл? — и чуть не захлёбывается в поцелуе, которым Джон обрушивается на его губы. Через короткую — слишком короткую — вечность Джон отстраняется, оставив Шерлока задыхаться, как спасшегося из волн на песке. Непонятные звуки находят своё объяснение, когда тот открывает глаза — Джон смазывает руки, и от его тёмного взгляда Шерлока ведёт, как пьяного. Чуткие пальцы нежно поглаживают сжавшиеся мышцы, осторожно разминают, проникают внутрь, и Джон вдруг стонет: — Боже, Шерлок, как же ты красив! Шерлок запрокидывает голову и до крови прикусывает губу. Его потряхивает от непривычных ощущений, ему слишком много — и хочется больше, гораздо больше. Он зажмуривается до кругов перед глазами, потому что видеть, как Джон подготавливает его для себя, и не кончить почти невозможно. — Подожди, — задыхаясь, бормочет Шерлок. — Подожди… Джон сразу же останавливается и вынимает из него пальцы, с беспокойством спрашивая: — Больно? — Нет. Вот так, — Шерлок переворачивается на живот и приподнимает зад, согнув колени, пряча пылающее лицо в подушке. — Давай же, Джон, быстрее же… Некоторое время он слышит только хриплое, тяжёлое дыхание, а потом вскрикивает от неожиданности, когда к его крестцу прижимаются твёрдые губы и обжигающее дыхание скользит по влажной расщелине. В него погружаются сразу три пальца, и Шерлок стонет в подушку. Джон двигает рукой и громко сглатывает. Шерлок шипит: — Джон, чёрт, Джон, сколько можно, о боже!.. И слышит усмешку в задыхающемся ответе: — Вот это я и искал. Сейчас… Когда крупная головка раздвигает плоть Шерлока, проникая в гладкую глубину, тот вновь стонет, не в силах сдержаться, и эхом слышит стон Джона. Шерлока распирает, похоже, он недооценил важность подготовки, но тут Джон останавливается, подхватывает Шерлока под живот и немного изменяет угол, навалившись ему на спину почти всем весом. Через секунду Шерлок впивается зубами в подушку и кричит от наслаждения. — Тише, хороший мой, не бейся так, — с трудом доходят до его затуманенного сознания слова Джона. — Ещё, — жалобно просит Шерлок. — Ещё, Джон, пожалуйста! Удовольствие прокатывается по его телу равномерными волнами в такт толчкам Джона, свиваясь тугими жгутами в паху, член тяжело шлёпает по животу, заставляя поскуливать от недостатка трения, но Шерлок не может разжать пальцы, вцепившиеся в многострадальную подушку. Джон покрывает поцелуями его лопатки, потом вдруг довольно сильно кусает спину Шерлока между ними — этот укус бьёт по нервам Шерлока ослепительной вспышкой. — Джон! Сейчас! Джон всего лишь один раз проводит сжатой ладонью по его члену, и Шерлок хрипит на рваном выдохе, выплёскиваясь в его кулак, выгибается горбом, поднимаясь на локти, теряя себя в белой жаркой метели оргазма. Он слышит стон Джона, чувствует сжимающие его руки, но информация практически не обрабатывается сознанием, поскольку сознание всё глубже тонет в омуте блаженной безмятежности. Шерлок расслабляется и распластывается на постели. Его не беспокоит ни мокрое пятно под ним, быстро впитывающееся в простынь, ни вытекающее из него тёплое семя Джона, ни сам Джон, лежащий на нём и устало дышащий ему в загривок. А потом Джон нежно целует его плечо, шею, мокрые волосы на затылке и тихо шепчет: — Люблю тебя. Шерлок растерянно хлопает ресницами, выворачивается из-под расслабленного Джона, приподнимаясь на локте, смотрит в глубокие, улыбающиеся синие глаза и не придумывает ничего умнее, чем спросить: — Честно? — Конечно, — отвечает Джон. Шерлок открывает рот, чтобы сказать что-нибудь, что — наверняка, наверняка! — всё испортит, но Джон снова, как час — миллион лет — назад прижимает ладонь к его губам. — Тише, хороший мой. Люблю — и ничего не хочу сейчас слышать. Шерлок осторожно кивает и кладёт голову ему на грудь, с удивлённой радостью позволяя обнять себя, прижимаясь ближе. Он слушает, как успокаивается сердцебиение Джона, как становится глубже и медленнее его дыхание по мере того, как он засыпает. Шерлок молчит, внимательно прислушиваясь к тишине старого дома. Внизу, на диване в гостиной, остался его телефон. Телефон молчит. Шерлок улыбается, утыкается носом в шею спящего Джона и закрывает глаза. Телефон молчит. Это хорошо.