***
Прошёл день, наступила ночь. Кирилл после совместного ужина с матерью и бабушкой направился в свою комнату для того, чтобы подготовиться ко сну. Надо сказать, что живут они вот так, втроём, с рождения Кирилла. Отец бросил мать ещё до этого, когда нашёл свою родственную душу по метке. У матери же не было метки, поэтому она могла встречаться с кем угодно. Отец так и не узнал, что у него есть ребёнок, ибо Каролина Кондратьевна, мать, посчитала ненужным ему это сообщать. Живёт сейчас себе спокойно и не догадывается о внебрачном отпрыске. Смешно сказать, но у бабушки Кирилла по материнской линии, Риммы Игнатьевны, тоже нет мужа, потому что он ушёл от неё по той же причине, что и муж дочери. Вообще все три поколения казались каким-то скучным повторением друг друга. У бабушки и матери не было метки, однако Кирилл родился с ней. Она была расположена у него сбоку на правой голени. И знаете что? В три года на пацана напала собака и с мясом откусила эту метку, чуть не изуродовав вообще всю ногу. Остался жуткий шрам, и Кирилл сам для себя решил, что теперь является человеком без метки, как его мать и бабка. Двое старых дев были этому только рады, ибо раньше в душе завидовали ему, теперь же он стал таким, как они. Так вот, Кирилл лёг спать и постепенно начал погружаться в блаженную дрёму, как вдруг дыхание резко перехватило, а сердцебиение участилось в несколько раз. Поначалу парень пытался игнорировать эти ощущения, ибо такое с ним происходило уже не первый раз. Через минут пять в груди будто что-то резко защемило, и парень окончательно проснулся. «Ну, неужели опять?» — мысленно сокрушился он. Целых четыре года с разной периодичностью у него прихватывало сердце так, что жить становилось невозможно. Причём каждый раз эти приступы были разной силы. Кирилл не знал, отчего у него это, и часто скрывал от родных происходящее. В эту ночь он мучился как никогда и совсем не спал. Как показались первые лучи солнца, и парень уже было решил, что суицид вовсе не плохая штука, как его отпустило. Боль постепенно прошла, забирая с собой страдания.***
Это утро выдалось для Данила просто прекрасным. В окно ярко светило солнышко, и где-то под одеялом сопела очередная девушка. Он хорошо себя чувствовал, несмотря на то, что почти всю ночь не спал. Взглянув на часы, мысленно прикинул, сколько ещё времени до первой пары, и потянулся. — Хэй, вставай, — нежно проговорил он, раскрыв одеяло. Голубоглазая Машенька, недовольно сморщив носик, приоткрыла глаза. Даня кончиком пальца прикоснулся к её носу, и та вся ещё больше сморщилась. — Мы почти опоздали на первую пару, если что. На кухне что-то громко звякнуло — видимо, мать уронила какую-то кастрюлю. Девушка вздрогнула и широко распахнула глаза. — Мы тут не одни? — Нет, тут ещё мои родаки. — Ты живёшь с родителями?! — Что в этом такого? — надулся Данил. — Как они отреагируют… на появление незнакомой девушки с утра?.. Боже, куда я ввязалась! — А-а-а, ты в этом смысле. Машка вскочила, как антилопа, и начала спешно собираться. Горе-Ромео закатил глаза и тоже встал. — Ну, чего ты мечешься? Успокойся. — Он взял девушку за плечи и усадил на кровать. — Но мне нужно уйти как можно быстрее, чтобы они ничего не заметили… — Дурочка, мои родаки адекватные люди, они всё понимают. Лучше накинь на себя что-нибудь да пошли завтракать. — Парень кивнул на оголённую грудь девушки. Та покраснела и прикрылась руками. Спустя время они уже сидели за столом, наполненным разными утренними яствами. С ними сидел его круглопузый добряк-отец. — Я Леон Евграфович Щавельский. — Мужчина пожал худенькую ручку Маши. — Приятно познакомиться. Та кивнула и угукнула. — Это моя жена, Елизавета Вадимовна Щавельская. — К чему так официально представляться? — проворчала женщина, стоящая у плиты. — Ну, Лизонька, так проще расположить к себе людей. — Так проще всех распугать, — ещё более ворчливо проговорила женщина. Она взяла небольшую корзиночку с хлебом и поставила её в середину стола, не забыв злобно сверкнуть глазами в сторону новой пассии сына. Маша икнула и вжалась в стул, разумно решив стать тише и избегать взгляда матери Данила. Тот, кстати, не обращая ни на что внимание, уплетал второй бутерброд. Вот Елизавета Вадимовна закончила с хлопотами и сама села за стол. — Данил, мы на эту тему ещё с тобой поговорим, без свидетелей. — Женщина опять одарила бедную Машку прожигающим взглядом. — Сейчас же хочу сказать, что это весьма неприлично и ни в какие рамки не вписывается. Не успел Даня начать оправдываться, как за него заступился отец: — Не лезь к пацану. Ты в этих делах не разбираешься. — Куда уж мне! — Щавельская всплеснула руками. — Да. Никуда. А сын молодец, здоровый растёт. Пускай развлекается, какие его годы? — Лёва, ты в своём уме? Это показатель распущенности, а не здоровья! — Лизочка, не раздражай меня… — Что не раздражай, а? Под шумок Данил доел завтрак и, схватив Машку за руку, утёк вместе с ней из-за стола в свою комнату. Ту всю аж трясло от перенапряжения. — Такое каждый раз, не обращай внимания, — махнул рукой Даня и начал собираться в институт. — У тебя были и другие… такие разы?! — Естественно.***
Кирилл уже не мог спать. Он встал и направился на кухню. Там его мать жарила сырники. — Зачем так рано встал? — не оборачиваясь, спросила она. — Не спалось. — Опять были приступы? Кирилл не ответил и встал, чтобы уйти и избежать неприятного разговора, но его остановила маленькая крепкая рука. — Сядь. Тот повиновался и вздохнул. — Мне всё равно, что ты на этот счёт думаешь. Сегодня ты пропустишь университет и пойдёшь к врачу, я тебя запишу. С сердцем нельзя шутить. — Мам, я никуда не пойду. — Я уже сказала, твоё мнение не учитывается. Каролина Кондратьевна сдержала слово. Кирилл сидел в очереди ко врачу и проклинал своё слабое, никуда не годное здоровье. Стоит заметить, что так о своём здоровье он говорил зря. Благодаря спортивному прошлому — он занимался плаваньем и атлетикой — организм был сильный. С виду Кирилл — высокий и крепкий парень. В придачу к хорошему телу шли русые волосы и голубо-серые глаза. Этакий смазливый мальчик, однако девки за ним не бегали. Точнее, по началу пытались, но потом все разом передумали. За миловидной внешностью крылось совершенное неумение общаться с женским полом. Часто он даже избегает представительниц прекрасного пола, в глубине души побаивается их. Те, в свою очередь, не остались в долгу и прозвали парня геем. Действительно, если ему не нравится ни одна из однокурсниц, то кто он ещё, как не гей? Для девушек это вполне логично. Даня, лучший друг Кирилла, частенько гоняет этих кур, популярно объясняя, что всё с его другом в порядке, просто они слишком страшные для того, чтобы на них вставало. Девахи пару дней дулись, а потом всё возвращалось в прежнее, привычное, русло. Вот, из кабинета выглянула молодая медсестра и неожиданно громко спросила: — Корчагин тут? Кирилл встал. Та кивнула ему и пригласила в кабинет. За белоснежным столом сидел усатый врач. Лицо его было весьма неприятно и даже отвратительно. Этот человек зачем-то постоянно улыбался. На середине объяснения проблемы он перебил Кирилла и задал странный вопрос: — У тебя есть метка? Парень недоуменно похлопал глазами. — Была… раньше. Сейчас я без метки. Как это относится к делу? — В смысле без метки? Куда же она делась? — Врач усмехнулся и посмотрел на пациента, как на идиота. Кирилл стиснул губы и показал свою ногу, попутно кратко рассказав о случившемся. Врач секунд пять задумчиво молчал, после посмотрел на лицо бедного парня и во всё горло заржал. Медсестра аж подпрыгнула от неожиданности, однако для приличия тоже похихикала. Недовольный Кирилл Кириллович обиженно вернул штанину на своё место и выпрямился. — Да-а-а… такого в своей практике я ещё не видывал… — вытирая выступившие от смеха слёзы, протянул мужчина в белом халате. — Ты совсем дурачок или прикидываешься? Кирилл недоуменно вздёрнул одну бровь и хотел было наехать на врача за такое нахальство, но тот заговорил первым: — В общем. Если у тебя по каким-либо причинам пропала метка — это не значит, что она исчезла и у твоей родственной души. Связь между двумя людьми гораздо более прочная, чем рисунок на покрове тела. Что касается сердца, то тут всё просто. Где-то твоя суженная… или суженный… шалит. Парень непонимающе посмотрел на лицо врача, тот вздохнул из-за того, что намёк не понят, и повторил более ясно: — Твоя родственная душа занималась сексом, от этого у тебя разболелось сердце. Ладно, всё. Свободен. Хватит тормозить очередь своими несуществующими проблемами. Не успел Кирилл опомниться, как медсестра его уже вытолкала за дверь, а ко врачу зашёл следующий посетитель. Домой он возвращался в весьма смешанных чувствах. Не ожидал такого поворота… Войдя в квартиру, первым же делом направился в комнату матери и бабки. Первая сейчас была на работе, а вторая на скамейке во дворе щёлкала семечки и перемывала косточки соседям — по стандарту, в общем. Кирилл забрался на стул и достал с верха шкафа огромную коробку с фотоальбомами. Среди них парень откопал самый старый и открыл первую страницу. К ней были прикреплены две фотки беременной матери. Пролистав чуть дальше, он обнаружил себя в возрасте младенца. Наклонившись ближе к альбому, Кирилл внимательно рассматривал все фотографии со своим участием, ища хоть одну, где нормально видна метка. Раньше ему и в голову не приходило это сделать, ведь он уже смирился с «безметочным» существованием. Недолгое время спустя была обнаружена весьма засаленная, но чёткая фотка. На ней Кириллу около двух лет. Он стоял в жёлтых шортах рядом с огромной собакой и широко улыбался. Правая нога находилась нужным местом к фотографу, и метка была более или менее хорошо видна. Кирилл прищурился и стал внимательно разглядывать. Она была ему знакома, но человека, носящего эту метку, он никак не мог вспомнить. Весь оставшийся день Кирилл до боли напрягал мозг, перебирая всех знакомых людей и их метки, но безрезультатно. На следующий день он пошёл в институт и прихватил с собой на всякий случай фоточку. Мало ли, это кто-то из его однокурсников. Оставалось ещё немного времени до пары. Парень сидел на какой-то задрипанной скамейке вместе с Даней. — Ты чё вчера не пришёл? Мог бы хоть предупредить. Вроде не первый день дружим, а всё морозишься, — отчитывал его друг. Через пару фраз Кирилл перестал его слушать и случайно обратил внимание на ногу Данила, которой он нервно покачивал. Штанина слегка задралась, и был виден край метки. Тут Кирилл мысленно напрягся и резко потянулся к ноге друга, тот лишь успел сказать «э-э-э» перед тем, как его штанину задрали выше. Кирилл сглотнул и отпрянул. Дрожащими руками нашарил в портфеле то самое фото и впился в него глазами. После перевёл взгляд на ногу Дани, после опять на фото и свободной рукой схватился за голову. Ничего непонимающий Данил, протянул руку за фоткой, но Кирич ловко её спрятал обратно в портфель и вскочил. — Чё сл… Не успел парень договорить, как Кирилл быстро схватил все свои вещи и куда-то побежал. Данил даже не додумался догнать его, так всё было неожиданно и странно. Пожав плечами, он отправился на пару, решив потом всё узнать. Придя домой, Кирилл наплёл бабушке в три короба про плохое самочувствие и скрылся в своей комнате, внушив ей, что если ему сейчас не предоставить полный покой, то вполне возможен летальный исход. Римма Игнатьевна покачала головой, поохала и отправилась заниматься своими бабушкинскими делами. Хорошо, что мать была на работе, иначе она бы сразу почуяла неладное. Пацан провалялся на кровати до самого вечера, залипая в социальные сети и игнорируя сообщения Дани. Ему нужно было срочно переосмыслить жизнь и после, желательно, отвлечься. Наступил вечер, у Данила закончились пары, и он, как верный и не равнодушный друг, завалился к Кириллу в гости, чтобы разузнать о происходящем. Он был весьма беззаботен и почти на сто процентов уверен в том, что Кирич попросту переучился. Сейчас отдохнёт пару деньков и придёт в норму. — Хоть пригласишь в дом, а? — не унимался Даня, вяло игнорируя выпроваживающие толчки друга. — Я заболел. Нечего тебе тут делать, а то заразишься. — Ты не похож на больного. — Не тебе решать, всё! Пока! Кирилл окончательно выпроводил гостя и закрыл перед ним дверь. Тот пару секунд постоял, подумал над произошедшем и, цокнув, произнёс: — Точно переучился… Надо больше отдыхать. Отдых всему голова! С этими словами он скрылся за лестничным пролётом. Наступил очередной день. Несчастный Кирилл уже не был рад утру и добродушному солнцу. Ему просто хотелось исчезнуть из этого мира навсегда, ну, или хотя бы на время… Парень весь день избегал Данила, встречи с ним и разговора. Это было трудно, ведь его лучший друг — настырный малый, но всё прошло достаточно гладко. На следующий день он хотел повторить то же самое, чтобы пока не травмировать свою бедную психику, но Даня ему не дал такой возможности. Прямо с утра он припёр Кирилла к стенке и обещал его держать до тех пор, пока тот не объяснит, что за ерунду он творит. Парень особо не сопротивлялся и с посеревшим лицом полез в рюкзак. Мысленно он уже начал вспоминать те молитвы, которые бабушка когда-то заставляла учить. Достав несчастную карточку, Кирилл медленно протянул её Данилу со словами: «Это я». Секунд двадцать парни молчали, был слышен только гул рядом стоящих студентов. После Даня напряжённо посмотрел на Кирилла, вернул ему твёрдой рукой карточку и молча исчез. Кирилл выдохнул и обессиленный опёрся о стену. Весь оставшийся день ему не пришлось париться насчёт избегания, ведь его друг прекрасно справлялся с этим сам.***
Наступили выходные. Хмурый Даня заявился к Кириллу с самого утра и вытащил его погулять, точнее, поговорить. Второй не сопротивлялся и был даже несколько рад такому повороту, ведь теперь было, что обсуждать. Они молча и неловко шагали по тротуару. Каждый думал о том, как начать разговор. Кирилл искоса посмотрел на высокого сероглазого брюнета, идущего возле. На лице у него была небольшая щетина, видимо, опять слишком ленится бриться. Губы, от природы цвета кожи, были плотно сжаты. Он смотрел прямо перед собой так, будто боялся повернуть голову в бок. Кирилл отвернулся и вздохнул: — Если ты позвал меня молчать, то я с этим и дома прекрасно справляюсь. Данил усмехнулся. — Правда, харе в молчанку играть, — рассердился Кирилл и остановился, посмотрев с вызовом на друга. Даня остановился и нехотя повернулся к нему. — Слушай, я хотел сначала дойти до нормального места и там поговорить, а не вот так на дороге. Будем тут стоять как два идиота. — А в другом месте мы не будем выглядеть как два идиота? Даня стиснул зубы и напряженно посмотрел на друга. — Да пофиг уже, — сказал он в итоге и пошёл дальше. Кирилл его догнал, и они продолжили молча шагать по пустынным улицам. Шли они долго, пока Данил, наконец, не решился начать разговор, ради которого он и вытащил Кирича. — В этом точно не может быть какой-то ошибки? — В чём? — В том, что у нас одна и та же метка, — раздражённо пояснил Даня, как казалось ему, очевидное. — Легко проверить. Ты в ту самую ночь всё-таки переспал с Машкой? Данил кинул на собеседника удивлённый взгляд. — Да… Только не говори, что ты почувствовал… — Я уже четыре года это чувствую. Да и, к тому же… У тебя появилась метка год спустя от рождения, а я на год тебя младше. Хотя, думаю, ты и сам уже об этом думал. Даня шёл и пытался свыкнуться с мыслью, что его родственная душа является парнем. Уж чего-чего, а этого он никак не ожидал. — В любом случае, Кирич, я не пидор и становиться им не собираюсь. — А я, по-твоему, пидор? — Кто тебя знает… — Ну ты и придурок. У Данила слегка защемило сердце. Этого было достаточно, чтобы взбесить его, ведь этот парень сам по себе довольно вспыльчив. — Сам придурок! Какой чёрт дёрнул тебя родиться? — Будто это от меня зависело, не неси чушь. — Завались, иначе я тебе врежу. — Ну так вперёд! — Кирилл остановился и нарочито развёл руки в стороны. — Дебил убогий. Кирилл стиснул челюсти. Выпады Дани в его сторону приносили неприятные чувства: чем сильнее было ругательство, тем больнее сжималось сердце. Когда Данил назвал его «мудилой», он даже не сразу смог ответить, надо было немного подождать, чтобы нутро успокоилось и перестало пульсировать. Получив в ответ пару ласковых слов, Даня аж согнулся от неожиданно возникшей рези внутри грудной клетки, после пришёл в себя и начал без разбору орать всё, что приходило на ум, но от этого было больно им обоим — две родственные души тесно взаимосвязаны. Чем крепче был мат, тем сильнее он отзывался внутри. От этого Данил в буквальном смысле зверел и выходил за все рамки приличия. Кирилл стоял молча и тупо терпел, ибо вставить слово в поток гнева друга было попросту невозможно. В итоге он не выдержал и, послав куда подальше парня, получив очередную порцию отборной боли, развернулся и пошёл обратно домой. Данил так и остался стоять там, скрюченный и не знающий, что делать. Ожидать покоя в эту ночь было бы бессмысленно и глупо — ясен пень, Данил не оставит всё как есть и будет мстить и Кириллу, и самой судьбе за всё случившееся. Кирилл думал, сойдёт с ума от гложущих до самой кости страданий. Он никогда не был на пытке, но уверен, что, если бы ему довелось побывать на этом мероприятии в главной роли, то ощущения получил бы не хуже нынешних. Промучившись до самого утра, он с удивлением заметил, что боль начала потихоньку спадать. «Как этот человек умудряется убивать меня целую ночь и не уставать?» — лёжа лицом в подушку, подумал парень. Когда его совсем отпустило, он спешно собрался и спустя какое-то время стоял под дверью своего мучителя. Данил открыл ему дверь, будучи в одних трусах, и окинул пришедшего усталым взглядом. «Не бурная ли ночь так измучила этого урода?» — пронеслось в голове у Кирилла, и он невольно скривил лицо от отвращения. — Ты — мудак, — сочно произнёс пришедший и улыбнулся, почувствовав ожидаемый отклик в сердце. После, не дожидаясь ответа, развернулся и ушёл.***
Прошло две недели. Парни взаимно друг друга избегали. Однокурсники всё строили догадки о причине ссоры закадычных друзей. — Просто голубкам иногда надо отдыхать друг от друга, не всё же жить в гармонии, — сладко улыбаясь, сказала как-то Люда, одна из однокурсниц. Услышав это, Данил еле сдержался, чтобы не врезать ей по первое число. Его остановило только то, что она девушка, а девушек вроде как не принято бить. После этого парень не медля выловил Кирилла и хотел с ним опять серьёзно поговорить. Кирич теперь не был так рад этому и всеми способами пытался смыться, но не удалось. Разговор начинался мирно, а по итогу пришёл к своему логическому завершению — ссоре. Кирилл какое-то время послушал выпады в свою сторону, потерпел немного, а потом схватил Данила за руку и заломил её, крепко сжимая пальцы. Такой поворот вразумил Даню и заставил его замолчать, теперь говорил Кирилл, быстро, часто сбиваясь, и на повышенных тонах: — Ты достал! Ты до сих пор не можешь принять то, что произошло, и винишь в этом меня. Причём тут я, а? Ты вечно нападаешь не на того. Разве я не такая же жертва обстоятельств, как и ты? В конце концов, жизнь на этом не заканчивается, и тебя никто не обязывает жениться на мне. Всегда можно найти девушку без метки и жить с ней. Как тебе такое предложение? Ты меня в конец уже достал. Отвали и перестань живьём вырывать мне печень! Я не сплю с девушками, имеющими другие метки, и ты не спи. Достал! — Ты ни с кем не спишь, — мрачно заметил Даня. Кирилл напоследок ещё сильнее выломал другу руку и бросил её, скрывшись из виду. Ушёл он не из-за обиды или нехватки слов, просто от всего сказанного перехватило грудь, и даже дышать было сложно, не то что говорить. После всего ночка опять обещала быть весёлой. Только уже не в прежнем смысле. Кирилл готовился опять до утра не спать, как будто чуял. Однако чувство, похожее на распарывание живота тупым ножом, всё никак не приходило. Пришло другое, точнее, пришёл. Данил в стельку пьяный завалился в квартиру Кирилла. Тот хотел было его выпроводить, потому что дома все спали и шуметь нельзя, но затея оказалась проигрышная. Постоянно шикая на друга, парень привёл его в свою комнату и усадил на кровать. — Ну, и чего ты припёрся, пьяная рожа? Данил посмотрел на Кирилла мутными глазами и подозвал его к себе. Тот покачал головой. — Ну, Кирич, подойди сюда, — даже как-то жалобно попросил он второй раз. Парень подошёл и тут же пожалел. Большая и крепкая мужская рука резко усадила его возле себя. С него начали снимать футболку. После горячие и мокрые губы прикоснулись к его губам и начали довольно грубо целовать, не брезгуя использовать язык. Кирилл даже забыл, как правильно дышать, и замер. Даня его крепко обнял и прижал к себе. Бедром он почувствовал проснувшуюся плоть друга и, наконец, очнулся. Данил продолжал его целовать. Стоит заметить, что получалось это у него довольно круто. Вот, его рука прикоснулась к достоинству Кирилла. Кирич резко отпрянул и убрал руку друга. Данил навис над ним и тяжело дышал ему прямо на ухо. — Дурак, хватит. На утро ты пожалеешь о сделанном. Даня начал возражать, но его быстро скрутили и уложили спать. Через минут пять по комнате раздавался негромкий храп, а в воздухе прочно повис дух перегара. Кирилл, ещё не отошедший от произошедшего, быстренько устроился на диване и поспешил забыться сном, ибо размышлять обо всём прямо сейчас было бы убийственно. Утром Даня на удивление проснулся первый и настороженно огляделся. Заметив спящего Кирилла, он вспомнил вчерашнее и со стоном рухнул обратно на кровать. «Это ж надо было вчера так напиться…» — сокрушённо подумал он. От шорохов и возни проснулся и Кирилл. Парень сел и посмотрел на друга, тот смущённо и с запинками проговорил: — Ты это… Прости меня за вчерашнее… и ещё… спасибо.***
Спустя пару дней Кирилл и Данил сидели на паре рядом, как ни в чём не бывало. Они старались забыть случившееся и жить обычной жизнью. На очередной паре Даня наклонился к другу и тихо заговорил: — Слушай, я хочу всё-таки поставить точку в этом вопросе… Я не могу спать с мужиками, я только по бабам. Я больше не буду спать с девушками, у которых есть метки, и ты не будешь мучиться. Надеюсь, всё будет как раньше, и мы больше не станем об этом вспоминать… — Угу… — коротко ответил парень. «Как хорошо, что на такой случай есть девушки без меток… Ведь отношения с ними не отражаются на твоей родственной душе», — пронеслось в голове Кирилла. — Парни, хватит разговаривать, а то мою лекцию будете слушать за дверью! — прикрикнул преподаватель.***
Через какое-то время Кирилл решил перевестись в другой институт, подальше от своего друга. Почему, спросите вы? Да потому, что он внезапно понял одну вещь. Теперь они никак не могут дружить как раньше. После той ночи, когда Даня завалился к Кириллу в гости и стал приставать, второй сильно жалел, что остановил его. Возможно, всё сложилось бы по-другому, и Данил понял, что быть геем не так плохо, но время не вернуть. Кирилл бесповоротно втюрился в Данила и не знал, что делать. Как говорят, первая любовь всегда проблемная. В итоге он не нашёл лучше выхода, нежели свалить куда подальше. После перевода друзья перестали общаться и, в общем-то, перестали быть друзьями, получив статус старых знакомых.***
Прошло четыре года. Жизнь текла своим чередом и не нарушала покой главных героев. Данил и Кирилл закончили свои университеты и стали «взрослыми». С дипломом даже стали себя чувствовать как-то увереннее, мол, отмучились и достигли того, чего хотели. Даня рад был вообще получить диплом, а Кирилл, что не удивительно, получил красный и весьма этим гордился, ещё не зная, что цвет корочки мало решает в этой жизни. Теперь нужно было устраиваться на работу и определяться с дальнейшим жизненным путём. Данил пришёл на собеседование. Всех по очереди вызывали на своеобразный допрос. Вот, из кабинета вышел высокий светловолосый парень и девушка, выглянувшая за ним, громко и звучно вызвала: — Щавельский! Данил испустил вздох и поплёлся к двери кабинета. Когда он проходил мимо того самого парня, тот резко схватил его за плечо и остановил. Даня в недоумении посмотрел на наглеца. — Щавельский?! Даня, ёп твою мать? Данил с прищуром посмотрел на блондина и открыл рот. Перед ним стоял не кто иной, как Кирич. Девушка, ожидавшая его в дверях, не выдержала и раздражённо опять позвала парня, грозя, что тот сейчас вылетит из очереди. — Иди, я тебя на улице подожду, — усмехнувшись, сказал Кирилл и, убрав руку, пошёл к выходу. Данил долго в кабинете не задержался — его почти сразу отправили домой со словами: «Мы Вам перезвоним». — Ага, понятно, — протянул он и, почти не расстроившись, побежал на улицу. Не до этого. На скамеечке, расположенной чуть поодаль от огромного здания компании, сидел Кирилл и сосредоточенно рассматривал стоящее напротив дерево. — Вот это совпадение, — выдохнул Даня, плюхнувшись возле парня. Кирилл вздрогнул и, как-то странно на него посмотрев, улыбнулся. — Ну что? Как ты? Думаю, есть что рассказать, как-никак четыре года не виделись. Дальше последовал незамысловатый, весьма скучный и стандартный для бывших однокурсников разговор. Не следя за временем, они плавно перетекли в квартиру Дани. Тот уже два года как был женат на однокурснице Людмиле. Жили они неплохо, в мире и согласии. У Люды не было метки, в этом смысле Данил сдержал своё слово. Квартира, кстати, принадлежала жене. Так уж вышло. Она сейчас была на работе. Ей повезло больше, чем мужу — удалось сразу устроиться. За чашечкой чая всё это Даня поведал Кириллу и спросил у него про то, как сложилась его жизнь. Кирич немного помялся, но после сообщил, что у него до сих пор никого не было. Покачав головой и посочувствовав старому знакомому, Данил пообещал гостю, что в его жизни обязательно кто-нибудь появится, надо просто дождаться, ну, или быть более решительным и не таким замкнутым. Кирилл ничего не ответил, и повисло неловкое молчание. После он, пересилив себя, отодвинул чашку и взглянул на собеседника. Тот тоже смотрел внимательно, изучающе на него. — Что-то не так? — как бы невзначай спросил Даня. — А то сам не знаешь… Парень стал нервно перебирать пальцы, стараясь не смотреть на давнего друга, однако мгновение спустя он решил: или сейчас, или никогда. Кирилл привстал и одним быстрым и ловким движением, которое он часто себе представлял в запретных фантазиях, притянул к себе Данила. Тот охнул и оказался в горячих и дурманящих объятиях. Кирилл не остановился, чтобы дать передышку или посмотреть на реакцию, он сразу же запустил пальцы в густую шевелюру Дани и встретил его настойчивым, но нежным поцелуем. От соприкосновения губ у обоих по телу пробежала дрожь. Языки слились, в груди было жарко. Кириллу хотелось скорее раздеться. Он сейчас думал только об одном, всем известно о чём. Только где-то в глубине души его коробило сомнение, он не чувствовал от Дани отдачи и какой-то взаимности, что ли. Тот сидел и будто бы вообще не участвовал в процессе. Тут его сильные руки наконец прикоснулись к Кириллу и тот вздрогнул. Он внутренне ликовал и ожидал продолжения. Однако произошло совсем не то, что ожидалось. Данил аккуратно взял его за плечи и оторвал от себя. Они оба быстро дышали и раскраснелись. Взгляд Дани в этот момент был какой-то виноватый и извиняющийся. Он как бы говорил, что сейчас бессилен и не может что-либо изменить. — Кирич… — произнёс он тихо и окончательно, не без внутреннего сопротивления, отодвинул от себя его. Кирилл пришёл в себя и, опустив глаза, тут же вернулся на своё место. — Я всё понимаю, но и ты меня пойми… У меня есть жена. Между нами ничего не может быть… Мне правда жаль. Что в этот момент чувствовал сам Кирилл — трудно сказать. Ему было стыдно за безрассудный поступок и, в то же время, обидно за то, что его вот так отвергли. Больнее всего было то, что Данил не ударил его, с матами выгнав из дома, а нежно отстранил и спокойно всё объяснил. Из-за этого навалилось чувство гложущей вины. Кириллу не хотелось тревожить бывшего друга, напрягать его и уж тем более заставлять морально страдать. В итоге же он прекрасно всё это осуществил. Посидев немного молча, парень сделал последний глоток чая и ушёл, не попрощавшись. Даня даже и не думал идти за ним и останавливать, ведь это только даст лишнюю надежду. Пускай всё будет так, как есть. Хватит гневить судьбу.