***
— Телдрин Серо, наёмник. Если найдутся деньжата, я к твоим услугам. Я в очередной раз представился какому-то приезжему, подошедшему ко мне, даже не поднимая на него глаз. Этих иноземцев ко мне подходило за день человек по десять, поэтому церемониться с ними уже надоело. — Телдрин Серо, значит? Я тебя нанимаю. Когда послышался звон монет, брошенных на стол, я-таки решил взглянуть, на кого же, собственно, буду работать. «Каким-то приезжим» и по совместительству моим нанимателем оказалась щуплая рыжеволосая бретонка с озорным взглядом и огромным луком за спиной. Помнится, я в своё время часто сетовал клиентам на период, когда моим патроном был орк, отказывающийся мыться. Так вот видя перед собой сие создание, я уже не был так уверен, что работать на смердящего громилу многим хуже, чем на беззащитную девчонку. Однако заплатила она неплохо — 500 септимов. Я усмехнулся. Ну, будь что будет. — Веди.***
— Как тебя занесло в Солстейм? Мы шли по тропе, ведущей от Вороньей Скалы на север. Вроде, искать что-то для Гловера Меллори. Да уж, мы только пару часов назад выступили, а она уже перезнакомилась со всеми жителями города и понабрала работы. — Долгая история. Впрочем, могу тебе её рассказать. Моим последним клиентом был настоящий норд. Носил звериные шкуры, на лице татуировки… типичный северянин, если ты меня понимаешь. Он был невероятно свиреп и кровожаден… тяжёлый клиент, прямо скажем. — Почему тогда ты на него работал? — моя нанимательница удивлённо посмотрела на меня. — Да всё просто. Платил он очень хорошо. Очень. Честно говоря, я впервые видел человека с настолько живым взглядом. Казалось, в её глазах можно было прочитать всё, о чём она думала и что было у неё на душе. И она даже не пыталась это скрывать. Вот сейчас, к примеру, она на меня смотрела, как на сказочника, читающего удивительную байку — с восторгом, ожидающе. А я ведь всего лишь рассказывал историю о своём прошлом нанимателе. — В общем, мы зачистили развалины форта в окрестностях Вайтрана. Выбрались наружу и увидели, как один из этих удирает верхом. Ну, отпускать его мой патрон не захотел, и мы за ним гнались. Пешком. Три дня. — А потом? — с нескрываемым любопытством спросила она меня. — А потом мы вышли по его следам на самый большой лагерь бандитов, который я когда-либо видел. Мой клиент на меня посмотрел, и лицо его скривила такая угрожающая ухмылка, какой я ни у кого не видел. И тут я понял, что больше его не увижу. Все деньги мира не стоят такой смерти. Рыжеволосая грустно вздохнула и уставилась себе под ноги. Она что, расстроилась? Серьёзно? Как можно быть такой эмоциональной, живя в наши суровые времена? Однако Даэдра бы знал почему, но мне стало жутко неловко, и я решил сменить тему. — А ты? — А? Я? — растерялась она, приходя в себя после раздумий. — Ну… Когда я выходила из таверны в Ривервуде, на меня напали какие-то культисты, и я отправила их в мир иной, — гордо продолжила бретонка. — Но у одного из них была при себе записка. Там говорилось что-то о Мираке и Солстейме, вот я и отправилась сюда, чтобы выяснить, что к чему. — И решила нанять меня для защиты? — Ага, — она улыбнулась. — А точнее, чтобы было веселее. — И что же, стало? — Ещё как! А ещё у тебя очень приятный голос, знаешь? — Разве? — я был шокирован её прямолинейностью. Обливион меня побери, слишком внезапно. Делать комплимент наёмнику? Это так… странно. Но следующая фраза бретонки меня вогнала в ещё больший ступор. — Тебя можно слушать хоть вечность. Я не нашёл, что на это ответить, поэтому просто промолчал.***
Она вообще была странной. Всё время улыбалась и вела себя, как ребёнок. Радовалась каждому мотыльку, пролетающему мимо, а вот сейчас, к примеру, тыкала пальцем в сторону семейства нетчей, восторженно крича: — Смотри, какие они забавные! Я непроизвольно усмехнулся. — Ты что, первый раз видишь нетчей? — Ну… Вообще-то да, — бретонка пожала плечами. — Ууу, тогда, думаю, о том, видела ли ты силт-страйдеров, я могу и не спрашивать. — А что это? — она удивлённо округлила глаза. — Не что, а кто, — поправил я, а затем внезапно для себя предложил: — Хочешь, покажу? — Хочу! — на её лице был такой восторг, что, казалось, она была готова начать прыгать и хлопать в ладоши от радости. — Тогда пошли. До Тель-Митрина было не так уж и далеко, поэтому добрались мы довольно быстро. Как и прежде, справа, не доходя до дома Нелота, в своём маленьком лагере сидел Ревус с его питомцем. — Так это и есть силт-страйдер? — Он самый, — подошёл к ней Ревус. — Он… Такой огромный! Торговец засмеялся. — Она. Её зовут Дымка. Я нашёл её в маленькой пещерке на Вварденфелле… Наверное, ещё где-то час она расспрашивала Ревуса об этих животных так подробно, словно собиралась писать о них научную книгу. И, возможно, могла бы продолжать опрос и ещё час, если бы я не вмешался. — Ты, вроде, хотела добраться до храма Мирака до заката. — И правда, — вздохнула бретонка. — Уже надо идти. — Заглядывай ещё, если захочешь, — попрощался Ревус. — Обязательно, — она мило улыбнулась ему в ответ. Я отошёл в сторону, чтобы не слушать их сюсюканья. Что за излишняя дружелюбность? Эта девчонка ведёт себя так, будто они давние друзья, хотя знакомы-то всего ничего. Раздражает. Хотя… что это я? Меня это вообще не должно касаться. Впрочем, она скоро меня догнала, и мы двинулись дальше.***
Сражалась она тоже странно, я это ещё в руинах храма заметил. Ей бы, будучи лучницей, запрятаться куда-нибудь за камень и обстреливать этих мерзких драугров по-тихому, так она наоборот, с криками неслась прямо на них. За что и получала — из сражений выходила вся в синяках и ссадинах, а когда я смотрел на неё, лишь, улыбаясь, говорила: «Царапина». Я и сам не заметил, как стал её оберегать. Когда мы оба оказывались окружены врагами, мне бы стоило отбиваться от атак на себя, а я бросал меч и обкидывал всех вокруг неё фаерболами. Теперь доставалось мне, но я всё равно продолжал плевать на себя и прикрывать ей спину — это уже было на уровне инстинктов. Зато золото, вырученное за добычу, она всегда честно делила со мной пополам. А добычи, как раз-таки, было много — и драгоценности, и зачарованное оружие. Каждый вечер, сидя у костра на спальном мешке, она перебирала наши трофеи, осматривая, что из найденного оставить себе, а что взять на продажу. Иногда что-то отдавала и мне, чаще всего, зелья или мечи. И вот в один из таких вечеров, когда мы разбили наш маленький лагерь возле зачищенной пещеры, она кинула мне почти новенький доспех с открытым шлемом. — Это что? — Хорошие доспехи. Костяные. Тут шлем, броня, сапоги и перчатки. — Зачем они мне? — Как зачем? Переодевайся давай, — она засмеялась. — Переодеваться? — я обескуражено переспросил. — Ага, — она кивнула. — Не собираешься же ты вечно ходить в своей этой лупоглазой кастрюле? Ну, вообще-то, собирался. — Давай, не ломайся. Я тут поняла, что мы знакомы уже две недели, а я до сих пор не видела твоего лица. А всё из-за этого… Кхм, шлема. Мне срочно нужно было что-то предпринять. Не то чтобы я боялся показать своё лицо, нет, мне просто было очень комфортно, когда его никто не видел. Естественно, не видела и она: я даже спал в любимом закрытом шлеме. Ну и в целом я как-то привык к своей броне, пусть она была не самая прочная, зато сколько вынесла сражений. И тут я придумал, как парировать её претензию. — Да, мы знакомы уже две недели, а я до сих пор не знаю твоего имени. Так что мы квиты. — Хм, верно, — бретонка задумалась, но тут же придумала, как получить своё. — Сейлана. Баш на баш. Теперь переодевайся, — хихикнула она. Что ж, эта девчонка умеет добиваться своего. Я нехотя стянул свои любимые доспехи, проклиная всё на свете, мысленно упомянув всех Даэдра, которых знаю. Начал надевать костяные — на удивление, они оказалась значительно удобнее моих, хитиновых. И когда остался только шлем, я посмотрел на неё и столкнулся с её пристальным взглядом — она рассматривала меня, словно экспонат в музее, а затем подняла свои глаза, бесстыдно смотря в мои. — Шлем не надевай пока, — Сейлана улыбнулась. — Он тебе не нужен. Наденешь утром, когда тронемся в путь. — Ладно, — ответил я и сел на свой спальник, положив шлем рядом и достав из сумки бутылку мёда. Когда я поднял взгляд, моя нанимательница всё ещё в открытую пялилась на меня. Кажется, она не ощущала ни малейшей неловкости. — И чего ты на меня так смотришь? — Ты данмер, — сказала она. — Логично, — я в недоумении выгнул бровь. Сейлана звонко засмеялась. — Ну, просто ты всё время в своей кастрюле ходил, поэтому я была не уверена, какой ты расы. — Теперь убедилась? Тогда будь добра, прекрати на меня так глазеть. Она опустила глаза. — Прости. Но знаешь, у тебя очень приятные и обаятельные черты лица. Не стоит их прятать. Иногда мне казалось, что говорить какие-то неловкие вещи — просто её хобби. Без тени смущения, глядя прямо в глаза — как она вообще это делает? — Ты всегда говоришь то, что думаешь? — внезапно сорвалось у меня с губ. — Ага, — она вяло улыбнулась и вздохнула. — Мы живём в суровом мире. Людям не хватает простого человеческого тепла… Да и… наше существование и так слишком коротко, чтобы молчать. Если я не скажу что-то сегодня, возможно, завтра это сказать уже не смогу. Так что плохого в том, чтобы лишний раз напомнить кому-то, что он прекрасен? И что плохого в том, чтобы радоваться мелочам и улыбаться прохожим? В наше время, когда люди научились выживать, но разучились жить? Я задумался. Как бы мне хотелось отмахнуться от её слов, списать их на юношеский бред и незрелость, но, во имя Обливиона, она была права. Та бретонка, над которой я посмеивался, считая простой наивной девочкой, оказалась гораздо мудрее меня. — Вот ты, Телдрин. Ты можешь вспомнить, когда в последний раз улыбался? Я снова промолчал, потому что, Даэдра побери, конечно я не помнил. Я же наёмник. Простой воин. Куда уж там. — Не помнишь. А вот я хочу увидеть тебя счастливым. Наверняка улыбка тебе к лицу. Когда она говорила что-то подобное, я чувствовал себя так странно, что не описать словами. Мне было неловко, даже неуютно, но при этом, готов поклясться, там, в глубине очерствевшей души наёмника, становилось тепло. И оттого было ещё более неуютно. Потому что я не знал, нормально ли чувствовать что-то подобное. Просто не привык. И пока я пытался придумать, что можно ответить, она сменила тему, освобождая меня от нужды что-либо говорить по этому поводу. — Завтра нам нужно заглянуть в Воронью Скалу, чтобы продать всё это, — она кивком головы указала на мешок с добычей. — Значит, отправимся с наступлением рассвета. — Ага, — она улыбнулась и подняла голову вверх, устремив мечтательный взгляд куда-то в ночное небо. В свете костра её белая кожа приобретала персиковый оттенок, а рыжие волосы до лопаток отливали золотым. У неё были кристально-голубые глаза, такого же цвета, как льды на море по западному берегу Солстейма. Правильные черты лица, прямые брови, маленький носик и едва заметные веснушки. Глаза обрамлены золотой каёмкой ресниц — в цвет волос. Было в её простой внешности что-то цепляющее, особенное, притягивающее. Я понял это только сейчас, когда впервые увидел её по-настоящему, а не мельком через оптические стёкла шлема. — Эй, я вижу, что ты на меня смотришь. Я вздрогнул от неожиданности. Она положила голову себе на плечо и посмотрела на меня исподлобья. Я демонстративно прокашлялся, опустив взгляд. — Значит, мне на тебя смотреть не разрешаешь, а сам на меня глазеешь. Не честно. — Да смотри ты, сколько влезет. — Да? Вот и буду, — она хихикнула. Я фыркнул и отвернулся. — Тебя так легко смутить, — если бы я посмотрел на неё, то наверняка бы увидел, что Сейлана расплылась в добродушной улыбке. Но я глядел куда-то во мрак пещеры. — Отнюдь. «Но тебе это всегда удаётся». Она рассмеялась. — Как скажешь, суровый вояка. Что ж, спокойной тебе ночи. — Ага, и тебе. Во имя Азуры, и почему я такой кретин.***
Когда мы вошли в Воронью Скалу и город атаковал дракон, я уж было решил, что мы обречены. И пока я думал, как уберечь Сейлану, потерял её из виду, а когда нашёл… Эта рыжая бестия уже сидела на драконе и что-то громко кричала на непонятном языке, да так, что даже земля содрогалась под ногами. Бедное дитя Акатоша тут же упало замертво, а довольная бретонка слезла и встала напротив него. Его тело превратилось в пепел, который тут же развеялся по ветру, а душа… Словно влилась в тело Сейланы, и глаза её сверкнули озорным блеском. Кругом столпился народ, тихо перешёптываясь и иногда что-то восхищённо восклицая. Она подбежала ко мне, а я стоял, как истукан, не в силах вымолвить ни слова. Тогда она рассмеялась, и я понял, что сейчас, наверное, не многим лучше этой фанатичной толпы, и что смотрю на неё, как на что-то сверхъестественное. — Ты не говорила, что ты Довакин. — А зачем? Сам же, в итоге, узнал. Сказать, что я был удивлен, шокирован — ничего не сказать. В детстве я много читал книг про Драконорожденных, мечтал когда-то, когда вырасту, стать верным другом и помощником одного из них. С тех пор прошли годы, десятилетия, и вот по Солстейму пошли сплетни о том, что в Скайриме появился последний Довакин. Я часто думал об этом человеке, которого, по слухам, призвали сами Седобородые на Высокий Хротгар, и представлял себе его. Представлял высоким нордом с кулаками-молотами, лицом-кирпичом и мечом-двуручником. А он оказался вот каков. И с каждым днём наших путешествий я всё яснее осознавал, что Сейлана — далеко не та простая глупая девчонка, какой она мне казалась в начале. И одним Аэдра известно, сколько ещё тайн хранится в этой хрупкой голубоглазой иноземке.***
Живот урчал так сильно, что звук эхом отражался от стен пещеры, напоминая о том, что я уже три дня практически ничего не ел. Вскоре, словно в ответ, послышался такой же протяжный звук, уведомляя, что Сейлана питалась не многим больше меня. — Какого Даэдра мы вообще сюда пошли? — выругался я. — Куло-о-он, — протяжно выдала она. — Кулон Восточной Имперской компании. — Как видишь, его тут не оказалось. Она вздохнула и села на сырую землю. Я понимал, что, на самом-то деле, винить её и не в чем — кто ж знал, что мы заблудимся в этой треклятой пещере? Вид у моей спутницы, конечно, был не самый лучший — заплетённые в косы волосы спутались и из рыжих стали пыльно-серыми, рваный плащ был весь в крови драугров, а на лице боевой раскраской красовалась грязь. Я и сам, наверняка, выглядел не лучше — по крайней мере, ноги были точно по колено в грязи, это я видеть мог. Магический световой шар потух, и я создал новый. Сейлана чихнула. — Не сиди на земле, замёрзнешь, — сказал я, но когда посмотрел на её дрожащие губы, понял: уже. — Сейлана. Пошли. Нельзя сидеть на одном месте. Мы должны найти выход, слышишь? Она подняла на меня уставший взгляд и через силу улыбнулась, когда я помог ей встать. — Ага… Через какое-то время мы вышли в огромный зал, указывавший на то, что эта пещера была селением древних нордов: посредине стоял огромный стол, в углах, под потолком, горели очаги, а у одной из стен стоял сундук, к которому я и направился. В нём, что было ожидаемо, хранилась еда, но, как не сложно догадаться, к употреблению она уже давным-давно была не пригодна. Однако кое-что полезное нашлось: пара бутылок мёда и несколько склянок зелий. Я подошёл к столу, за которым сидела уже согревшаяся и пришедшая в своё обычное расположение духа Сейлана, и кинул ей одну бутылку, а вторую выпил сам. Подкрепившись (если это, конечно, можно так назвать), она вскочила с места и понеслась в сторону коридора. — Пошли быстрее! — весело позвала она. — Выход уже рядом, я чувствую, я знаю. Я нехотя поплёлся за ней. Однако Сейлана оказалась права, и, отправив на тот свет ещё несколько драугров, мы услышали шум волн вблизи, а вскоре увидели тоннель, в конце которого сияло солнце. Выйдя на поверхность, я наконец-то вдохнул свежий воздух и насладился тёплым песком под ногами. А Сейлана носилась вокруг, восторженно крича «земля», после чего со всего разбегу прыгнула в воду. Я сел рядом, на берегу, и стал смотреть, как она довольно плещется, пуская брызги. — Вот чего ты смотришь? Пошли в воду! — Потом, — сказал я. Не буду же я мыть доспехи, пока по воде гуляет живое цунами? — Дава-а-ай, — жалобно протянула она, подплывая к берегу. — Ты весь грязный, тебе просто необходимо искупаться. — Ну спасибо, — усмехнулся я. — Ну ты и зануда. Она развернулась, сделав вид, что собирается уплывать, а потом… окатила меня брызгами с ног до головы. — Эй, вот это ты зря, — прошипел я, протирая глаза, в которые попала вода. — Да? И что ты мне сделаешь? — она гордо задрала нос кверху. Действительно, вариантов мести было немного, и я не придумал ничего лучше, чем… наклониться к воде и окатить её волной брызг в ответ. — Ах так? Тогда… И да начнётся битва! Мы начали обливать друг друга так быстро, как только могли, словно ожидая, когда кто-то из нас первым скажет желанное «сдаюсь». Сейлана действительно была шустрая, как ураган, но и я не отступал — негоже же мне проиграть? Вода уже была у меня во рту, в глазах, да и моя оппонентка жмурилась, но продолжала окатывать меня брызгами вслепую. Наверное, мы могли продолжать ещё хоть вечность, но из-за такого обилия воды песок подо мной промок, и я соскользнул и плюхнулся в воду. — Ура! Я победила! — завопила Сейлана, хлопая в ладоши, когда я вынырнул. — Ничего подобного, — возразил я, выплёвывая воду. — Это было так задумано, потому что когда я упал, тебя окатило целой волной. — Ой, не выкручивайся, — она подплыла ко мне и, смахнув с глаз воду, улыбнулась. — Надо уметь признавать своё поражение. Я лишь усмехнулся и побрёл к пологому подъёму на берег. — Давай вылезать, нам теперь ещё обсыхать весь вечер. Когда мы забрались на берег, я озадачился поиском устриц — наконец-то мы могли нормально поесть. Собрав достаточное количество, я вернулся к Сейлане. Она сидела на камне, расчёсывая мокрые рыжие волосы, и сияла, как солнце. — Ты чего такая довольная? — спросил я, положив перед ней добычу. Она посмотрела на меня и улыбнулась. — Знаешь, там, когда мы плескались в воде, ты улыбался. Я задумался. Неужели это правда? Если так, то я даже сам не заметил. Но одно я знал точно — сейчас мне было непривычно хорошо и легко на душе. Быть может, это и есть счастье?.. — Помнишь, я говорила, что хочу увидеть тебя счастливым? — продолжила она. Тогда я решила для себя, что однажды смогу заставить тебя улыбнуться. И… у меня действительно получилось. Поэтому теперь я тоже счастлива, — мурлыкающим тоном сказала она. Я отвернулся. Наверное, сейчас даже на моей серой коже проступил румянец — благо, она этого не видела. Сейлана стала напевать какую-то весёлую мелодию, а я зашёл за бугор и сел на песок, закрыв руками лицо. Я… чувствовал себя так странно. Слышал каждый удар своего сердца, которое билось так неестественно часто, так предательски громко… И тут я понял, что все те чувства, с которыми я так долго сражался, одержали надо мной верх и расцвели с полной силой. Я хотел бы от них укрыться, спрятаться, но не мог с собой ничего сделать — оно внутри меня, оно — моя часть, оно со мной везде, куда бы я ни пошёл. Я понял, чего так боялся всё то время, когда был с ней рядом — понял по бешенному стуку сердца, по дрожащим рукам, по румянцу на моих щеках. «Надо уметь признавать своё поражение». Что ж, я признаю. Я влюбился в эту рыжеволосую девчушку с золотой каёмкой ресниц и ямочками на щеках. Не так, как любят в наше суровое время — одну ночь и до свидания; признаюсь, и сам таким не раз грешил. Влюбился, как какой-то глупый мальчик-подросток, которому хочется носить свою избранницу на руках, внезапно дарить полевые цвёты, обнимать крепко-крепко, боясь отпустить, и просто видеть её улыбку, понимая, что вот она, и она (о боги!) и вправду твоя. Влюбился окончательно и бесповоротно. Но увы, она не моя, да и я уже давно не подросток. Во имя Обливиона, я и правда полный идиот.***
— Крик «подчинение воли» отнимает у меня столько сил… Чтоб эти противные камни… — посетовала Сейлана, садясь рядом со мной с закупоренной бутылкой в руках. — Да ладно, — саркастично сказал я, вращая в руках уже опустошённый стакан. — А мне кажется, что это суджамма у тебя силы отнимает. — Вот и не пра-а-авда, — протянула она, на что я громко вздохнул. Пьянеет она неестественно быстро. Однако качеству алкоголя в «Пьяном нетче» нужно отдать должное. Уж я-то это знаю как нельзя хорошо — не одну неделю просидел в ожидании клиента вон за тем столом, за которым сейчас сидит этот подозрительный недоархеолог. Мутная личность, скажу честно. Уж не знаю, что произошло в том кургане — Сейлана попросила меня подождать снаружи — но теперь он как-то странно косился на неё и нервно ёрзал на стуле. Не нравился он мне. Вдруг Сейлана положила голову мне на плечо. Это было так неожиданно, что я аж вздрогнул. По телу пробежали мурашки от этой внезапной близости. Такая тёплая. Недоархеолог деликатно отвёл взгляд в сторону. Я осторожно выхватил у неё из рук бутылку: ей явно уже хватит. Гелдис, выглянув из-за стойки, посмотрел на сопящую бретонку, понимающе указал головой в сторону комнат, на что я кивнул, и кинул мне ключ. Я донёс Сейлану до кровати, где и оставил, положив ключ на сундук. Перед выходом я ещё раз окинул взглядом дремлющую девушку и непроизвольно усмехнулся, вспоминая её задорные слова. «А спорим, что я тебя перепью?» Глупышка. Расплатившись с Гелдисом за комнату, я отправился на улицу подышать свежим воздухом.***
Я ненавидел Чёрные книги. Эти треклятые артефакты Хермеуса Моры, перемещающие своего незадачливого читателя, не знающего всей их опасности, в его извращённую обитель — Апокриф. А Сейлана опасность знала и открывала их вполне осознанно. И каждый раз, когда она это делала, я боялся, что она не вернётся: уж больно этот Даэдрический Принц коварен, так ещё и неравнодушен к Драконорождённым. Но Сейлана возвращалась, и возвращалась не с пустыми руками, а обретая всё новые запретные знания, которыми хитрый Даэдра соблазнил и сгубил не одну смертную душу. — Что произошло? Как это было? — мастер Нелот, маг из Великого Дома Телванни, увязавшийся за нами на поиски этой гадости, поинтересовался абсолютно равнодушным тоном. — Разные люди при чтении этих книг переживали разные вещи. Сейлана вкратце объяснила произошедшее, на что он ответил, как обычно, сухо и сказал навестить его в Тель-Митрине, так как он якобы знал, где искать остальные Чёрные книги. Лучше бы не знал. В его обитель мы отправились сразу же, тем более, идти тут было всего ничего. Когда мы зашли в Тель-Митрин, к Сейлане подлетел Талвас Фатрион, ученик Нелота, гораздо более приветливый, чем его учитель. Он любезно поздоровался и отвёл её в сторону, где они болтали вообще не ясно о чём ещё целых десять минут и мило улыбались друг другу. Слишком приветливый. Потом у Сейланы состоялся непродолжительный разговор с Нелотом, и мы уже должны были выходить, когда этот, Дагон бы его побрал, Талвас навязался проводить нас. А она явно была не против. Их задушевная беседа перенеслась на улицу, где длилась ещё добрую четверть часа. Теперь он не просто лыбился, а уже приобнял её за плечи. Слишком. Близко. Я стиснул зубы и сжал ладони в кулаки, отойдя подальше от этой парочки. Руки так и чесались хорошенько вмазать этому Талвасу по его смазливой морде, но я сдержался. На удивление, ко мне тут же подбежала Сейлана, и мы наконец-то двинулись в путь. Мы долго шли в безмолвии. Она первая нарушила молчание. — Талвас рассказал мне, где на Солстейме найти редкие ингредиенты, — похвасталась она. Нет, она как будто специально сыпала соль на раны. — Этот Талвас к тебе явно неравнодушен, — внезапно вырвалось у меня. — Что? Да… Да брось. Какие глупости. Мы с ним просто друзья. — У тебя много друзей, я смотрю. «Прокляни меня Молаг Бал, что я несу». Сейлана на какое-то время замолчала, а потом звонко расхохоталась. — А ты не ревнуй. — Ещё чего, — я закатил глаза. — И не ревную. Врал бы, да не завирался. Она снова хихикнула, но возражать не стала.***
Ночь. Костёр. Палатка. Мы остановились на привал на поляне. Я пробую на вкус свежеприготовленную похлёбку из хоркера. Она — лежит в спальнике и смотрит на меня пристально, внимательно. — А знаешь, ты мне нравишься, — внезапно сказала Сейлана. Моё сердце на миг остановилось и сжалось, а дыхание сбилось. Я поперхнулся. — Что ты такое говоришь? — Говорю, что… нравишься ты мне. Очень. Я поднял взгляд на неё. Она смотрела на меня, не моргая. В её глазах было что-то неуловимое, неизведанное, глубокое. Так смотрят романтики на таинственные звёзды, так смотрят мечтатели на бескрайнее море. Клянусь Мефалой, никто никогда на меня не смотрел так. Я отвернулся, боясь выдать своё смущение. — Да услышал я, — ответил, прокашлявшись. — Просто с чего это вдруг ты решила это сказать? — А что, нельзя? — Я не это имел в виду… — мои мысли путались, а язык заплетался. — Слушай, всё нормально, — перебила она меня, вздохнув. — Ты и не должен чувствовать то же самое. — Верно, не должен. Однако чувствую. Сейлана улыбнулась. Улыбнулась с такой болью в глазах, что у меня встал ком в горле. И тут же отвернулась. Когда я понял, что натворил, мне захотелось сказать что-то, как-то смягчить ситуацию, но все слова как назло вылетели из головы после того, как я увидел этот взгляд. И она меня опередила. — Знаешь, я что-то устала немного. Пойду-ка спать. Доброй ночи. — Доброй ночи, — только и смог тихо выдать ей в ответ. Она натянула верх спальника повыше и съёжилась — похолодало. Я сел на землю и ещё долго смотрел на костёр. Я ненавидел себя за то, что причинил ей боль, презирал за то, что так жалко убегал от своих чувств, проклинал за то, что не смог сказать всего два слова, два грёбаных слова… «Однако чувствую». Той ночью я так и не смог уснуть.***
За время наших путешествий мы повидали многое. И двемерские руины, и медведей-оборотней, и книги на фалмерском. Но увидеть агентов Талмора на Солстейме — к такому меня жизнь не готовила. Этим гадам, видите-ли, сталгрим понадобился. Поэтому они похитили кузнеца скаалов, заперли его в подвале и пытали. На нас они напали, только завидев — пришлось их всех перебить. Спасённый кузнец же нас отправил за картой месторождений сталгрима к их главарю — Анкариону. Я бы и ему выпустил кишки без зазрений совести, однако Сейлана настояла на том, чтобы сначала просто попытаться его убедить отдать карту. И, на удивление, ей это удалось, так он ещё и согласился торговать с ней. Да уж, она может найти подход к любому — даже к высокомерному альтмеру. — И почему ты не захотела его просто прибить? — я всё ещё не понимал её излишней доброты. — Он вместе со своими юстициарами похитил человека и пытал его. Заслужил. — Он всего лишь выполнял приказ свыше, — Сейлана пожала плечами. — Но он же талморец. От них никогда не знаешь, что ожидать. Он мог в любой момент нас испепелить, потому что так захотело его дрыщезадое высочество. — Но не испепелил же, — она засмеялась. — К тому же, если бы он хотел нас убить, мы бы даже на его корабль подняться не успели. Практически любой конфликт можно решить миром, так зачем проливать кровь? Мы с ней были просто полными противоположностями. — Мне кажется, что ты уже скоро с драуграми пытаться договориться начнёшь. Сейлана хихикнула. — Если бы драугры научились говорить — обязательно. Кстати, не все талморцы такие уж неприветливые и наглые, какими ты их считаешь. Вот, к примеру, Первый Эмиссар Эленвен достаточно мила… — Ты знакома с главным официальным лицом Талмора в Скайриме? — Ну как, знакома… Долгая история… Да уж, я бы не удивился, если бы она оказалась подругой самого Императора. Эта девушка не переставала меня поражать.***
— Вот понимаешь, здесь, конечно, хорошо, но я уже начала скучать по Скайриму, — вздохнула Сейлана, когда мы шли в Деревню Скаалов. — Так ты же, вроде, не оттуда родом, — возразил я. — Это да, — она кивнула. — Я туда пришла из Сиродила. Приём мне, конечно, оказали не самый тёплый — схватили и повезли на казнь вместе с преступниками… — Серьёзно? И как тебе удалось выбраться живой? — На Хелген, где нас должны были казнить, напал дракон. Вот я и сбежала. Один из солдатов Братьев Бури помог. Представляешь, оказывается, мы ехали в одной повозке с самим Ульфриком Буревестником! Честно говоря, я абсолютно не понимал её восторга. — Как ты можешь хотеть туда вернуться после такого? — Не знаю, — она виновато посмотрела под ноги. — Просто… нравится мне там. Я всё ещё недоумевал. — Может, тебя там кто-то ждёт? — Да нет, вроде бы. Родителей у меня нет, растил один вор из сиродильской гильдии. Так я и зарабатывала себе на жизнь до десяти лет. А потом, когда в Сиродиле началась война, гильдия разорилась, и все её члены либо погибли, либо ушли. И тот мужчина, которы был мне, как отец… Его убили талморцы прямо на моих глазах. Я и сама еле ноги унесла тогда, — она грустно усмехнулась, словно погрузившись в воспоминания. — Знаешь, незадолго до своей смерти он говорил мне, что я достойна лучшей судьбы. Он просил меня уйти из гильдии и попытаться устроиться помощницей при какой-нибудь лавке, но разве могла я бросить того, кто меня вырастил, единственного человека в моей жизни, который был ко мне добр, в такие тяжёлые времена? Но когда меня в Сиродиле уже ничего не держало, я бежала в Скайрим. И жизнь мне дала второй шанс. Оказалось, что я Драконорождённая, забавно, да? Я стала помогать людям, вступила в ряды Соратников, начала спасать города от нападений драконов… Ну… Вот такая у меня история. Я замолчал, пытаясь обдумать услышанное. Порой, когда видишь человека, даже не думаешь, сколько всего ему пришлось пережить. Внешность так обманчива. Кто бы знал, что эта милая улыбчивая девушка — сирота, выросшая среди воров и познавшая все ужасы войны? — Не ожидал, что последняя Драконорождённая окажется воровкой, да? Я понимаю твоё разочарование, — грустно улыбнулась она. — Ошибаешься, я ничуть не разочарован. Каждый имеет право на второй шанс, и ты его успешно использовала. Да и, к тому же, — я старался говорить как можно серьёзнее и убедительнее. — Ты не выбирала себе детство. Выбора просто не было, а когда он появился, ты сделала верный. Сейлана расплылась в улыбке. — Спасибо. Может, теперь ты понимаешь, почему я так люблю эту суровую холодную провинцию… Пусть там меня никто и не ждёт. Последнее предложение она сказала тихо, почти прошептав, словно не хотела, чтобы я его услышал. Мне стало не по себе. Тогда я вздохнул и решительно сказал: — Если соберёшься в Скайрим, я с тобой. Солстейма мне на всю жизнь хватило. — Правда? — её взгляд засиял. — Конечно. Ведь за ней я был готов идти хоть в Хай-Рок, хоть на поиски Альдмериса.***
После смерти Сторна, шамана скаалов, Сейлана была мрачнее тучи. Она винила себя в том, что попросила его о помощи, в том, что отдала ему эту книгу и позволила открыть, выпустив Хермеуса Мору. Я видел, как она грызёт себя изнутри за эту ошибку, видел, как её душевный свет гаснет с каждой минутой. И, самое страшное, ничем не мог ей помочь. Мы шли прочь от Деревни Скаалов, оставляя её жителей горевать над потерей в одиночестве. Никто не винил Сейлану в случившемся, однако она сама себя винила за всех сразу. Нет… Я не мог оставить всё так. И тут в моей голове возникла идея. — Кстати, — прервал я наше молчание. — Ты ведь помнишь, что всё ещё должна мне? — Должна? — непонимающе переспросила она, посмотрев на меня потерянным взглядом. — Ты поспорила, что перепьёшь меня, а сама уснула после двух бутылок. — Верно, должна, — она тяжело вздохнула и устало улыбнулась. — И чего же ты хочешь? — Я хочу, чтобы ты ровно на сутки, от заката до заката, забыла о своих геройских делах и сходила со мной кое-куда. Она непонимающе посмотрела на меня. — Давай, пошли, и не задавай лишних вопросов. Скоро сама всё узнаешь. Сейлана растерянно кивнула и зашагала за мной. Мы поднимались по заснеженной тропе в гору. Уже стемнело окончательно, но звёзды светили так ярко, что дорогу было видно почти как днём. В глазах Сейланы было недоумение с толикой любопытства, но, слава Азуре, не та гремучая смесь боли и раскаяния, которая была до нашего разговора. И чем дольше мы шли, тем больше её любопытство давало о себе знать. — И всё же, — не выдержала она. — Куда мы идём? — Терпение, — усмехнулся я. — Скоро увидишь. Когда тропа закончилась, мы упёрлись в скалу. Сейлана сверлила меня взглядом, ожидая моих дальнейших действий. И она очень удивилась, когда я начал карабкаться. — Давай, ты не пожалеешь. Я подал ей руку и помог забраться. Уйдя немного влево, я, наконец, нащупал пустое пространство и спрыгнул. Она последовала моему примеру и огляделась. — Эта пещера не занесена ни на одну карту, — сказал я. — Я и сам её обнаружил совершенно случайно, когда лез за кое-какими травами, растущими на склоне. Уже близко. Пошли. Путь до пещеры выдался небыстрый, мы шли всю ночь, но оттого Сейлана заметно приободрилась и раззадорилась, и, казалось, вообще ничуть не устала. Я был рад видеть, что она хоть немного оклемалась. Но я знал, что в глубине души Сейлана по-прежнему себя винит, и должен был ей помочь. Потому что для меня нет ничего дороже её улыбки. Наконец, тоннели пещеры закончились, и мы вышли на заснеженную поляну. — Когда я нашёл это место, то понял, что здесь никто не бывал уже по меньшей мере сотню лет. Тогда я и не думал, что когда-нибудь сюда вернусь, но сейчас решил, что вид, открывающийся здесь, поможет тебе хоть чуть-чуть взбодриться… Сейлана села у обрыва и широко раскрыла глаза. Она, приоткрыв рот от восторга, скользила взглядом по домам, деревьям, горам, полянам, рекам, морю. Отсюда, с высшей точки Солстейма, до которой можно добраться, открывался вид на весь остров и даже на часть Скайрима. Он был действительно захватывающий, особенно в лучах восходящего солнца, отражающегося в водной глади. — Здесь… здесь так красиво, — сказала она спустя долгое время, всё ещё не в силах оторвать взгляд от завораживающего пейзажа. Я не смог сдержать улыбку, но опустил голову, чтобы она этого не заметила. — Ты обещала на весь день забыть о делах, так что мы можем оставаться здесь, сколько захочешь. Или пойти куда-нибудь ещё — только назови место, и мы двинемся в путь. Она встала и посмотрела на меня таким взглядом, каким смотрит некогда выброшенный на улицу пёс на того, кто снова дал ему кров: преданным, благодарным, верным. А потом подошла ко мне и обняла — крепко, сильно, словно боясь, что я внезапно могу исчезнуть. — Я хочу ещё немного побыть здесь, — прошептала она. — А потом пойти на берег. И… спасибо тебе, Телдрин. Твоя поддержка для меня бесценна, правда. Я не знаю, что бы делала без тебя… Я… так счастлива сейчас. И прости за эту слабость, но постой со мной так ещё минутку, пожалуйста. Я робко обнял её в ответ и погладил по золотым волосам — осторожно, боясь её спугнуть. Но она не испугалась, не отпрянула, продолжая сжимать меня в своих крепких тёплых объятиях. Я чувствовал её дыхание, слышал бешенный стук её сердца, чувствовал её запах — молочно-медовый, сладкий, родной. Она была так непозволительно близко, что мне сносило голову. А потом Сейлана отстранилась и улыбнулась самой что ни на есть лучезарной улыбкой. — У меня есть план. Давай поход на берег отложим на вечер, а пока надерём зад паре бандитов? — задорно предложила она. — Как скажешь, шеф. Есть тут пологое местечко, где подняться нельзя, зато можно быстро спуститься. Пошли. Сейлана заметно повеселела. Казалось, что она уже и вовсе прекратила винить себя в случившемся со Сторном. Но отчего-то мне было тревожно на душе, словно что-то было не так. Она явно что-то недоговаривала. У меня было дурное предчувствие.***
Вечер. Берег. Закат. Сейлана сидела, свесив босые ноги в воду. Я стоял, облокотившись об утёс. Не знаю, сколько времени мы провели здесь. Каждая минута казалась часами, а всё из-за этой даэдровой тишины. Не сказать, чтобы я был сторонником пустой болтовни, но Сейлана… Сейлана никогда не молчала так долго. Особенно учитывая, что с момента спуска с горы и до того, как мы пришли сюда, она болтала без умолку. — Ты какая-то непривычно тихая стала, — начал разговор я. — Да? Прости, я и не заметила, — она улыбнулась, глядя в воду. — У тебя всё нормально? — Конечно. И снова эта давящая тишина. Солнце садилось, окрашивая небосвод в алые тона. Распущенные рыжие волосы Сейланы, развивающиеся на ветру, в ярком свете казались огненно-красными и походили на пламя костра. Она выглядела такой маленькой и хрупкой на фоне бескрайних морских вод и алого небосвода. Мне так хотелось рассказать ей о своих глупых чувствах, хотелось поведать, как она прекрасна, но я ведь всего лишь жалкий трус. И я промолчал — как молчал сотни, тысячи раз до этого. — Ну что же, думаю, пора, — внезапно сказала Сейлана. Она встала и обулась. — Пора для чего? — я отстранился от скалы, на которую опирался, и стал внимательно наблюдать за ней. — Сейчас я открою Чёрную книгу и перемещусь в Апокриф, — ответила она, доставая из сумки творение Хермеуса Моры. — Где сражусь с Мираком. Я уже слышал о том, что ей нужно это сделать, в Деревне Скаалов, и осознавал, что по-другому никак, но всё же мне эта затея жутко не нравилась. Очень дурное предчувствие. — Может, есть какой-то способ мне отправиться туда с тобой? — Нет, я должна это сделать сама. Она с улыбкой посмотрела мне прямо в глаза и подошла ко мне, да так близко, что у меня начали путаться мысли, как у какого-то влюблённого подростка, коим я, в принципе, давно уже себя ощущал. — Но я не могу отпустить тебя одну, — я всё ещё пытался отговорить её, понимая в глубине души, что все мои попытки будут тщетны, но не отступая. — Тут что-то явно не так. Я чувствую опасность. Ты же знаешь, мой долг как наёмника — защищать своего клиента, поэтому… поэтому нужно… — Я люблю тебя, Телдрин, — перебила она, продолжая бесстыдно смотреть мне прямо в глаза. — Правда, люблю. Умела же эта женщина поставить меня в тупик. И пока я пытался выйти из ступора и соображал, как мне должно отреагировать на такие слова, она отошла в сторону и, предварительно настроившись, открыла книгу. А затем Сейлана, моя милая родная Сейлана, исчезла, на прощание посмотрев на меня так, что я сразу понял. Она знает, что случится. Я вижу её в последний раз.***
Минуты, часы, дни. Я ждал её так долго, что потерял счёт времени. Сидел на проклятом берегу и бросал камни в воду. Считал, сколько мимо пролетит птиц. И когда счёт перевалил за тысячу, я понял, что жду уже слишком долго. Тогда я всё-таки встал и побрёл прочь. Озябший, голодный и убитый внутри. В полубреду, на грани фола, всё ещё отказывающийся принять произошедшее и поверить в ужасную истину. Её больше нет. Я больше никогда не увижу её солнечную улыбку, никогда не услышу её задорный голос, никогда не почувствую её согревающих объятий. Она ведь была особенная. Не такая, как все люди и меры, которых я встречал в своей жизни, а их я за свой век повидал достаточно. В её душе, бездонной, словно море, было больше тепла, чем во всём этом грёбаном мире. Она пробудила в моём очерствевшем сердце то, что я считал навсегда потерянным, а я даже не смог ей сказать об этом. «Если я не скажу что-то сегодня, возможно, завтра это сказать уже не смогу». Сколько истины в этих её словах. У меня в душе была такая пустота, словно из неё вырвали всё, что мне было дорого. А, на самом деле, так оно и было. — Знаешь, я и пальца её не стоил, — сказал я Гелдису, в очередной день сидя в его таверне. С тех пор, как я потерял Сейлану, из «Пьяного нетча» я не выходил. — Ты любил её, верно? Я кивнул. — А она об этом знала? Я отрицательно помотал головой. — И почему ты ей не признался? — Гелдис подпёр голову рукой и недоумённо выгнул бровь. — Потому что боялся. Боялся этих чувств, боялся того, что будет дальше… Я ведь… совершенно не умею себя вести с женщинами. Да и я просто её не достоин, — я шмыгнул носом, когда обнаружил, что мой стакан уже был пуст. — Но ты ведь ей тоже нравился, по ней было видно. — Знаю… Она мне это даже говорила. — Решительная девушка, достойно, — он удивился. — А ты ей что ответил? — Ничего. Гелдис громко возмущённо укнул. — Телдрин, Телдрин. Сколько лет тебя знаю, и не думал, что ты такой кретин. В других условиях я бы ему непременно вмазал за подобные слова, но сейчас я осознавал, что он до тошноты прав. Он наполнил мой стакан суджаммой. — Я всё ещё не могу поверить, что её нет. Я никогда не задумывался о том, насколько много может значить один человек. Пока этот человек есть, его присутствие воспринимается как нечто естественное, само собой разумеющееся, словно так должно быть и будет всегда. А когда он исчезает, кажется, что исчез весь мир вокруг тебя, исчезло всё теплое и доброе, и осталась лишь непроглядная тьма. И только тогда осознаёшь, что этот человек и был для тебя всем миром. Мне стало тошно и захотелось побыть одному. Осушив стакан, я оставил на стойке деньги и пошёл в комнату. Что ж, я заслужил свои страдания.***
Так проходили дни, недели, месяцы. Я больше не пил целыми днями — выпивал только перед сном в своей комнате, чтобы вышло уснуть. Бессонница стала моей верной спутницей: по ночам, когда город окрашивался в чёрные тона, воспоминания становились особенно яркими. В абсолютной тишине неимоверно громкими были мои мысли, и это был мой персональный Обливион. Иногда мне даже начинало казаться, что я схожу с ума. И чтобы окончательно не свихнуться, я начал читать книги: Гелдис покупал их для меня у приезжих. Это было единственным, что помогало мне забыться. Из комнаты я не выходил и ни с кем кроме Гелдиса не контактировал. Я сидел на стуле у стены и читал том «Истории и культуры двемеров», когда в мою дверь постучали. — Телдрин! — донёсся голос трактирщика. — К тебе тут… посетители. — Ты же знаешь, я не в том расположении духа, чтобы видеть кого-то. — Я сначала так и сказал, но когда понял, кто это… — Да хоть сам Тит Мид Второй, Гелдис. Пошли его к Шеогорату. Внезапно дверь отворилась и послышались звуки шагов. Я уже собирался выругаться и заставить нежеланного гостя пожалеть о том, что он сюда пришёл, когда поднял взгляд и потерял дар речи. Передо мной стояла она. Я не поверил своим глазам — отложив книгу, потёр их руками, но желанное видение не исчезло. — Глаза Дагона… Сейлана? Это правда ты? Она села на пол и положила голову мне на колени, прижавшись к моим ногам. — Я понимаю, что ты, наверное, и видеть меня теперь не хочешь, и я этого засуживаю… Но прошу… Прости меня, Телдрин… Я не сказала тебе, что не вернусь из Апокрифа, не смогла, хотя была должна, прости, прости меня… Но Хермеус Мора, он внезапно решил отправить меня назад в Тамриэль, и я… — Сейлана, — я приподнял её голову и посмотрел в заплаканные глаза, вытирая с них слёзы. — Прости, прости, прости… Но прошу, не оставляй меня, я хочу и дальше путешествовать с тобой, и вообще ты обещал поехать со мной в Скайрим, но я могу остаться и тут, если ты не хочешь, только пожалуйста… — Сейлана, послушай, — перебил её я. Она покорно замолчала и подняла глаза на меня. — Я пойду с тобой куда угодно, потому что ты… Потому что… — я собрал всю волю в кулак и стыдливо отвёл взгляд. — Потому что я люблю тебя. Она на миг замолчала, а потом замотала головой. — Нет, нет, ты ведь просто хочешь так меня утешить, да? Не стоит, Телдрин. Ну, а если это правда… то скажи мне это, глядя в глаза. Я раздражённо вздохнул и потянул её за руку, усадив к себе на колени. — Даэдра побери, ты же знаешь, какой я кретин. Неужели по мне было не видно? Да, я ревновал тебя к Талвасу, да, я смущался, когда ты говорила мне что-то тёплое, да, я жалкий трус, который пытался убежать от своих чувств, и да, — я посмотрел в её голубые глаза. — Я тебя люблю, Сейлана. Хоть взаимности и не заслуживаю. — Заслуживаешь, — прошептала она. — Ещё как заслуживаешь. Она положила мне руки на плечи и ненавязчиво приблизила своё лицо к моему, словно ожидая от меня первого шага. И я понял этот намёк, осторожно притянув её к себе, боясь сделать лишнего. Первый поцелуй — робкий, лёгкий, боязливый. Глаза в глаза, учащённое биение сердец — в унисон. Второй — долгий, горячий, страстный, до нехватки воздуха и сбившегося дыхания. Её губы на вкус сладкие с пряным привкусом. Румянец на щеках (неужели она тоже умеет смущаться?) и взгляд — неловкий, стыдливый, с едва заметными задорными искорками. Её лёгкие прикосновения сносят крышу, у меня кружится голова… Я подхватываю её — она словно невесомая, и кладу на кровать, нависая сверху. Сейлана робко отводит взгляд и прикрывает рукой раскрасневшиеся щёки. Я смотрю на неё с опаской, глазами спрашивая, мол, можно? Она нежно касается моего лица. — Не бойся, — с улыбкой шепчет. — Всё нормально. И тогда у меня сносит тормоза, я теряю контроль и позволяю себе забыться в её страстных объятиях до самого утра.***
— Гелдис, — позвал я стоящего спиной к стойке трактирщика. — Вот ключ и деньги. Мы уезжаем. — Куда держите путь? — поинтересовался он, забирая плату. — В Скайрим. — Ого, — Гелдис посмотрел сначала на меня, а потом на Сейлану, стоявшую позади и весело напевавшую какую-то песню. — Ну, заезжайте хоть иногда, — он улыбнулся и тихо добавил: — Удачи вам двоим. Сейлана, видимо, услышала его слова, потому что тут же расплылась в добродушной улыбке. Через пару минут мы были уже на борту «Северной девы». Я стоял на корме и смотрел на отдаляющиеся земли Солстейма, вспоминая о времени, когда я туда только прибыл. — Не могу поверить, что скоро вновь окажусь в Скайриме, — Сейлана подошла и встала рядом. — Вновь вдохну морозный воздух и увижу этих занудных стражников Виндхельма. Я так ждала этого момента. — Я столько лет жил в Квартале Серых в Виндхельме, — вспомнил я. — Недоброе место полное недобрых данмеров. — Значит, не пойдём туда. — Что же, если этот город стал тебе домом, то я перетерплю. — Я всегда дома, пока рядом с тобой. А я ведь до сих пор смущался, когда она говорила что-то подобное, хоть и пытался этого не показывать. — Как и я. Ну, так куда отправимся первым делом? — Хм, думаю… Данстар. Останемся там на недельку-другую, отдохнём от наших приключений… — Спрячь меня Мефала, — я закатил глаза. — В Данстаре полно шахтёров-неудачников. Не напоминает один городишко в Солстейме, а? — Да шучу я, — хихикнула Сейлана. — Отправимся в Вайтран. У Соратников всегда много работы, скучать не придётся. Бандиты, спригганы, драконы… — Вот это уже другое дело. Драконы, значит? Я как раз подумывал о достойном противнике. — Ой, какой суровый, — засмеялась она. — Я бы, на месте драконов, уже начала прятаться. Эй… Иди ко мне. Я подошёл к ней, и она заключила меня в свои крепкие объятия. — Если будешь так меня сжимать, однажды сломаешь мне все кости, — проворчал я. — А вот и буду… Зато так ты никуда от меня уйдёшь. — Я и не собираюсь. Шум волн, голубое небо и заснеженный берег вдали. Я мысленно попрощался с Солстеймом — забери его Малакат — поставив точку в очередной главе длинной истории моей жизни. Я не жалел о прошлом — сложись моя судьба иначе, я бы не обнимал сейчас это рыжеволосое чудо, отправляясь навстречу новым приключениям. И что-то мне подсказывало, что самое интересное только начинается.