Скай обещает подумать

Скай сидит на диване с планшетом и перечитывает «Ромео и Джульетту». Уже в восьмой (или девятый) раз. Сейчас она застряла на том моменте, где умирает на дуэли друг Меркуцио. Он родственник князя, друг Ромео и невыносимый остряк. Он необдуманно бросается в бой, не хочет умирать молодым и призывает чуму на две враждующие семьи. На уроке литературы им говорили, будто изначально на головы Монтекки и Капулетти призывался сифилис. Это забавно. Монолог умирающего юноши так трагичен, а Скай теперь всегда хихикает, когда читает его, потому что вспоминает этот забавный факт и не может воспринимать его серьезно. Сейчас она не смеется, но только оттого, что не поняла ни слова из прочитанной страницы. После смерти Бейкер прошло уже несколько месяцев, судебные процессы подходят к концу, а Скай никак не может выбросить это из головы, хоть и пытается отвлечься или, в крайнем случае, сделать вид, что это не так. Всплывшие кассеты наделали много шума; благодаря двенадцатой, показаниям бедняжки Джессики и записанном Дженсеном разговоре семье скотины Брайса приходится несладко, и даже если им удастся откупиться от суда, общественного давления и осуждения им не избежать. Скай надеется, что если богачи Уокеры все же уйдут от ответственности, то им хватит ума уехать из города. Она старается вернуться к дуэли Тибальта и Меркуцио. Клэй, наверно, будет в шоке, когда узнает о ее пристрастии к грустным любовным историям. Романтика — это ведь для милых девочек. Скай Миллер — не милая. У Скай Миллер неженственный пирсинг под нижней губой, неряшливая прическа и минимум косметики, полкило крупных металлических подвесок-крестов на шее, черная или с заклепками одежда и татуха крокодила на шее. Разумеется, она не милая. Это же от внешности зависит. У Скай Миллер сегодня единственный свободный от учебы и работы день. Она тратит его на чтение книги, которую почти наизусть выучила. Футболки с длинным рукавом — вещь замечательная. Скай снова отрывается от чтения и закатывает рукав, нежно-розовый рукав футболки с потешными котиками. Это домашняя одежда, в которой ее никто не видит, поэтому образ депрессивной неформалки от нее не отлипает. На коже предплечья левой руки — сорок восемь заживших старых рубцов, пять-шесть чувствительных свежих. На правой — всего-то с десяток шрамов, но очень видимых, потому что левой рукой не так удобно резать, а если и получалось раньше, то непременно глубже, чем обычно. Резаться она начала после смерти матери, тогда же изменился имидж; тогда же отдалился от нее Клэй. Наверное, его поддержка значила бы много. Было бы легче выговориться, рассказать про свое несчастье другому человеку, живому и теплому, чем много лет плакать в одиночестве и наносить свежие порезы на подзажившие уже раны. Скай убеждала себя, что у Клэя просто-напросто сменился круг общения (он продолжил гулять с Тони), что у него теперь другие интересы (он так и не записался ни в один кружок и вообще вел себя так, как и раньше). Потом он часто появлялся с Ханной, а Скай душила в себе обиду и думала, чем же она хуже. А оказалось, ничем. «Просто ты перестала быть милой». Выглядеть так же, как обычно, а потом прийти домой и терзать руку тупым ножом так сильно, что приходится перебинтовывать, она умела. Миллер хотела ударить Клэя той рукой, где у нее набита роза, а потом показать на нее и истерично кричать: «Это мило? Это же цветочек, милый, очень милый цветочек. Что тебе не нравится?». Потом Дженсен ей объяснял, что имел в виду. А именно: она стала выглядеть как представитель какой-то субкультуры, как человек, который тусит и общается только со своими, поэтому он и не пытался к ней подходить. Скай в очередной раз поняла, что все ботаники — не от мира сего. Она перестала обижаться, но осадок остался. Скай пыталась завязать с сэлфхармом, но оказалось, что это похоже на никотиновую зависимость. Вроде не зависишь, пока не начнешь бросать. Скай раньше резала себя, когда срывалась и не могла справиться с переполняющими ее эмоциями, теперь она звонит Дженсену. Он терпеливо выслушивает ее, даже если звонок разбудил его в пять утра, дает советы и просит не волноваться. Но Скай Миллер все равно покупала упаковки лезвий и подмечала, что именно такими, возможно, закончила свою жизнь Ханна, а еще она искала любые, даже самые незначительные поводы порезать себе запястье. Мелочными обидами и пустяковыми проблемами она напоминала себе Ханну, это раздражало, и вскоре почти перестала ранить и жалеть себя. Отчасти из-за собственной силы воли, отчасти из-за Клэя, заставившего ее пойти к психологу. Миллер заваривает себе чай из пакетика. Это странно, что, умея варить чудесный кофе для клиентов, она предпочитает дешевый чай, но Клэй это уже запомнил, и глупых вопросов не задает. Скай погружается в чтение снова, отсылает любимые цитаты Клэю. Он отвечает — цитатой из «Отелло» и приглашением пойти гулять с ним вечером. Вечером будет прохладно, так что Миллер нужно накинуть что-нибудь поверх футболки. Розовой. С котятами. У них же свидание, в конце концов. Следует принарядиться. Вот Клэй офигеет. Скай перечитывает их сегодняшнюю переписку, счастливо хохочет и... обещает ему подумать.