***
— Тише ты, — парень схватил друга за запястье. — Родители дома. — Давай залезем через окно? — Ты дурак? — Арсений засмеялся себе в кулак. — А что? Второй этаж, нормально всё будет. Вон у тебя и лестница есть. — Шаст, давай не буде… Поздно. Антон уже рванул в сторону сада, который находился у другой части дома. Именно на сад выходили окна из комнаты Арсения на втором этаже, куда они сейчас и хотели пробраться. — Блять! — Антон чуть не свалился с лестницы, которую сам же слишком слабо закрепил. — Ну и домик у тебя... — Какой есть. — Арсений, слушая пыхтения друга впереди, забирался наверх с меньшим энтузиазмом, всё время озираясь по сторонам. Он надеялся, что родители и вправду ничего не заметят, хотя интуиция подсказывала обратное. Парень благодарил всех богов на земле за то, что он додумался оставить окно открытым, уходя на прогулку, поэтому его легко удалось открыть нараспашку и забраться внутрь. — Да расслабься ты, — Антон плюхнулся на незаправленную кровать и игриво повёл бровью. — Специально оставил? — Что? — Арсений снял кеды и непонимающе уставился на друга, ища в шкафу домашнюю одежду. — Ну, кровать расстелил, заманил меня сюда, свечки бы ещё притащил. И винца. — Да иди ты, — Попов рассмеялся, кидая Антону прямо в лицо свою футболку и какие-то спортивные штаны. — На, переоденься. — А я думал мы без одежды будем. — Размечтался, — Арсений поправил чёлку, роясь в шкафу и пытаясь отыскать среди привычного беспорядка свою любимую белую футболку. — И между прочим, я тебя сюда не заманивал. — Парень усмехнулся, разворачиваясь к Шастуну, который уже успел полностью переодеться. — Ну, мечтать не вредно. Арсений покачал головой, усмехаясь. Как будто он только что услышал какую-то жутко детскую реплику от восемнадцатилетнего парня, которого, между прочим, опасается пол округи. В принципе, это не так уж и далеко от реальности. С Антоном он чувствовал себя легко и непринуждённо. С ним можно было говорить на серьёзные темы, не боясь, что он разболтает это кому-то. С Антоном можно было лазить по крышам, бродить в лесу поздно ночью, рассказывая страшные истории, а потом убегать к ближайшему шоссе, звонко смеясь. С Антоном можно было пить крепкий алкоголь и курить сигареты. С Антоном можно было неприлично шутить, в открытую говорить о многих вещах, которые скрывались долгое время где-то на затворах сознания. С Антоном можно всё, что угодно. Когда тебе исполняется восемнадцать ты наивно полагаешь, что теперь весь мир у твоих ног, и никакого родительского контроля со стороны тебе не грозит. Но всё оказывается совсем по-другому. На тебя сваливаются все тяготы взрослой жизни и порой они так невыносимы, что хочется вернуться на несколько лет назад и навсегда остаться ребёнком, которого волнуют лишь свободные качели на детской площадке. Арсений устал от постоянных указаний, устал от приказов, устал находиться в заточении и не иметь возможности быть собой. Ему с самого детства говорили, как правильно держать вилку, чтобы не дай боже на тебя не посмотрели, как на невоспитанного молодого человека. В подростковом возрасте Арсений несколько часов подряд проводил у зеркала, чтобы научиться держать "вежливую и привлекательную улыбку". Он был похож на куклу или тщательно запрограммированного робота, который отрепетировано отчеканивал буквально каждую фразу, обнажая белоснежные зубы. Кто-то называет это золотой клеткой, придавая фразе еще больше напыщенного пафоса, а Арсений говорил просто – это ад. Всё могло бы продолжаться своим чередом и дальше, если бы однажды не появился Шастун. И тогда Арсений понял, что это – его абсолютная противоположность, к которой тянуло с каждым днём всё сильнее и сильнее. Если бы несколько месяцев назад Попову сказали, что он будет до рассвета гулять с таким парнем, как Антон Шастун, – он бы не поверил ни при каких обстоятельствах. — Чего ты там капаешься? — Антон потянулся в кровати, устало зевая. — Футболку ищу, — Попов прислушался к шорохам за дверью и, убедившись, что родители спят, аккуратно закрыл шкаф. В комнате было очень темно, но свет включать он не решался, так как боялся, что в комнату в любой момент может заглянуть мама, и тогда скандала не избежать. Ему хотелось хотя бы пару часов побыть счастливым и не отвлекаться на ссоры. — Всё, нашёл. — Арсений, как ни старался, не смог скрыть своего волнения. А Антон… ну, Антон был очень смышлёным и знал его слишком хорошо, чтобы просто молчать. — Всё нормально? — Да. — Или ты опять паришься насчёт своих родителей? — И это тоже. — Слушай, я могу уйти. — Фраза не прозвучала обиженно или с толикой упрёка, вовсе нет. Шастун говорил абсолютно серьёзно и, пусть Арсений не видел его глаз в этот момент, он был уверен, что в там можно было прочитать волнение и даже заботу. — Придурок, — Попов усмехнулся, аккуратно залезая на кровать, боясь стукнуться обо что-нибудь. — Лежи уже. Родители невзлюбили Антона сразу же, как только увидели его в дверном проёме, и никакие восклицания Арсения по поводу того, что он его лучший друг не помогли. Он одевался не так, как того требовало "приличное общество", о котором беспрестанно твердила мама. Он был резким на нецензурные выражения, чего не одобрил отец. И было ещё много вещей, к которым родители без труда сумели бы придраться; они даже прочитали Арсению часовую лекцию по поводу того, что нужно уметь выбирать круг общения, под стать себе самому, а не водиться с какими-то… — Хватит так напрягаться. — Антон повернул голову набок, осматривая профиль Арсения. Он не выглядел озадаченным, в отличие от Попова, – говорил, что думал. — Я не напрягаюсь. — Я вижу, — Антон улыбнулся, водя ладонями по карманам на джинсах. — Единственный минус в том, что я лежу тут, — парень обвёл указательным пальцем кровать. — Вот это. — Он достал пачку сигарет из заднего кармана. У Арсения глаза поползли на лоб, он знал, что Антон не станет курить в комнате, даже если ему очень сильно приспичит, но не мог перестать волноваться. После обыденных ночных разговоров, парни наконец решили лечь спать, но перед этим Арсений успел завести ровно шесть будильников на 3:59, 4:00, 4:01, 4:02, 4:03, 4:04, чтобы успеть выпроводить Шастуна раньше, чем проснётся его мать.***
— Доброе утро, — войдя на кухню, Арсений почувствовал противный запах крепкого кофе, который преследовал его каждое утро вот уже на протяжении восемнадцати лет. Как это можно пить?.. Отец сидел за столом и как обычно печатал что-то на ноутбуке; если честно, у парня никогда не было желания узнавать, чем он там занимается. Они ведь всё равно собираются его сделать точно таким же, не спрашивая о его собственных желаниях, так что смысла интересоваться не было, так или иначе он скоро сам всё узнает. Будет так же подсчитывать нескончаемые бумажки, ездить на бессмысленные встречи, подписывать договора, улыбаться незнакомым людям, которые должны предложить ему выгодную сделку. — Доброе. — Арсений прошёл в сторону холодильника, вытаскивая оттуда молочный коктейль. — О, Арсений! — Мать буквально влетела на кухню на своих высоченных каблуках. — Зачем ты с утра пораньше пьёшь эту гадость? Завари себе кофе. — Я не люблю кофе. — Надо полюбить, — отец встрял так же неожиданно, как и всегда. — На деловых встречах тебе никто не будет предлагать твои молочные коктейли. Тебе же не пять лет. Парень поспешил ретироваться из этого помещения быстрее, чтобы избежать очередной неразберихи и не сорваться. — Сынок, собери чемодан, мы уезжаем вечером. Попов остановился у порога своей комнаты и медленными шагами прошёл обратно к родителям. — Что? — Арсений ошарашенно распахнул глаза. — Куда? — В Испанию. — Мать принялась краситься, как будто её новость это что-то обыденное и не особо привлекающее внимание. Правильно, они ведь каждый день ни с того ни с сего уезжают заграницу? — Зачем? — Отдохнуть. Арсений вскинул брови, ожидая какого-то продолжения, но его, как и ожидалось, не последовало. Он не понимал, с чего его матери приспичило лететь в Испанию именно сейчас, ведь вчера она даже о таком и не думала, рассказывая о своих типичных буднях на работе. — Может ты скажешь? — Парень повернулся к отцу. — Тебе уже всё сказали. — Он смерил его строгим взглядом и на несколько секунд задержался на упаковке молочного коктейля. — Иди лучше собирай вещи без воплей. Арсений сжал кулаки, понимая, что сейчас всё снова собираются делать, не спрашивая его личного мнения. — И ещё, сынок, — мать развернулась, держа розовую кисточку для макияжа меж пальцев. — Всю технику оставляешь здесь. Ноутбук и телефон положишь на стол в гостиной. И тут до него, кажется, начало доходить. Парень встал посреди комнаты, не зная, что стоит сделать первым: послать всё к чёртовой матери или разбить грёбаную вазу, которая мозолила глаза похлеще назойливых и эгоистичных родителей, пытавшихся сделать вид, будто бы его здесь вообще нет. — Может кто-нибудь мне объяснит, какого хрена тут происходит? — Арсений сел напротив отца, который уже заметно начал закипать от злости и раздражения. Конечно, ведь его сын, подававший непонятно какие надежды, не повиновался приказу с первого раза, и плюс ко всему умудрялся так нагло спорить прямо сейчас. — Следи за своим языком, — отец громко захлопнул ноутбук, грозя указательным пальцем. — Марина, я поехал на работу; разберись с ним так, чтобы по приезду я не слышал этого нытья.***
— А ты думаешь, я не знаю, что он бывает здесь в наше отсутствие? Думаешь, я не видела, как вы сбегали из дома в три часа ночи через окно твоей спальни? Ты меня совсем за слепую считаешь! — Я, — Арсений вплотную подошёл к матери. Сердце колотилось, как бешеное, он пытался размеренно и спокойно дышать, усмиряя внутренний пыл. Он разбил несколько чашек пока пытался донести до неё, что сам будет выбирать себе друзей. — Не собираюсь, — парень ткнул указательным пальцем ей в грудь. — Тебя слушать. Оглушающая пощёчина отрезвила его на пару минут. — Да пошла ты, — Попов ухмыльнулся, потирая покрасневшую щёку и устремился в свою комнату. Отобрать у него всю технику, чтобы огородить от общения с единственным лучшим другом, к которому он так привязался за последние месяцы? Проще говоря, она добивалась лишь того, чтобы он лишился последней толики счастья в своей жизни. Если бы Арсений был на несколько лет помладше, он обязательно сбежал бы из дома в никуда: собрал рюкзак, сунув туда нужные – и не очень – вещи, вытряс последние деньги из карманов своих джинс, и ушёл. Но он не собирался так просто мириться с тем, что его мнение ставят на последнее место в этом доме. Сделать из него клерка? Похуй. Он смирился с этим давным-давно. Но вот запрещать ему общаться с кем-либо — это уже непозволительно. Шаст, 19:26 идём сегодня гулять? Арс, 19:27 да наверное Шаст, 19:27 звякнешь, если что Ему восемнадцать, но это ведь не мешает ему поступать так, будто бы сейчас он на несколько лет младше, верно? Именно поэтому парень достаёт из под кровати рюкзак и кидает туда первые попавшиеся под руку футболки, пару джинс, в которых точно завалялись несколько купюр, и носки. Арс, 19:35 Антох, приютишь на несколько дней? Арсений смотрит в экран смартфона, наблюдая за зелёненьким статусом Шастуна, который уже давно прочитал сообщение, но не торопился даже начать печатать ответ. Шаст, 19:38 сколько угодно Попов оглядывает свою комнату, как в последний раз, хотя он прекрасно понимает, что это абсолютно точно не так, и он обязательно сюда вернётся. Как только перебесится. Но билеты уже куплены, жаркий курорт Испании так и ждёт семью Поповых к себе в гости на солнечный пляж, поэтому сейчас ему нужно уйти отсюда как можно скорее. Он знает, что в семье Антона царит совершенно другая обстановка. Может потому, что деньги там играют далеко не главную роль. В их доме всегда уютно и пахнет вкусными блинами, которые печёт Майя Владимировна. А отец Антона всегда по-отцовски трепет Арсения по волосам и в шутку добавляет, что ему пора состричь эту дурацкую чёлку. При одной только мысли, что вскоре он окажется в этом уютном месте, улыбка тут же озаряла его лицо, и он даже успевал забывать на несколько недолгих мгновений, что счастье не длится вечно.***
— Арс, слушай, — Антон почти невесомо касается своими ладонями крепкой спины парня, слегка поглаживая её, и кладёт голову ему на плечо. — Тебе нужно поговорить с ними. Шастун смиренно сидит сзади, прислонившись грудью к вздымающийся спине Арсения, и молчит, не нарушая тишины, что воцарилась в комнате после его предложения пойти к родителям. — Они никогда не поменяются. — Попов упрямо качает головой из стороны в сторону, но всё-таки заметно расслабляется, когда Антон крепче сжимает его в своих объятиях. — Уже полгода прошло. — Шастун утыкается носом в шею, аккуратно ведёт кончиками пальцев по коленке Арсения, и тот, конечно же, не выдерживает. — Твоя мама звонила мне. — Что? — Арсений на секунду теряет дар речи, прокручивая в голове сказанные Антоном слова, не веря в них ни на долю процента. Она не способна на такое. — Просила прощения у меня, умоляла, чтобы и ты простил её. — Антон чувствует, как Арсений тяжело вздыхает. — Вам надо поговорить. Может, они всё переосмыслили. Полгода, проведённые в доме семьи Шастуна, стали по-настоящему самыми счастливыми в жизни Попова. Он чувствовал себя так умиротворённо и своевольно, как никогда прежде. Порой ночью его мучала совесть, он хотел позвонить родителям или хотя бы написать им сообщение. Что-то вроде: «Со мной всё в порядке.» Или: «Мне нужно побыть одному.» Но при каждой попытке в голове мелькали фразы, сказанные отцом во время особо серьёзных скандалов, и он откладывал телефон обратно на тумбочку, убеждаясь лишь в том, что уйти из того ада было лучшим решением. Ах да, и смогут ли они теперь принять ещё и тот факт, что их сын – гей? — Неужели, — Арсений усмехнулся, включая режим пессимиста. — Арс. — голос Антона стал намного чётче. Парень также терпеливо и успокаивающе начал перебирать сквозь пальцы волосы Арсения, – для этого ему пришлось снять свои многочисленные кольца. А Попов, кстати говоря, всё-таки укоротил свою чёлку, чему Андрей Александрович радовался больше всех. — Я поговорю с ними, — Арсений откинулся назад, смотря на Антона, который определённо знал, как его успокоить и настроить на нужный лад. — Но завтра. — Учти, — Шастун хмыкнул, оттягивая прядь волос Арсения в сторону. — Ты пообещал. Попов улыбнулся, прикрывая глаза и давая Антону целовать себя сколько угодно. Дверь в их уже общую комнату была открыта, потому что, как и ожидалось, родители Шастуна давно знали, что их сына не привлекает противоположный пол, и к его выбору они отнеслись спокойно. Возможно, карма сжалилась над Арсением, и теперь в его жизни наступила белая полоса, которую ни в коем случае нельзя было проебать. Он многое успел обдумать за месяцы нахождения вдали от дома; понял, что существует крохотный шанс всё наладить, и им нужно было воспользоваться по назначению. Единственное, в чём он теперь уверен, — он не один. А это самое главное.