Отец

      Последующие дни шли довольно однообразно: утром быстрый завтрак и чай, потом школа, где вместе с модифицированным, благородными и, соответственно, учениками готовились к празднику, после этого домой, короткие обследования, ужин и спать. Ройлис и Рейзел на всю эту рутину смотрели с любопытством. Всё, что людям казалось скучным и однообразным, для благородных пока что было в новинку. Однако, в отличие от Региса и Сейры, Рейзела к этому не подпускали. Франкенштейн ревностно оберегал покой своего мастера, а заодно и его отца, мягко усаживая на диван, прося не беспокоиться, отпаивая чаем.       Скучаешь?       … немного.       Пошли, поможем ребятам? Заодно всё-таки узнаем, как эти плакаты вешаются и на чём держатся.       Франкенштейн. Не хочу его беспокоить.       Мужчина чуть раздражённо вздохнул и уткнулся в чашку. Эта нянька в штанах со всем прилагающимся слишком уж носится вокруг его сына. Наблюдая за ним, благородный не мог не поражаться его умозаключениям: Франкенштейн пытался понять мысли мастера и во всём угодить ему, но даже не догадывался, что Рейзел делает то же самое! И вот оба живут в своём мире: Рейзел продолжает прозябать в спокойствии, не пытаясь вернуть прежнего себя, а Франкенштейн наивно полагает, что его мастер не рад только из-за отсутствия сил! Этому человеку и в голову не приходило, что великий и непобедимый ноблесс, который каждый день подобно сказочно прекрасному изваянию стоит/сидит/пьёт чай, тоже хочет принять участие в обычных человеческих делах. Что он будет делать это не потому, что надо, что является главной причиной для человека, а потому, что ему это интересно. Франкенштейн даже мысли не допускал о том, что, повесив плакат, Рейзел уже будет счастлив. Ведь для этого нужно было столько всего сделать! Принести стремянку, подняться на неё, подвергая себя опасности, ведь с этого монстра можно ещё и упасть! Иначе зачем её держат модифицированные? Страхуют. Далее надо было поднять полотнище и прикрепить его к стене. Просто мини-приключение, он и сам бы не отказался от такого.       Коротко усмехнувшись и махнув рукой на вопросительный взгляд сына, мужчина вдруг зацепился за собственную мысль: «прежнего себя». Неожиданно пришло осознание, что даже когда силы восстановятся, прежним сын не будет уже никогда.       Почему?       Потому что он уже привык за те века, что проводил именно так, один, молча, почти не шевелясь.       Когда-то давно старший Кадис объяснял детям влияние семьи, окружения и оружия духа на юных благородных.       - Что произошло? – удивлённо спросил Ройлис, глядя на перемазанного в грязи и обиженного на весь свет Райбеса, что прибежал домой, буквально таща хохочущего Рейзела за руку.       Старший лишь досадливо рыкнул и плюхнулся прямо на пол, не желая пачкать ковёр. Младший Кадис снова засмеялся, снимая обувь и босиком проходя к шкафу.       - Мы просто играли с Кертье, - ответил он. – Райбес поспорил с ним, что выиграет в битве, но Рагар победил, извалял и его, и меня в песке. Но и мы отомстили! Он тоже пришёл домой в грязи. Подножка, - объяснил мальчик отцу.       - Что ж, неплохой урок для юного Кертье, будет знать, что даже поверженный враг опасен, - чуть усмехнулся Ройлис. – Малыш, да не расстраивайся ты так! Тебе всего сорок, кто в этом возрасте умеет драться?       - Но он младше меня! На двадцать пять лет! Меня победил пятнадцатилетний мальчишка!       Рейзел снова прыснул, Ройлис мягко улыбнулся.       - Он - Кертье, малыш, - проговорил он. – Они по природе такие, к тому же, оружие духа тоже не пустое слово.       - То есть? – нахмурился старший из близнецов. Рейзел с интересом посмотрел на отца, усевшись рядом с братом.       - Вы прекрасно знаете, что мы живём долго, да? Наши дети растут и развиваются намного дольше, чем человеческие малыши. Однако, как и люди, маленькие благородные начинают ходить и разговаривать к трём-четырём годам. И вот с рождения до самого совершеннолетия они, словно земля воду, впитывают в себя всё то, чем живут взрослые. Например, наш род, род Кадисов, сам по себе немногословен. Наша семья всегда отличалась умением слушать или успокоить коротким лаконичным предложением, однако это не значит, что мы все являемся затворниками, нет. Большинство Кадисов знали разные истории и действительно умели их рассказывать, они любили танцевать и делали это так, что даже Лорды не могли сравниться с ними. Как, впрочем, и я. Кто лучше меня танцует? Никто! Даже прежний Лорд не мог перетанцевать вашего отца!       - От скромности ты не помрёшь, - хмыкнула жена, подсаживаясь рядом. Ройлис хитро блеснул глазами и продолжил:       - Почему так получается? Всё просто. Как говорят люди: ребёнок учится тому, что видит у себя в дому. За пятьдесят лет кто угодно научится танцевать, за сотню набирается огромное количество историй как старых, так и новых, за двести – формируется свой собственный характер, пропитанный традициями, но с чем-то новым, с ноткой этого времени.       - Но при чём здесь оружие духа? – спросил Рейзел. – Ведь оно перейдёт к Райбесу только после твоей смерти, а ко мне не попадёт вообще. Как оно может влиять на нас уже сейчас?       - Говоря про оружие духа, я имею в виду не совсем его, - улыбнулся правильному вопросу мужчина. – Я говорю о том, из чего оно состоит…       - Души предков, - в один голос выдохнули дети.       - Верно. Наши предки всегда незримо присутствуют рядом с нами, оберегают, защищают. Они – наша кровь, та кровь, которая течёт и в ваших венах. Вы понимаете, о чём я говорю? – осёкся мужчина. Дети закивали. – У каждого из нас есть возможность овладеть орудием духа, и наши тела, хм, заточены под это. Вы когда-нибудь замечали, что благородные похожи на орудие? Снова возьмём нас. Наша сила – наша энергия. Мы можем её копить и отдавать как потоком, так и ударом.       - Поэтому мы больше молчим, чем говорим, - понятливо кивнул Рейзел. – Мы не растрачиваем свою энергию впустую, а только при необходимости! К тому же мы предпочитаем домашний уют вместо тех же торжеств, а в танцах и разговорах отдаём энергию остальным!       - Верно, малыш, молодец, - обрадовался догадке Ройлис. – Теперь перейдём к маленькому Кертье. Его оружие духа – Картас, а его клан тихий, невообразимо быстрый и скрытный. Наша главная особенность и является нашим оружием, но у Кертье особенностью является именно скорость и навыки профессионального убийцы, ассасина. Поэтому они начинают свои тренировки как можно раньше. Уже сейчас Рагар должен быть уверенным в том, что он способен не просто принять оружие, но и возглавить свой клан. Поэтому в свои пятнадцать он способен победить сорокалетнего парня, Райбес, а не потому что ты слаб.       Даже сейчас, спустя века, Рой находил подтверждение своим словам, глядя на двух благородных, что жили в их доме. Так юный Ландегре, воспитанный в лучших традициях своей семьи. Он умный и смекалистый, как будущий учитель и помощник Лордов, но из воспоминаний сына Ройлис помнил, каким он был совсем недавно: эмоциональный, вспыльчивый, заводящийся с пол-оборота. А ведь прошло-то совсем мало времени. Ройлис был почти уверен, что его эмоциональность как раз и есть та нотка нового поколения.       У более взрослой Сейры новшеством являлась молчаливость. Вот девушка действительно была молчалива, предпочитая слушать, а не разговаривать. Их оружие – коса смерти. Люди и их самих называли Смертью. Про этот клан ходило множество слухов и о том, что смерть прекрасна в своём величии, и о древней старухе в плаще. На самом деле всё было гораздо проще. Людям постоянно надо чем-то пугать друг друга. А кого напугает коса смерти в руках прекрасной Сейры (конечно, пока она не срубит кому-нибудь голову)? Поэтому главу клана Роярд и «одели» в плащ с капюшоном, чтобы никто не знал, что скрывается под ним. Ведь предыдущие главы клана были не менее красивы.       Однако с Рейзелом всё пошло иначе. В сорок началась битва между наследниками Лорда, в пятьдесят лет он получил невообразимую силу, которую до сих пор вынужден сдерживать, чтобы та не вырвалась из-под контроля. Спустя всего лишь несколько лет он, Ройлис, уснул в гробу на дне океана, а его брат принял на себя орудие духа. Мать заботилась о клане и уже не могла уделить им прежнего внимания.       А потом её смерть, борьба с Райбесом, что предал их семью и возжелал большей власти, одиночество и осознание собственной беспомощности и неизбежной кончины. Рейзел уже тогда понимал, что со смертью брата больше никто не сможет ему помочь энергией. Весь их клан уничтожен собственным главой, некому было помочь.       - Ройлис-ним, могу ли я задать один вопрос? – спросил Франкенштейн, присаживаясь рядом. Очнувшись от своих мыслей, мужчина улыбнулся и кивнул. – Вы говорите, что ваше оружие духа – способность передавать энергию другим людям и преобразовывать её в физическую атаку, но как получилось так, что этими силами владеет вся ваша семья? Я всегда считал, что духовное оружие даётся только одному. Вы смогли разделить его так же, как Лорд и Рагар?       - Нет, до них никто даже и задумывался о таком варианте, - покачал головой Рой. – Всё просто. Все благородные имеют свою собственную черту: Кертье – скорость и скрытность, Ландегре – особый удар, который также требует накопления сил, как и орудие духа, мы – делиться энергией и ей же атаковать. Однако глава клана имеет возможность не просто ударить, но убить одним ударом. Эта атака чем-то схожа с фатальным ударом клана Рю или оборотня и принимает звериную форму.       - Орёл, - понятливо кивнул Франкенштейн.       - Именно. Однако, слившись с силой ноблесс, эта способность стала гораздо мощнее, и теперь Рей не может использовать её без вреда для своего организма.       - Но как же тогда вы передадите её своим наследникам, мастер? – тут же заволновался Франкенштейн. – Ведь вы ноблесс, а они? Вы говорили, что сила ноблесс не передаётся по наследству.       - Мы думали об этом, - чуть нахмурился Рей. Ройлис тут же подхватил:       - Ещё при первой попытке Рейзела использовать свои клановые силы, он ощутил, что жизненная энергия так же покидает его. Удар получился мощнее, но сам Рейзел стал, наоборот, слабее, к счастью, мы были рядом. Тут двоякая ситуация. Либо орудие духа каким-то образом отделится от ноблесс и снова станет существовать отдельно, либо титул «ноблесс» станет наследным.       - Но это же хорошо? Если ребёнка воспитывать, то…       - Не все дети вырастают хорошими, Франкенштейн, - тихо ответил Рейзел, отставляя чашку. – Если бы мы получили силу Ноблесс в наследство от отца, то им стал бы мой брат. А я бы не смог остановить его, будучи слабее. К тому же, если эту способность получит ребёнок, он может погибнуть.       Франкенштейн чуть нахмурился, пытаясь понять, что имел в виду мастер. Ведь духовное оружие передаётся только после смерти?       - Верно, но подумай сам. В жизни бывает всякое. Когда погиб Ландегре, Регис был даже младше, чем Сейра на момент её становления как главы клана, верно? Он не получил своего оружия только потому, что жив его дед, и отец просто не мог передать то, чего не имеет. Но что было бы, если бы на месте отца Региса был ноблесс, а Геджутеля не было? Ребёнок бы просто сжёг себя, не имея понятия, как пользоваться подобной мощью, а ноблесс пропал навсегда.       В гостиной ненадолго стало тихо. Ройлис бросил взгляд на сына и, увидев, что тот готов, осторожно начал вливать в него силы. Прошла уже почти неделя с того момента, как старший Кадис получил возможность отдавать сыну достаточное количество сил для того, чтобы не просто поддерживать в нём жизнь, но помогать восстанавливаться.       И сейчас мужчина выглядел намного лучше. Слабость больше не беспокоила его, он стал больше двигаться, а улыбка становилась всё непринуждённей. Аура разгоралась всё ярче, а в глазах появился прежний живой блеск. Именно поэтому Ройлису и пришла в голову эта мысль.       - Франкенштейн, позволь теперь мне спросить, - проговорил он. Учёный, не ожидая подвоха, кивнул. – Скажи, пожалуйста, почему ты не позволяешь Рейзелу участвовать в соревновании? Я думаю, что ему было бы полезно побегать.       Франкенштейн похолодел. Мастеру? Участвовать в соревновании?! Более того – бегать?!       - М-мастер?..       - Решено! – весело проговорил благородный, не дав сыну пойти на поводу у потерянных голубых глаз. – Мы с Рейзелом будем участвовать!       - Но, Ройлис-ним!..       - Не переживай, я уже достаточно помог сыну, много сил это не отберёт.       - Я не уверен…       - Мы прекрасно бегаем и отлично подстраиваемся под людей! – продолжал увещевать его Рой. – К тому же, мы можем занять и второе место, стыдно выигрывать перед людьми!       - Ройлис-ним, вы просто не знаете, что за конкурсы там будут! – сделал ещё одну попытку Франкенштейн.       - Конкурсы для отца и сына! – заметил Рой, поднимаясь и уходя.       - Мастер? – беспомощно повернулся к единственному понимающему его существу учёный. – М-мастер?!       Пуфик Рейзела пустовал.

***

      Праздник отца и сына. В этот день Франкенштейн всегда устраивал конкурсы для семьи среди учеников всех возрастов. Все могли прийти и поболеть за участников. Вопреки названию в конкурсах участвовали и дочери с отцами, и матери с сыновьями или матери с дочерьми, так же разрешалось заменить родителей братьями или сёстрами. В общем, все, кто только изъявлял желание.       Всё время, что мужчина директорствовал, он никогда не волновался перед какими-либо выступлениями. Он не боялся комиссий, массовых мероприятий, налёта банды преступников или диверсий.       Но сегодня он просто не знал, куда себя деть от волнения, с трудом сдерживаясь и вежливо общаясь с родителями. Он нещадно корил себя за то, что расслабился и не проследил за всем лично, как это было всегда. Как он мог оставить это на Тао?! Вон, плакат висит криво, правый бок скосился на целый сантиметр! А колонки? Кто так расставляет колонки? Неужели Тао не мог присмотреть технику поэлегантней?       И кто, чёрт возьми, разрешил Шинву быть ведущим?!       Ройлис просто светился счастьем, оглядываясь по сторонам. Он первый раз пришёл в это место под названием «школа», но увиденное радовало глаз.       Особенно неестественно бледный директор, в чьём мозгу металась, стуча по стенкам, одна и та же мысль: «Как я мог допустить это?!»       Рейзел стоял спокойно, как и всегда, но по нему было видно, что благородный рад находиться здесь. Рой знал это, поэтому весь вчерашний вечер не позволял ему встретиться с учёным.       - Хватит уже потакать своему оружию массового поражения, - коротко, но ёмко сказал мужчина. – Хочешь? Так и скажи. Или мне не мешай сказать.       - Он будет волноваться, - ответил ноблесс, чуть виновато скосившись в сторону своего дворецкого.       - Как твой отец, я имею право так поступать, - важно вскинул нос старший Кадис, однако глаза его искрились весельем.       - Итак, друзья-товарищи, я всех приветствую на ежегодном празднике отца и сына! – тем временем закричал в микрофон Шинву. – Как всегда говорил наш любимый директор, хотя, может, не говорил?.. Не важно!       Из толпы послышались смешки, Франкенштейн прикидывал, успеет ли он сбегать за валерьянкой?       - Сегодня конкурс буду вести я – великий и неподражаемый, самый красивый и скромный во всей школе – Шинву! А-аплодисментики!       Валерьянка просилась в руки, но директор пока держался.       - Итак, первым нашим конкурсом будет… что?..       Парень, посмотрев в папку-планшет, которую дал ему Тао и нахмурил лоб. И здесь уроки?! Решите задачу, постройте стратегию, тут на логику, там физ-пятиминутка. Хулиганисто улыбнувшись, юноша широким жестом отбросил папку куда-то за спину и закричал:       - Бе-ег с препятствиями!       Франкенштейн горестно застонал, закрыв лицо руками. Однако тут же выглянул из под локтя, глядя как участники построились, готовые стартануть по одной команде.       - Предупреждаю, что после каждого конкурса будут удалены последние трое, - разливался соловьём Шинву. – После конкурсов всех будет ждать обед в нашей столовой и, конечно, вечеринка!       Ещё и вечеринка! Резко выпрямившись, директор метнулся было за манящим пузырьком, но резкое: «На старт!» пригвоздило его к месту.       - Внимание!       Резко развернувшись, Франкенштейн в одну секунду вернулся обратно, глядя, как все напряглись.       - Марш!       Толпа побежала. Шинву что-то кричал в микрофон, а Франкенштейн не отрывал взгляда от двух фигур, что были где-то в середине. Где-то в толпе раздался слаженный девичий вздох. Студентки просто таяли, глядя на бегущих Рейзела и Ройлиса. Мужчины даже здесь не теряли своей элегантности и аристократичности.       Впереди показалось препятствие в виде широкой скамьи.       Прыжок.       - А-ах! – в голос закричали девицы, глядя на то, как распахнулись полы пиджака, как взметнулись волосы, тут же падая обратно на лицо. Ройлис глянул в их сторону и обворожительно улыбнулся.       Трое упали в обморок.       Благородные послушно прибежали вторыми.       А дальше начался личный ад для Франкенштейна.       Скакалка, на которой выбыло сразу пять школьниц, что засмотрелись на ноблесс и запутались в верёвке. Рейзел же прыгал так, словно всю жизнь только этим и занимался, на лице не поменялось ни единой эмоции, а руки практически не шевелились. Он легко и пружинисто отталкивался от земли, не зная о том, что каждый прыжок отдавался в самом сердце его дворецкого.       Третье место.       Обруч, который Ройлис крутил так, что про конкурс забыли все участники, а хитрый Тао ещё и включил зажигательную мелодию, ещё не зная о том, что Кадисы любят танцевать, и им не важно, крутится у них на талии обруч или нет.       Франкенштейн вырвал второй седой волос.       Первое место.       Баскетбол, где надо было добежать до кольца и попасть в кольцо. Рейзел подхватил мяч и, пробуя на вкус новые движения, медленно побежал к кольцу, отбивая мяч ладонью обратно к земле. Он прекрасно помнил, как это делал Шинву и примерял движения на себя, потому как сам ни разу не бегал вот так. Подбежав к кольцу, мужчина сделал три длинных шага и прыгнул под слаженный выдох девушек. Пиджак от резких движений распахнулся, открывая вид на рубашку, что облегала тело. Закинув мяч точно в цель, ноблесс мягко приземлился на землю, подогнув колени, как это делают люди, выпрямился и застегнул одежду, чтобы следующим движением подхватить отскочивший от земли мяч и перекинуть его следующему участнику.       В мёртвой тишине послышался грохот ещё одного упавшего тела. Вздохнув, Такео пошёл к очередной жертве элегантности, обнаружив вместо школьницы молодую родительницу.       А последним соревнованием было то, что Франкенштейн никогда бы не хотел услышать.       - А сейчас дети встают на руки и подают свои ноженьки родителям! Вы прекрасно знаете, что делать дальше, правда? – подмигнул Шинву. - На старт…       Мастер.       Его мастер должен опереться РУКАМИ о ЗЕМЛЮ и поднять ноги вверх!       - Внимание!..       Его мастер должен принять настолько унизительную позу?!       Нет!       НЕТ!       - Нет! – крикнул Франкенштейн, прямо так, как был, спрыгивая со своего помоста, словно герой какого-то фильма и приземляясь на помост. Выхватив микрофон у растерявшегося ведущего, он замер, вдруг осознав, что он только что сделал. Среди зрителей стояла гробовая тишина.       Рейзел устало прикрыл глаза.       - Прошу прощения, что приходится отменять последний конкурс, - тихим бархатным, без каких-либо ноток паники голосом проговорил мужчина. – Однако обед в столовой стынет. Я надеюсь, вы все проголодались?       Франкенштейн улыбнулся, краем глаза отметив внезапную брешь в толпе и вздохнувшего Такео, что уже не выпускал из руки нашатырь.       Но всё-таки ноблесс был немного рад, что ему не пришлось вставать на руки.