… Я тут подумала о психологии измен. Мы не берем сейчас в расчет тех, кто из бабников и шлюх, которым нужен просто новый половой партнер. А в целом. Человек изменяет тогда, когда в его постоянной жизни что-то не устраивает… …От постоянной идеальности — устаешь… …Каждый живет в своем мире и круто, если эти миры совпадают… ©Lady_Medy
Началось это, пожалуй, в тот день, когда ЛедиБаг принесла на патруль те малиновые пирожные. Хотя, нет, в этот день все началось для ЛедиБаг. Для Кота же началось всё, пожалуй, в день их знакомства. В день появления ЛедиБаг и Кота Нуара. Он не знал, кто она под маской, а его сердце определило в ней любовь всей его жизни, но метка… метка молчала. У каждого, кто встречал свою половинку, указанную самою Судьбой, на запястье появлялась метка. Обычно это было плохо поддающееся описанию облачко либо вырвиглазно-яркого, либо темного цвета — такая метка очень выделялась на коже. Иногда случались метки в виде множества ярких, а порой и разноцветных, точек. Общее у этих меток было одно — они были неповторимыми и проявлялись при касании. Не всегда метки приносили счастье, а порой счастье приходило без меток. Так было с родителями Адриана. Мать с отцом не были половинками, но они искренне любили друг друга. Они искренне любили Адриана. Так было до тех пор, пока мама не встретила свою половинку. Отец не держал её, ведь он любил её. Она его тоже любила, но… половинка создана для человека самой Судьбой и невозможно отыскать кого-либо, кто подошел бы лучше. Он хотел чтобы метка исчезла, она не могла противиться Судьбе. Он это понимал, она это чувствовала. Он её отпустил, она его покинула. С тех пор всё пошло не так. Кот не унывал, в конце концов, костюм покрывал не всю поверхность кожи, и не исключалась возможность случайного, абсолютно случайного, поцелуя или прикосновения, ведь так? Как оказалось, исключалась. Его Леди, как он её называл, не подпустила к себе. Она могла занимать хоть всё место в его сердце, но если она — не его половинка, то им не быть вместе. И понял это Кот, а точнее, Адриан, когда, отдавая зонт милой однокласснице, у которой первое впечатление было не совсем правильным, случайно с ней соприкоснулись пальцами. И в этот миг мир перестал существовать. Горилла пару раз просигналил, напоминая о том, что пора ехать домой. Капли дождя, казалось, просочились в каждую ниточку футболки, неприятно холодя кожу, но Адриану было не до этого. Весь его мир сузился к недоуменно распахнутым глазам цвета ясного неба и подрагивающим от холода пальцам. И в этот момент ему действительно стало страшно. Он сбежал, оправдываясь глупыми отмазками о слабом иммунитете. Уехал домой, силясь не выказывать страх. И лишь оказавшись в иллюзорной безопасности своей комнаты, он позволил себе это. Он не плакал, нет. Он выл. А когда заметил дымчато-серое пятно на запястье, появилось желание впиться зубами и грызть его пока оно не исчезнет. Это случайность. Этого не должно было произойти. Только не с ней. Маринетт — милая и красивая, но она — не ЛедиБаг. На следующей день он набрался смелости и подошел к Маринетт. Говорить с ней было на удивление легко, и она с радостью согласилась на прогулку по Парижу с друзьями, которые тоже оказались половинками. Им же надо узнать друг друга лучше. Но это было не то. Адриан был идеальным парнем для хрупкой Маринетт. Слишком идеальным. Но ведь она такая ранимая. Она могла споткнуться и сломать руку и на ровном месте потянуть связки — она была богиней неуклюжести. Но при этом она была настолько милой, что Адриан обязательно влюбился бы в неё, не будь он Котом Нуаром и не будь у него ЛедиБаг.***
Для ЛедиБаг все началось не тогда, когда она принесла те малиновые пирожные — тогда все просто стало на свои места или же наоборот, запуталось в непонятный узел, а немного раньше — когда атаковал Злобный Купидон. — ЛедиБаг, а что я делал под влиянием акумы? — как-то спросил Кот, когда они отдыхали после очередного патруля — не так уж и просто несколько часов кряду бегать по городу, высматривая возможных врагов. — С чего это тебе стало интересно? Раньше тебе вроде было всё равно? — ЛедиБаг принялась играть с йо-йо, чтобы не смотреть на напарника — нападение Купидона произошло меньше двух недель назад и воспоминания о тех событиях были всё ещё свежи. — Надоело узнавать о подробностях битв из ЛедиБлога. Кроме того, меня крайне интригует тот промежуток времени между попаданием стрелы и полетом. Я не помню, как ты сняла чары, а ведь обычно я приходил в себя после Исцеления. Так что ты сделала? — Кот подошел вплотную и, ЛедиБаг могла поклясться, принялся двигать хвостом. То ли это было влияние звезд, то ли акума нашалила, то ли хвост напарника загипнотизировал Божью Коровку — в обычном состоянии она бы ни за что не сказала и, уж тем более, не сделала бы это. — Повторить? — хитро спросила она, уверенная в том, что он не рискнет. И тем больше она удивилась, когда Нуар мужественно вздохнул и кивнул, что-то шепча о весе её йо-йо. Сдаваться было не в её правилах, тем более, что в этом такого? Он её напарник и лучший друг, кроме того, ему подшучивать над ней можно, а ей нельзя? Уверенно подойдя к заметно нервничающему Коту, поигрывая йо-йо, заставляя нервничать его еще больше, она приподнялась на цыпочки, про себя проклиная эту разницу в росте, и на пару мгновений прикоснулась губами к губам напарника, вводя того в самый настоящий ступор. Вволю налюбовавшись подрагивающим глазом, торчком стоящими ушками, пусть и накладными, и неверяще-счастливой улыбкой, она убежала домой, радуясь такой удачной шутке. Только вот Тикки, глядя на мечтательную улыбку Маринетт, понимала, что радовалась она далеко не шутке. На следующем патруле ЛедиБаг призналась, что хотела подшутить над Котом, хотя она и вправду поцеловала его, снимая чары Купидона. Кот проклял женское коварство, но потом сделал вид, что ничего не произошло. У неё была половинка, у него была половинка, и они оба об этом знали. Но их это не остановило… Иногда кто-то из чудесного дуэта приносил небольшую корзинку с угощениями. Это была их небольшая тайна, что-то, что никто посторонний не узнает, что-то, что принадлежит только им. Когда такое случалось, после патруля они бежали на крышу, где специально для такого был спрятан плед, и устраивали посиделки. В этот раз ЛедиБаг принесла полную корзинку еще теплых малиновых пирожных, которые Кот просто обожал. Спустя полчаса, довольный жизнью Нуар облизывал пальцы, измазанные малиновой начинкой, под тихий смех ЛедиБаг. Но начинка закончилась даже быстрее пирожных, к огромному разочарованию Кота. Но, видимо, жизнь с Плаггом научила его: хочешь вкусности — борись за них. — Моя Леди, — протянул он самым сладким голосом, от чего вышеназванная девушка поперхнулась воздухом. — Ты же меня любишь? Ну хоть чуть-чуть? — в этот момент Нуар окончательно понял, что кошачьи повадки, как он это не отрицал, у него имелись — он умудрился промурчать фразу, которую, гипотетически, промурчать нельзя было. Но размышления об этом пришлось отложить — узнать, где его Леди взяла эту прелесть, было более приоритетным вопросом. Потому, дождавшись медленного, до жути неуверенного кивка, он продолжил: — Ты можешь сказать, где ты взяла эти пирожные? — и взгляд Кота из Шрека. А ЛедиБаг была бы рада ответить, да вот только эти пирожные сделал её отец, а порции в таких размерах — только для семьи. Как бы не было жаль напарника (ну, или взгляд побитого котёнка сработал), он ведь со своим истинно кошачьим любопытством разузнает её второе «Я». И пока ЛедиБаг обдумывала, как бы смягчить отказ, Кот Нуар подобрался почти вплотную, свято уверенный в силе неотразимости его умоляющих глаз. Но… не зря говорят, что черные коты приносят неудачу. Оправдывая звание Истинного Черного Кота, Нуар случайно запутался в своем хвосте и свалился на ЛедиБаг. Желания отстраниться не возникло, губы девушки были слишком близко, чем Кот незамедлительно воспользовался. Умом он понимал, что нельзя, что он принадлежит Маринетт. Милой, хрупкой, ранимой и неуклюжей Маринетт… ЛедиБаг тоже осознавала, что следовало бы отвергнуть наглого напарника, ведь он не её половинка, её половинка — Адриан, но… Адриан слишком идеальный, и, как она не старалась, она не могла стать такой же… И впоследствии никто не мог сказать, что точно произошло, но самое главное то, что это произошло. Попытка свести всё к случайности провалилась — они были нужны друг другу, ведь только оказываясь в надежных объятиях друг друга они могли дышать свободно. Там не было места нежности или осторожности — этого с лихвой хватало в обычной жизни, и, вот какая ирония, лишь будучи в маске, они могли отпустить себя и быть тем, кем хотели. Кот мог не быть идеальным Адрианом, а ЛедиБаг могла перестать корчить из себя фарфоровую статуэтку. Костюм надежно скрывал метки, что было им на руку, ведь предавать половинку, не видя это дымчато-серое пятно, оказалось гораздо проще. Они прекрасно понимали, что это опасно, ведь магия меток, пусть и проявляла себя лишь раз в жизни, связывая пару, но влияла на них потом всю жизнь, и наперекор ей пошли бы только глупцы, но и просто следовать течению они не могли. Они запутались. Маринетт боялась обидеть Адриана своей внутренней силой и уверенностью, Адриан боялся разочаровать или ранить Маринетт своим неудержимым вторым Я. Не сказать, что они не пытались что-либо сделать. Нет, они пытались узнать друг друга, пытались сделать какие шаги друг к другу. Боялись, пытались… Их нежелание показать искренних себя сыграло против них самих. То ли дело ЛедиБаг и Кот Нуар. Свободные, естественные, живущие каждым днем, каждым мгновением, будь то сражение с акумой или ночной патруль. Они безрасудны, не желающие подчиняться правилам, идущие наперекор всему. Они хотели быть вместе, и они были вместе. Это рохля-Адриан или неуверенная во всем, что касается половинки, Маринетт могли продолжать плыть по течению, сорвиголова Кот Нуар и до невозможности упрямая ЛедиБаг делали то, что хотели, а именно — ломали систему, шли наперекор всему. Они это понимали, им это нравилось. Адриан с нетерпением, недостойным сына Габриэля Агреста, спешил в комнату, чтобы сбежать на ежедневный патруль, а Маринетт, под осуждающий непонятно за что взгляд красной квами, перед патрулём аккуратно наносила малиновую помаду, ведь именно от неё в изумрудных глазах парня в костюме кота загорались дьявольские огоньки. Они хотели бы это прекратить, полюбить свою половинку, но это было выше их сил. А где-то там, вне этого мира, старушка Судьба печально качает головой. Ох уж эти люди. Ох уж эта их любовь всё усложнить. Они надевают маски, чтобы показаться идеальными друг для друга, но стоит маскам появиться на их лицах, как они становятся настоящими. Издав смешок, Судьба спешит исправить это недоразумение, пока эти двое еще дел не наворотили. Какие же они всё-таки забавные…