Кто-то ушел на дно, а кому-то все равно. Погрустили, а завтра забыли, будто не были и не любили. Кто-то ушел наверх, то есть ушел на век, И следит улыбаясь за нами, сквозь глаза наших воспоминаний
Слот - Круги на воде
Вот и настал тот момент, когда ты остался один, Магнус. Полчаса назад сожгли тело Алека Лайтвуда, твоего верного возлюбленного и друга, высокопоставленного члена Конклава и ниточку, связывающую тебя с самыми яркими событиями собственной жизни. Тогда ты стоял и смотрел, как языки пламени пожирают волосы, в которые ты любил зарываться руками, губы, которые ты так страстно целовал, и сердце, которое когда-то билось в унисон с твоим. Пока его прах зарывали в семейном склепе, ты не проронил ни одной слезинки, ведь твое сердце разбито. И это не очередная драма, которую ты разводил перед Рагнором и Катариной во время расставания с очередной пассией, а просто выгоревшая душа, похороненная вместе с твои любимым нефилимом. Алек был последней частью эры, в которую ты впервые почувствовал себя живым. Все остальные уже давно покинули тебя, и даже если ты недолюбливал их, то все равно с каждой их смертью твое сердце пронзала жгучая боль, оставляя все новые и новые шрамы. Мариза и Роберт умерли в постелях от старости и, кажется, после этого у Алека появились первые седые волосы в его-то тридцать пять. Затем этот мир покинул Джейс Эрондейл, парабатай Алека, тот самый парень, который любил отпустить язвительную шуточку или за пять минут убить парочку демонов, погиб в своей последней и великой битве, из которой он вышел победителем. Тогда Алек просто сполз по стене, схватившись за сердце, будто это его самого пронзили мечом, и выкрикнув: "Джейс!" Тебе было невыносимо больно смотреть на то, как в глазах Алека потухает огонек, а руна парабатай выцветает на глазах, оставаясь лишь бледным шрамом на коже. Вспоминаешь, как каждый раз в постели ты старательно не замечал эту руну, не проводил по ней холодными пальцами и никогда не целовал ее, лишь бы не причинить боль своему Александру. После пропала и Клэри, его любимая милая Клэри! Ребенок, выросший на его глазах, не смог пережить потери своего первого и единственного. Она не оставила даже записки, и никакие отслеживающие заклинания не могли ее найти. Тогда же Джослин, все еще помнившая о Джонатане, сыне, которого у нее никогда и не было, потеряла рассудок. Сперва это было почти незаметно – стала рассеянной и часто витала в облаках, но в одно утро она не узнала Люка, а затем и остальных, кто пришел ей на помощь. Закончила свои дни женщина в Базилике, окончательно сойдя с ума и повторяя лишь одно слово: «Клэри». Люк в вечер ее смерти сбежал в леса и больше не выходил на связь. Все просто забыли о нем, решив, что он просто остался в образе волка навсегда. И лишь Алек продолжал искать его, ведь после смерти родителей Люк был последним, к кому он мог обратиться за отеческим советом. Предпоследним был Саймон, трагически погибший на одной из миссий после Восхождения. Ты до сих пор помнишь, как сказал ему, когда он был еще вампиром, что в один день они останутся вдвоем, но даже это уже не так. Потому что ты один. Последней в этой цепочке была Изабель, по неосторожности снова подсевшая на инь-фень и ставшая вампиром. И даже несмотря на то, что Алек изо всех сил старался помочь ей и еще больше загорелся идеей налаживания отношений между охотниками и нежитью, Изабель в один день шагнула навстречу солнцу и стала пеплом в его лучах. Кажется, именно тогда Алек потерял себя. И ты тоже потерял его. Лайтвуд и так работал больше обычного, но тогда он вообще перестал выходить из Института. Тебе даже иногда приходилось насильно вытаскивать его из-за стола, чтобы накормить или дать поспать. Алек мог неделями пропадать в Идрисе, завалившись делами, чтобы заглушить свою боль. Обычно тогда ты оставался наедине сам с собой, борясь с непреодолимым желанием создать неодобренный Конклавом портал и быть рядом с любимым Александром все время, дать ему понять, что ему все еще есть ради чего жить, и это ты говорил не о себе, а о Максе и Рафаэле. Парни уже давно выросли и жили самостоятельной жизнью, но после всего случившегося старались быть ближе к отцу, а особенно Рафаэль, ведь именно Алеку он обязан своим положением и всем, что у него есть. В редкие минуты радости Алек позволял тебе дотрагиваться до него или сводить на прогулку, смеялся вместе с тобой и проявлял хоть какое-то внимание к твоей уже порядком уставшей и измученной персоне. И ты наслаждался этими минутами, пока мог, ведь потом настроение Алека снова сменялось, и тот снова запирался у себя в кабинете с кипой бумаг. Тогда ты стал одинок. Но даже несмотря на все страдания, ты продолжал пристально следить за Александром. Лайтвуд уже давно осунулся и похудел; под глазами залегли огромные синяки, лоб украшало несколько морщин, а тело - новые шрамы от битв; глаза смотрели на все с грустью и болью, и взгляд немного теплел лишь при виде сыновей и тебя. Ты старался угодить Алеку во всем и даже впутался в общество нефилимов еще больше, только бы знать обо всем, что происходит с любимым. Но ты так и не узнал всего, что происходило у него на душе. А ведь там была буря. Беспощадная буря из смертей, вины и крови. Алек буквально ненавидел себя за то, что пережил всех своих близких и не умер в очередной битве, как это сделал его парабатай. А в один день ты обнаруживаешь в своей постели труп. Бездыханное тело Александра Лайтвуда лежало прямо рядом с тобой, пока ты трясся от беззвучных рыданий, снова и снова обхватывая его запястье в надежде уловить слабый пульс. Вот так люди и умирают. От тоски. Тоски по родным и любимым, которые уже никогда не вернутся. А затем ты помнишь лишь толпу охотников в белом, шелковую ленту на глазах и бушующее пламя. Ты был в черном, выделяясь среди кучки людей в белоснежных мантиях, которые сочувственно желали тебе душевных сил. Макс и Рафаэль хотели остаться с тобой, но ты выпроводил их за дверь, велев оставить тебя в покое. И сейчас ты стоишь на балконе своего лофта и смотришь на уходящее солнце, роняя слезы на мраморный пол. Ты остался один. Последний, кто связывает прошлое и настоящее воедино. Но прошлое уже почти умерло для тебя. Выцвело, как обрывок старой газеты. Стало серым и слишком тяжелым, чтобы нести это бремя. Ты прогуливаешься по лофту, и твой взгляд цепляется за зеркало. В отражении ты видишь молодого парня, не старше девятнадцати телом, но с вековой душой. И тебе становится тошно от того, что ты был настолько ослеплен счастьем, что почти не обращал внимания на то, что все вокруг меняется, кроме тебя. Даже то же зеркало уже не блестело так, как двадцать лет назад. Ты коришь себя за то, что вообще связался со всем этим и сейчас умираешь внутри, хотя раньше тебе было наплевать на судьбы людей, с которыми ты пересекался хоть в жизни, хоть в постели. А потом ты понимаешь, что это хорошо - провести кучу беззаботных мгновений с любимым, век которого не так долог, чем жить с безумной вампиршей, ожидая от нее подвоха каждый день своей вечной жизни. От таких мыслей слезы начинают течь непрерывными ручьями, а из рук вырывается красный шар, уничтожая зеркало, а вместе с ним еще и пару портретов - твои и Алека. Как назло, заклинание оставило только половину с тобой, будто бы выжигая Александра не только из собственного сердца, но и из всего, что напоминает о нем. Кошачьи глаза глаза вспыхивают неожиданно с такой болью, что невольно падаешь на колени и вскрикиваешь. Тебе уже не под силу контролировать потоки магии, поэтому ты позволяешь ей свободно крушить свой лофт. Везде сверкают цветные вспышки, слышится грохот разбиваемых предметов, и постепенно пол покрывается обломками вещей. Ты останавливаешься только тогда, когда твоя магия чуть не сжигают шкатулку, в которой хранятся все подарки Александра для тебя - амулеты, кольца, собственноручно сделанные вещи. Все, что так дорого твоему сердцу. "Все, что осталось от твоего драгоценного нефилима" — с издевкой проговаривает в голове знакомый голос. Ты вскидываешь голову и оглядываешься по сторонам. — Отец? — еле слышно выдыхаешь. Что здесь забыл сам Асмодеус? В ответ лишь следует молчание, и ты понимаешь, что так больше нельзя. Ты уже теряешь рассудок, но одновременно с тем осознаешь, что твоя больная фантазия дала тебе выход и решение всех проблем. Пять минут - и все готово. Ты стоишь на краю черной пентаграммы, окруженной свечами. Слова на неизвестном языке быстро слетают с губ, а из рук бьют снопы темно-синих искр. Ты шепчешь слова заклинания все быстрее и быстрее, постепенно замечая, что за окном уже потемнело, а в лофте поднялся невообразимый гул. На секунду проскальзывает понимание безрассудности твоего поступка, но забывается оно так же быстро, как и пришло. Финальное слово, и из серой дымки выходит он. Бледный и высокий, с острыми скулами, в белом костюме и шелковой рубашке. На голове, как обычно, сверкающая тиара из колючей проволоки. Глаза золотисто-зеленые, с кошачьими зрачками, прямо как твои. — Не думал, что ты вызовешь меня так скоро, — ехидным голосом говорит он. — Двадцать пять лет не так уж и мало, — холодно бросаешь ты в ответ. — Тебе ли говорить о годах, сын мой? Ты бессмертен, и я так понимаю, что всех своих приятелей ты растерял со временем, — пренебрежение в голосе отца взбесило тебя, и ты резко прервал его. — Я хочу отдать свое бессмертие в обмен на две услуги, — сквозь зубы процедил ты. — Это немного нечестная сделка, Магнус. Но как любимому сыну, я могу сделать для тебя исключение. Выкладывай. Где-то в душе затрепетал огонек сомнения, но отступать уже поздно. — Во-первых, ты никогда не свяжешься с Максом и Рафаэлем Лайтвуд-Бейнами и не причинишь им никакого вреда, — Асмодеус выдал очередную колкость про семью, но ты проигнорировал ее. — А во-вторых, я хочу, чтобы после смерти моя душа оказалась там, где и душа Алека Лайтвуда. — Ты же понимаешь, что это невозможно? Душа твоего ненаглядно нефилима сейчас между Раем и Адом из-за того, что связался с тобой, а ты после смерти должен последовать в Ад за мной. — Я знаю, что мое бессмертие особо ценно для тебя. Так что при сильном желании ты выполнишь все мои условия, — кошачьи глаза вспыхнули недобрым огнем. — В противном случае, у меня все еще достаточно сил, чтобы отправить тебя назад в твое царство. — Всегда знал, что не зря гордился тобой, — Асмодеус протянул руку со скрюченными и пожелтевшими пальцами, стараясь погладить тебя по волосам, будто собачонку по голове, однако ты взмахнул руками, выстраивая между вами невидимую стену. — Я согласен. Твои мышцы сразу же расслабляются, пропадает все напряжение, которое заставляло каждую струнку твоего тела быть натянутой. На секунду на лице отца мелькает ухмылка, но тут же сменяется дьявольской улыбкой. Ты видишь, как за считанные секунды рушатся все защитные заклинания, падая на пол осколками стекла. Медленные шаги Асмодеуса отдаются эхом в твоей голове, а когда его пальцы почти невесомо касаются твоего подбородка, то ты ясно осознаешь, что совершил ошибку, но ты уже перешел точку невозврата. — Расслабься и получай удовольствие, Магнус, — кошачьи глаза смотрят на тебя с искушением. Твои вены горят огнем, когда сухие губы Асмодеуса прижимаются к твоим, выкачивая всю жизненную силу. Он крепко держит тебя, не давая шансов к отступлению. Когти на его руке впиваются в запястье, и ты ощущаешь, как горячая кровь льется по руке, падая на пол алыми каплями. О, эти минуты агонии! Ты чувствуешь, как утекает твоя жизнь, и все четыреста лет обрушиваются на тебя. В зеркале напротив ты видишь уже фигуру сгорбленного старика с белоснежными волосами, затем просто обтянутый кожей скелет. Интересно, сколько сейчас лет твоему телу? Вместе с твоей молодостью уходит и душевная боль, будто твоя душа прошла еще один долгий путь, как тогда, с воспоминаниями о матери и отчиме. На секунду в голове остается лишь пустота, и ты ловишь кайф, будто вампир пьет твою кровь. И тебе хочется поддаться этом ощущению, лишь бы больше не страдать, но ты отчаянно держись за воспоминания об Александре. Удивительно, ведь даже после смерти он помогает тебе. Боль волнами расходится по всему телу, и в конце концов ты падаешь на пол. И тебе бы хотелось заплакать от безысходности, но у тебя осталась лишь пара секунд, в которые ты созерцаешь, как Асмодеус вытирает рот рукавом белоснежной рубашки. Он наклоняется к тебе и шепотом произносит: — Хороший мальчик.***
Утром Макс и Рафаэль находят иссушенное веками тело отца. От отчаяния они решают призвать высшего демона, но почему-то им никто не отвечает.