на что ты готов пойти ради любви?
отказаться от денег, славы и всего ценного — самое простое, на что способен человек. убить кого-то во имя любви — в разы сложнее, безумно и опасно, но вполне исполнимо. убить самого себя, всадив пулю в висок — чрезвычайно глупо, но возможно. продать душу дьяволу? можно без сдачи, я в деле. и ты был готов пойти на самые крайние меры, которые тебе подкинет твое больное сознание, где здравый рассудок граничит с сумасшествием и грань настолько тонка, что почти стирается. ведь любовь того стоит, правда? отдать единственную бесценную вещь самому сатане за то, чтобы просыпаться по утрам и видеть любимые глаза напротив, смотрящие с обожанием в ответ, чтобы улыбаться, крепко обнимая человека из твоих, казалось бы, безнадежных мечт, осознавая, что он наконец-то в твоих руках, наконец-то твой, весь и без остатка. наверное, это правда многого стоит. правда ты немножечко, совсем чуть-чуть проебался. счастье будет, но продлится оно всего лишь несколько жалких лет, пролетящих быстро и безвозвратно. сколько ты готов поставить на кон? «свою жизнь», — а колени почему-то дрожат, и ладони предательски потеют, пока голос срывается на отчаянный шепот, едва различимый, сливающийся с шумом ветра.***
— Руслан? — голос звонко звучит прямо над самым ухом, и ты вздрагиваешь, мотая головой, пытаясь прогнать образ, глубоко засевший в мыслях. карие глаза, каштановые волосы и излюбленный красный костюм адидас. а еще постоянно идеальная укладка и очаровательная улыбка. ты оборачиваешься, натыкаясь на взгляд заинтересованных голубых глаз девушки напротив, и ждешь чего-то, наигранно улыбаясь. — ты что смотришь на него так, будто трахнуть хочешь или убить? а ты знаешь, прекрасно понимаешь, о ком она говорит. ты просто смотришь, как он мастерски и привычно орудует расческой, пытаясь как-то по-особому уложить волосы, при этом успевая болтать с Кузьмой о самых повседневных вещах, и думаешь, насколько сильно ты палишься. — ага, выебать хочу. со всеми этими бдсм-штучками, — она смеется, и ты отворачиваешься, потому что стыдно, потому что правда. вытираешь ладони, надеясь вместе с потом стереть блядскую влюбленность. получается стереть только улыбку с собственного лица.***
осенние ночи вышли чрезвычайно холодными, ты кутаешься сильнее в куртку, бродя по пустынной дороге в какой-то степи, где на два километра один тусклый фонарь, освещающий несколько метров впереди себя. какой-то, блять, слишком плохой и дешёвый хоррор, где вместо крови разбавленный водой кетчуп, а сюжет написан на коленке во время кастинга актеров, готовых сняться за хороший обед. сделка с дьяволом — отличный способ начала отношений. и самый неординарный. много формальностей, словно кредит в банке берешь на три года на ебаную микроволновку, а не подписываешь какие-то бумажки, где черным по белому написано, как, сколько и в каких позах тебя будут жарить черти в аду, когда придет время. пять лет... у всего веселья есть конец. лезвие проходит по ладони, оставляя за собой кровавую дорожку. ты шипишь, скалишься, но ничуть не жалеешь. дьявол напротив улыбается, пока глаза отдают красным в темноте. ставишь жуткую кровавую роспись на бумаге. взял кредит на любовь, блять. с огромными процентами. ты сам и не веришь, что это правда; больше похоже на пранк, где-то там Ракамакафо в кустах, сейчас выскочат. несмешно, абсолютно. просто протягиваешь руку, пожимаешь, будто старого знакомого на улице встретил, пока за пивом в ларек шел, морщишься то ли от холода, то ли от собственной ущербности, кровь с ладони капает, пачкает белые кроссовки. какой-то прям ну слишком плохой хоррор. дьявол, или кто это там, лишь криво усмехается, когда слышит одну из самых популярных просьб. в этом списке, конечно, есть места и для богатства, власти, славы и красоты, но любовь — это нестареющая классика, которую ни за какие деньги не купишь. а вот за душу можно купить все. — кто она? — формально спрашивает дьявол, пока глаза заинтересованно горят, предвкушая новую добычу от глупого влюбленного мальчишки. ты лишь протягиваешь фотографию, хмуро произнося имя и фамилию, с болью отдающие в сердце: Юлий Онешко. — пять лет, — бросает напоследок дьявол и исчезает, оставляя тебя абсолютно одного, как и прежде. только теперь еще и без души. ты надеешься, что хотя бы мелочь в карманах на месте. «заебись», разочарованно раздается в пустоту. ты сплевываешь на побитый асфальт, засовываешь руки в карманы и идешь домой, чтобы уставше заснуть и долгожданно не проснуться.***
что ж, дьявол исполняет свои обещания. ты просыпаешься, открываешь глаза, наблюдая перед собой надоевший потолок, и пытаешься почувствовать изменения. ведь вроде как, ну, душу продал. изменений никаких: все так же побаливает в левом боку, и шрам красуется на ладони, оповещая о том, что вчерашняя странная встреча — это не сон под спидами. страх приходит только тогда, когда Юлик почему-то слишком сильно хочет поговорить с тобой наедине. ты пьешь холодный невкусный кофе, а он ходит вокруг тебя по кухне, долго смотрит и выдает: — выглядишь болезненно, что с тобой? ты лишь горько усмехаешься. пять ебаных лет. в принципе, ты и не планировал прожить дольше. ты думаешь-думаешь-думаешь, агрессивно игнорируя присутствие взволнованного Юлика. возможно, это сказывается отсутствие души. ты приходишь к четкому выводу — дьявол наебал. — ты, блять, слушаешь меня или нет? — Юлик выходит из себя и смотрит прямо в глаза, пока ты находишься между двумя пространствами. беспокоится. — а? — гул в ушах и странные черные точки в глазах. похоже, черти из ада зовут на чай. пока не время. — нравишься ты мне, н-р-а-в-и-ш-ь-с-я. дьявол не наебал. осталось пять лет. отсчет пошел.***
ты правда боишься. боишься просыпаться и боишься засыпать. он с тобой, он рядом, он любит. но чего стоит эта любовь? она ложная, она купленная, добытая самым грязным способом. она унизительная. ты ненавидишь себя. а еще ждешь, когда время придет. Юлик не понимает, когда ты вздрагиваешь от страха, а в глазах застыли слезы. он не понимает, когда ты отчаянно прижимаешь его тело к себе и просишь-просишь-вымаливаешь прощения. он просто любит. а ты боишься. ты даже не знаешь, как умрешь. не любишь читать приписки мелким шрифтом в документах, где содержится все самое основное. поэтому строишь в голове самые страшные картины. ты просто ждешь, а Юлик любит. чем ближе судный день, тем сильнее ты понимаешь, что не хочешь бросать его одного, здесь, в этом мире. ты обрек его на страдания, когда заставил влюбиться. ведь он любит, но кого любить, если скоро ты будешь мертв? твой призрак. а на что он готов ради любви? не пойдет ли он к тому фонарю и не протянет ли руку, прося лишь об одном: вернуть тебя в мир живых? единственное, что любовь делает с людьми — уничтожает здравый смысл. в дни, когда тебе особенно плохо, он ложится рядом, целует в лоб, треплет волосы и так спокойно, будто все-все знает, будто он там был, наблюдал издалека, говорит: — жизнь — пиздецкая штука, да? абсолютно. дьявол не наебал.***
ты осознаешь, что время подходит к концу, когда у тебя неожиданно поднимается температура. тело горит ярким пламенем, таблетки не помогают, а ты мучаешься в агонии, пока Юлик ходит рядом, приносит чай с лимоном, кормит с ложечки, постоянно ругаясь, как ты смог заболеть, не выходя из дома. он не знает ничего, ты так и не смог сказать всю правду, язык не повернулся. он лишь названивает врачам каждый вечер, бесконечно спрашивает, почему блядская температура не спадает, и не понимает, абсолютно ничего не понимает. а ты крепко держишь его за руку, обнимаешь, обещая, что не заразишь, кладешь голову на его грудь и чувствуешь — конец близок. холод пробирается до самых костей, а запах свежей земли заполняет весь воздух вокруг. запах только что выкопанной могилы. тебе больше не страшно. — Юлик? — он снова мерит температуру, надеясь на какие-то изменения в лучшую сторону. все только ухудшается. ты тянешь его за ладонь, усаживая рядом, и смотришь прямо в глаза. — Юлик, понимаешь, скоро меня не станет. и ты правда можешь мне не верить, но давно, ровно пять лет назад, я так отчаянно был влюблен в тебя, что пошел на самые крайние меры и продал душу дьяволу, чтобы ты полюбил меня. я знаю, это хуево и подло, но прости меня, правда прости. Юлик валит все на болезненный бред и уходит, долго думая над твоими словами. он боится, у него огромные мешки под глазами, волосы уже забыли, что такое гель для укладки, а руки дрожат, как у последнего наркомана. его наркотик почти на исходе. Юлик возвращается спустя некоторое время, точнее бешено врывается в комнату, надеясь не найти холодный труп в кровати. ты еще жив, ты ждешь последних слов, чтобы со спокойной совестью отправиться туда, где тебе самое место. — ты сказал, что это было пять лет назад, так? — ты киваешь, сглатывая. во рту сухо, но пить не хочется. не хочется ничего, просто прощения. — только вот я люблю тебя больше, чем пять лет, понимаешь? все это ложь, ты просто болен. но нет, ты не болен. ты проебался. очень жестко облажался, не углядел, не предусмотрел такого исхода событий. дьявол наебал. только слишком поздно что-то менять. ты улыбаешься и почему-то так хочется смеяться. звучит жалкий закадровый смех, хороший ситком вышел, не правда ли? последние тяжелые вздохи. а Юлик рядом, держит за руку и просит единственное — не умирать. но и тут ты проебался. застыл с сумасшедшей улыбкой, и все, больше не существует Руслана Тушенцова. ты был готов на все ради любви, но не был готов признаться в своих чувствах. ты был жалким трусом. теперь тебя нет, а есть разбитый Юлик, оставленный тобой в этом мире. сколько душ еще будет продано за то, чтобы услышать заветное «я люблю тебя» в ответ? сколько еще людей погибнут, потому что кто-то боится своих чувств? это будет продолжаться вечно.на что ты готов пойти ради любви?