Техномансер. Случайная встреча.

- Это буква «С», – тихо, наполнив хриплый голос спокойствием, объяснил бронзовый голем, указав заостренным пальцем на витиеватую букву, написанную в чёрном фолианте. – Здесь написано: «смерть». Это означает окончание какого-либо процесса. К примеру, окончание функциональности систем. Если мой кристалл покинет тело, то мои системы пойдут вразнос, и я погибну – это будет означать мою смерть. Конец моего существования. Если я погибну, то не смогу исполнить свою цель. Это будет нелогично, так как задача должна быть завершена. Я доступно объясняю твоей информационной системе, Лют? - Ага! – весело воскликнул сероволосый мальчик, тепло улыбнувшись. – Я и раньше знал, что такое смерть, но сейчас окончательно понял, что умирать – плохо! Пап, я никогда не умру, обещаю! В обширном помещении за письменным металлическим столом сидели двое – бронзовый голем и семилетний мальчик. Отец и сын. Столь дивная картина может удивить многих. Или ужаснуть? Но этим двоим было плевать на остальных, ведь это «нелогично». Прошел год с момента их судьбоносной встречи. Не сразу, но мальчик проснулся – его тело перенесло слишком много напряжения, потеряв огромное количество жизненной энергии. Всё имеет свою цену, и огромное желание жить забрало у мальчика месяц жизни. В прямом смысле слова. Но он проснулся, медленно раскрыв глаза, и встретил своего отца – бронзового голема, изучающего странного ребёнка. Мальчик сразу же привязался к механическому монстру, он игнорировал любые доводы двух ксеносов, продолжая несмотря ни на что называть бронзовый механизм своим отцом. И... голем смирился, решив примерить на себя новую навязанную роль. Не монстра, блуждающего по тёмному лабиринту в поисках знаний и силы, а отца. Почему всё так обернулось? Просто в словах странного ребёнка была своя логика, которую искусственный разум не смог опровергнуть. «Только папочка сможет тебя спасти». Издевательство и насмешка, которую маленький мальчик воспринял верой и правдой. Ребёнок знал, что его ожидает смерть, но он, как и любой разумный, боялся умирать. Не хотел, потому что его с детства запугивали. Маленькая сломанная душа всю жизнь пробыла во тьме и непрерывных мучениях, перенесла сотню издевательств, пережив нечеловеческий страх, но чудовищная воля позволила ему жить. Заставляла жить, улыбаться несмотря ни на что, а ещё верить в насмешку. Верить, что его спасёт отец. Так и произошло. Разум голема принял логику этого странного существа. Из книг он знал, что спасённая жизнь – это ответственность. Мальчик не мог о себе позаботиться, отдать его людям было равносильно смерти ребёнка, а другие ксеносы, за исключением мантикоры, с очень маленькой вероятностью решат позаботиться об этой аномалии. Скорее всего, они просто убьют ребёнка, как хотел изначально поступить голем. Возможно, именно поэтому голем решил зайти к этой «проблеме» с другой стороны: почерпнуть новые знания, изучить этого ребёнка... попытаться стать «отцом», приняв опеку над ребёнком, как и подобает родителю. Стать кем-то вроде мастера, который много веков назад создал голема. Бронзовый ксенос не разделял значений слов «отец» и «творец», поэтому в холодном разуме эти два понятия были соразмерны. Также искусственный разум предположил, что всё происходящее может обернуться огромной выгодой для голема. Изучить человека и его эмоции, обучить ребёнка, попытаться сделать из него нечто большее, чем человек. Нечто большее, чем авантюрист. Помочь ему подняться на ноги, как и должен поступать отец. Стать настоящим творцом, возвысившись на уровень своего мастера. Голем не знал, что случится в этом случае, но разум предполагал, что это принесёт пользу. Но это дело будущего, а сейчас ксенос обучал мальчика. При этом механизм учился сам, разрабатывая множество способов преподавания, прокладывая логические цепочки для облегчения этой задачи. Стоит отметить, что мальчик совершенно не страдал из-за потери конечностей, будто это было вполне нормальным событием, главное, что «он жив и с ним его отец». Голем как никто другой понимал эту сторону ребёнка, ведь конечности можно заменить, а жизнь вернуть нельзя. В чём-то техномагическое существо и не совсем обычный человеческий ребёнок оказались очень похожими. Словно отец и сын. - Молодец, – похвалил мальчика голем. За прошедшее время он изучил, что похвала повышает коэффициент полезности действий Люта на несколько десятков процентов, главное, делать это нечасто, чтобы ребёнок не привыкал, а иначе его желание учиться начнёт стремительно уменьшаться. – Лют, а теперь произнеси своё имя по буквам, объясняя каждую букву термином. Механизм закрыл учебник, чтобы его сын не подглядывал, ведь какая эта учёба, когда ученик ничего не учит? Лют, как и практически каждый ребёнок, не любил учиться, хоть и был довольно любознательным. Он ничего не знал об окружающем мире, он даже не знал, что существует мир людей, так о чём говорить? Но мальчик умел разговаривать, что уже было плюсом в нелёгкой работе механизма. Нет, она не была легче или сложнее остальных целей механического существа, это была просто очередная цель, к которой нужно прийти. И голем шёл, спокойно изучая ребёнка и улучшая свои навыки в работе учителем. - Л. Ю. Т, – произнёс мальчик, забавно надувая щёки. – «Л» – любовь, это такое чувство. «Ю» – юстиция, вроде, это суд или правосудие, а «т»... эм, я забыл. Извини, отец. - Ты не должен извиняться, Лют, – покачал головой голем, вновь раскрывая книгу. – Это нелогично. Ты забываешь, что у меня нет эмоций. Я не умею злиться, сострадать или ощущать окружающий мир, как ты или твой дядя. Такое я существо. Механизм. Поэтому не стоит извиняться передо мной. Извиняйся перед собой, ведь это твоя память не сумела вызубрить слово. - Пф, ты говоришь глупости, пап, – мальчик счастливо улыбнулся, прикрывая янтарные глаза, в которых огнём пылала жизнь. Возможно, впервые за много-много лет. – Всё ты ощущаешь, ты же мой отец? - Давай ещё раз, – вместо ответа на вопрос произнёс механизм, указывая рукой в книгу. – «Т» – теория. Возможно, механический ксенос просто не нашёл, что ответить. А может, не посчитал нужным отвечать на этот вопрос. Или же истина скрывалась в том, что мальчик был прав? Кто знает, но Лют и голем были вместе, и это главное.

***

- Ха-ха-ха, – смеялся сероволосый мальчик, которого по воздуху, аккуратно обвязав хвостом, перемещала мантикора. – Ещё, дядя! Давай! Монстр улыбался толстыми губами и продолжал своё занятие. Несмотря на то, что он в большей степени зверь, хоть и разумный, но именно это и позволяло ксеносу веселиться вместе с ребёнком. Искренние эмоции мальчика подкупали даже старого монстра, поэтому ему было так же весело играть с ребёнком, как и самому мальчишке. Или же в мантикоре проснулся один из многих инстинктов, заставляющий зверя заботиться о детёныше? - Осторожней, – гулко произнёс голем, на мгновение отрываясь от своей работы – выпиливания из дерева прочных и максимально облегчённых протезов рук и ног. Проблема в том, что Лют крайне слаб. Проклятие ограничивает его, делая слабее любого ребёнка его возраста. Без магии он не сможет управлять протезами, а внедрить в человеческое тело техномагическую систему механизмов, заменив большую часть «ненужных» органов... Голем ещё не нашёл способа сделать это, не убив своего сына. Но он активно продвигался по этому тернистому пути, рисуя новые схемы с использованием знаний медицины. Также монстр активно пытался найти способ обойти проклятье мальчика, ведь, по мнению логического разума, не существует запретов, которые невозможно обойти. Он и сам это доказал, вплетя руническую вязь арий в свои руки, таким образом получив способ использовать огненные копья. Вся система намного сложнее, но голем сумел использовать довольно сильную магию на ходу, причём обычным мыслительным приказом и с подпиткой от ядра. Нечто подобное делают кузнецы магических мечей, создавая свои шедевры. Что ж, голем сам по себе являлся воплощением термина «шедевр», кто знает, что случилось бы, если бы ксенос попал в руки людей? Или просто в плохие руки. - Эта плоть крайне хрупкая. Не сломай её, иначе сам будешь чинить, – механизм окончил свою речь, не отрываясь от резьбы по светлому магическому дереву. Оно встречается на верхних этажах и довольно лёгкое, так как напитано магией. - Эй, пап, я не вещь, чтобы меня чинить! – воскликнул мальчик, заходя на очередной вираж по воздуху. – Ха-ха-ха, классно! - Да, ты не вещь, – согласился голем, отвлекаясь от своего занятия. Он несколько мгновений понаблюдал за игрой человеческого ребёнка и ксеноса, порыкивающего своим басовитым смехом, после чего кивнул головой и продолжил: – Будь осторожен, иначе Люта нужно будет лечить. Он не вещь. Человек. - Да я знаю, железяка, – ухмыляющаяся мантикора махнула лапой, в который раз открывая своего механического друга с новой для себя стороны. Оказалось, что даже големы могут меняться. Постепенно, довольно медленно, но иногда старому монстру казалось, что он видит в механическом теле проблески эмоций, чего, по словам того же голема, просто не могло быть. - Не волнуйся, всё будет хорошо. - Я не могу волноваться – это не логично, – механизм отрицательно покачал головой, продолжая смотреть на смеющегося мальчика. – Я опасаюсь, ведь мне положено опасаться, так как я отец. Это логично. - Пф, «логично», – закатил глаза второй монстр, аккуратно опуская мальчика к себе на спину. – Ты просто волнуешься, признайся уже наконец! Признайся хотя бы себе! Даже я привязался к этому ребёнку, что говорить о тебе, «папаня»? Ха-ха-ха! А ты что скажешь, Лют? Мальчик потёрся щекой об мягкую шерсть монстра, продолжая улыбаться, после чего громко чихнул и тихо засмеялся. - Папа постоянно волнуется, когда мы играемся, – пробурчал Лют, наморщив нос и поудобней устроившись на мягкой спине своего дяди. - Не волнуюсь. - Волнуется-волнуется, ха-ха-ха! – ребёнок перевернулся набок и поглядел на алый крест, виднеющейся на сияющей маске своего отца. – Потому что ты любишь меня! - Я... не вижу смысла спорить на эту тему, – с заминкой отозвался голем, понимая, что неправильный ответ на этот вопрос может обидеть ребёнка. – Будьте осторожны. Он прекрасно знал, что ксеносы и, судя по книгам, люди, чья любовь не разделена, как родственная, так и связь самки и самца, очень сильно переживают и ощущают боль. Голем не осознавал, как эмоции могут приносить боль и откуда исходит связь между двумя полностью противоположными ощущениями, но холодному разуму пришлось принять эту истину, ведь несколько десятков «романов» не могут лгать. Разве будут разные авторы лгать в своих книгах, описывая несуществующие эмоции? Именно поэтому ксенос впервые солгал, чего, как он говорил, просто не может быть. Или же он лгал себе? Через двадцать минут мантикора и мальчик закончили свои игры, и в данный момент вся странная компания сидела у металлического стола, внимательно слушая объяснения голема, касательно будущего «ремонта» Люта. - ...Я проведу операцию и подсоединю эти протезы, – голем подхватил со стола трёхпалые деревянные руки с ногами, показывая их широко улыбнувшемуся мальчику, – к твоим мышцам. Мне придётся удалить в твоих руках и ногах остатки нервов, иначе ты просто не сможешь использовать эти запасные части. Ты сможешь ходить и даже ограниченно передвигать руками, используя оставшиеся мышцы, но придётся долго учиться. Ты не сможешь ничего сжимать руками, но сможешь, к примеру, перелистывать страницы, если увеличишь свою ловкость при использовании этих приспособлений. Твой дядя будет лечить тебя каждые выходные, так как магическая древесина может негативно воздействовать на твою плоть, вызывая дефекты. - Э? – Лют глупо похлопал глазами. – Почему я не смогу шевелить руками? - Мне неизвестно, как объяснить всё это доступным образом для твоей информационной системы, но с твоим теперешним телом, знаниями и способностями ты не сможешь использовать техномагию. Этот металл, из которого состоит моё тело, прекрасно проводит магию, но ядовит для человеческой плоти. А ещё у тебя не пробуждена магия и отсутствует источник для дополнительной подпитки запасных частей, откуда будет браться магическая энергия. Для исправления вышеуказанных ошибок мне нужно брать во внимание множество переменных, поэтому пока что я не могу гарантировать твоё выживание, но в будущем всё будет иначе. - Да? – Лют уныло вздохнул. Уголки его глаз намокли, а голова понуро опустилась. – Но я хочу быть таким же, как и ты, пап... - Ты не должен, – спокойно ответил голем, блеснув маской. – Это нелогично. Моё тело ограничено, твоё – нет. Ты сможешь развиваться, ощущать эмоции, запахи и вкусы. Мой разум абстрактен, словно у человека, но он ограничен моими знаниями. К примеру, я не смогу представить себе несуществующую картину, после чего написать её, но я смогу написать всё, что видел во время своего существования или собрать частички своей памяти в нечто новое. В тебе же отсутствует подобное ограничение, но оно с вероятностью восемьдесят два процента будет присутствовать, если ты отринешь свою плоть и перейдёшь на полноценную механику. Ты перестанешь быть собой. - Он прав, Лют, – поддакнула мантикора, хмуро поглядев на своего железного товарища. Монстр аккуратно провёл пушистой частью хвоста по голове мальчика, после чего ободрительно улыбнулся своей страшной мордой. – Ты человек. Не ксенос-мантикора и не ксенос-механизм. Знаешь, я бы хотел стать человеком, но точно не големом. Интересно, почему? - Угу, – буркнул надувший щёки ребёнок, продолжая дуться на эту вселенскую несправедливость. - Потому что однажды я бы смог увидеть человеческий мир. Увидеть звёзды, небо и солнце. Почувствовать тепло солнца, которое описывается в книгах... найти самку и завести детей. Разве ты не хочешь увидеть мир снаружи? - Хочу! – воскликнул мальчик, тут же прекращая дуться. Его глаза вспыхнули двумя огоньками энтузиазма. – Но мне немного страшно... нет, вы не подумайте, я самый смелый мальчик в мире! У меня же имя героя, так?! - Да, ты самый смелый человек, которого я знаю, – честно признался голем, кивнув головой. Это была правда, так как других людей, за исключением героев книг, бронзовый механизм не знал. – Поэтому я выбрал тебе имя героя, которое прочитал в книге. Выбрал, как отец. Если сможешь открыть окно статуса и прочитать своё полное имя без нашей помощи, то я раскрою тебе один секрет. Начинай. - Железяка, сейчас не время для этого, – тихо произнесла мантикора, начиная смеяться. - Он должен учиться, иначе не сможет прогрессировать. Учиться всегда, в любой момент. Знания – это путь к силе. Прогресс не должен останавливаться, – рублеными фразами отозвался голем, продолжая наблюдать за глазами ребёнка, вспыхнувшими золотым сиянием. - Лют Мор... Морнин... Морнингстар! – воскликнул паренёк, забавно высунув язык набок. – Лют Морнингстар! Получилось, пап, правда я молодец?! - Правда, – одобрительно кивнул голем, подымаясь из-за стола. – А теперь секрет: страха, как и боли, не существует – это всё иллюзия разума. Поэтому ты не должен бояться предстоящей операции или боли. Она позади, позволь своей воле понять это. Осознай это своим разумом. - Я не совсем понимаю тебя, отец, – мальчик несильно покраснел, так как понял, что его отец увидел страх, который Лют пытался всеми силами скрыть. Но он всё равно гордился, что его отец видит своего сына насквозь. – Когда меня били ножом было больно. И страшно. Или когда те чудища отрывали мои руки с ногами. Было страшно умирать... но я знал, что ты спасёшь меня, пап! Так что мне почти не было страшно, разве что совсем чуть-чуть! - О-о, Лют, ты очень силён, – протянула мантикора, насупив толстые брови. – Ничего, скоро железяка что-то придумает, и ты сможешь становиться ещё сильнее! Все ксеносы обзавидуются, когда мы приведём тебя погостить в один из скрытых городов, ха-ха-ха! - Оставь страх в прошлом, – добавил голем, перекрестив руки. – В будущем он тебе не понадобится. Это глупое чувство будет мешаться. - Ну я не могу вот так сразу... – ребёнок пожал плечами, не зная, как ещё выразить свою мысль, но он очень хотел, чтобы страх исчез, как и говорил отец. - Сможешь – я научу, – голем поднялся из-за стола и махнул рукой на лежащую рядом тушу серогривого ксеноса. По определённым причинам он просто физически не мог сидеть на стуле. – Бери Люта – будешь ассистировать в операции. - Хорошо, – кивнула мантикора, вяло подымаясь на свои мощные лапы. – Ты же знаешь, что делаешь? - Да. В скором времени Лют станет лучше, чем сейчас. Это только первое улучшение слабой плоти. Сын, ты веришь мне? - Конечно, пап!