Ненавижу

— И без те­бя про­жи­ву, ес­ли что… — ярос­тно шеп­та­ли мои пе­ре­сох­шие гу­бы тем­но­те; ра­зум до сих пор был пь­ян от обид, ско­пив­ших­ся в глу­би­не сер­дца. — Ду­ма­ешь, так мне нуж­на? Да мне и де­ла до те­бя нет! Сло­ва. Твои сло­ва, ко­то­рые сле­те­ли с тво­их гряз­ных губ так прос­то, зас­та­ви­ли ме­ня не­на­ви­деть нас­толь­ко силь­но, что слё­зы са­ми со­бой под­ка­ты­ва­ли к гла­зам, а я мгно­вен­но их сти­рал. Не­на­ви­деть твои мыс­ли, твою ду­шу, те­бя. И ра­нит ме­ня ещё боль­ше то, что те­бе все рав­но до през­ре­ния, зло­бы… ме­ня са­мо­го. Нет, ты не ве­ришь? Я и вправ­ду не­на­ви­жу те­бя! Мне аб­со­лют­но пле­вать на те­бя и всю твою сущ­ность! Ког­да же ты это пой­мёшь? Улы­ба­ешь­ся, буд­то сей­час ты счас­тли­вее всех на све­те. Сме­ешь­ся от то­го, как мои ще­ки крас­не­ют от гне­ва. Де­ла­ешь вид, что ни­че­го не про­изош­ло и ухо­дишь, ос­тав­ляя ме­ня од­но­го. Доб­ро­та, по­ни­ма­ние. Ду­ма­ешь, мне это нра­вит­ся? Ни­ког­да в жиз­ни! Ты все­го лишь вы­со­ко­мер­ная и эго­ис­тич­ная, же­ла­ющая, что­бы с ней всег­да бы­ли ря­дом! Уж я-то знаю, что ты из се­бя пред­став­ля­ешь. Нуль без любви и заботы. Что-то внут­ри ме­ня бур­но ше­ве­лит­ся, вы­ры­ва­ет­ся на­ру­жу. Я ви­жу кни­гу, ко­то­рую мы лю­би­ли вмес­те чи­тать, сме­ялись над ней, и сер­дце сжи­ма­ет­ся в ма­лень­кий ко­мок. Но от че­го? Не­уже­ли я нас­толь­ко не­на­ви­жу весь смысл, связанный с твоей сутью? Бе­ру в ру­ки эту кни­гу и, от­кры­вая на са­мой же пер­вой стра­ни­це, на­чи­наю вы­ры­вать лист. По­том ещё. Ещё. Убе­рись из мо­ей го­ло­вы, сей­час же! Я не хо­чу вспо­ми­нать те­бя! В мыс­лях смут­но всплы­ва­ет об­раз. Твой об­раз, который можно затмить совершенно такой же девушкой, настолько он отвратителен. Свет­ло-ру­сые во­ло­сы и се­ро-го­лу­бые гла­за, ко­то­рые бы­ли нас­толь­ко не­ред­ки, что не­на­ви­де­лись мной за это. Удивительно, как я мог сыпать комплименты такому существу. — Я, очевидно, был пьян! Ненавижу. Вспо­ми­ная те­бя, я все так же… люб­лю те­бя. Хо­чу об­нять, пог­ла­дить по го­ло­ве, по­чувс­тво­вать зна­ко­мый аро­мат недорогих ду­хов, уви­деть на тво­ём ли­це эту пар­ши­вую, но тёплую и чистую улыб­ку бледно-розовых губ. Слы­шать твой го­лос, не слиш­ком дет­ский, но в то же вре­мя на­пол­нен­ный та­ки­ми на­ив­ны­ми и ра­дос­тны­ми нот­ка­ми, что обо всём за­бы­ва­ешь. Даже об этой ненависти. Ты та­кая не осо­бен­ная, но ник­то не мо­жет за­ме­нить мне те­бя. Ни друзья, ни зна­ко­мые, ни остальные. Ни­ко­го в жиз­ни я не лю­бил силь­нее, чем те­бя — обык­но­вен­ную, ко­то­рая каж­дый ве­чер рас­ска­зы­ва­ет мне что-то но­вое. Нич­то не выбь­ет из ме­ня тех вос­по­ми­на­ний: ра­дос­тных и го­рес­тных. Ведь на­ши от­но­ше­ния по­хо­жи на аме­ри­кан­ские гор­ки: се­год­ня мы обо­жа­ем друг дру­га, нуж­да­ясь и при­жи­мая к се­бе, а зав­тра не раз­го­ва­ри­ва­ем, оби­жа­ясь и злясь. Изначально моей целью не было вечно быть рядом. Но я привязался. Именно это мне нравилось. Я ни­ког­да не был доб­рым, час­то сры­вал­ся, об­жи­гая те­бя гру­бы­ми сло­ва­ми и пос­туп­ка­ми, а ты все про­ща­ла, за­бы­ва­ла, выб­ра­сы­ва­ла из го­ло­вы. С тво­ей сто­ро­ны это бы­ло про­яв­ле­ни­ем ма­зо­хиз­ма, не свой­ствен­но­го те­бе. Ты не за­ви­си­ма, в от­ли­чие от ме­ня, ко­то­рый сей­час нуж­да­ет­ся в те­бе, как ни в чём дру­гом, буд­то ты ка­кой-то нар­ко­тик. По­че­му ты ос­та­ёшь­ся с при­нес­шим столь­ко бо­ли че­ло­ве­ком? Ра­но или поз­дно всё это дол­жно за­кон­чит­ся, од­на­ко ты все тер­пишь и тер­пишь. Че­го ждёшь? Что получаешь взамен? В го­ло­ве шё­по­том от­да­ют­ся ко­рот­кие фра­зы про­ще­ния. Но нет. Я не со­би­ра­юсь его про­сить, оно мне не нуж­но, ров­но как и те­бе. Ты прек­рас­но это зна­ешь и дав­но сми­ри­лась. Но, по­че­му-то, на язы­ке так и вер­тят­ся эти про­тив­ные — до уко­ла про­тив­ные — сло­ва, не да­вая се­бя отпустить. — Иди сю­да. Го­во­ри. — нах­му­рив­шись, ска­зал я, ожи­дая, ког­да ты при­дёшь. А те­бя нет. Нет бы­ло­го теп­ла и за­бо­ты, нет го­ло­са, ко­то­рый до жу­ти бе­сил и в то же вре­мя ус­по­ка­ивал, нет те­бя. Это злит, из глаз те­кут слё­зы, но ру­ка не под­ни­ма­ет­ся их сте­реть. Я ви­жу всё рас­плыв­ча­то и не­чёт­ко, всхли­пы эхом раз­да­ют­ся от стен ком­на­ты, а те­бя… нет. Ты прос­то уш­ла. Испарилась, подобно туману, возвратив мне всю искренность. Хо­тя, че­го я ещё дол­жен был ждать? Бескорыстного добродушия? Ухо­ди! Ухо­ди, как пос­лед­няя тру­си­ха, боль­ше ты ни на что не спо­соб­на, я и так это знаю! И… Ты дей­стви­тель­но уш­ла? Я боль­ше те­бя не уви­жу? –…по­жа­луй­ста, прос­ти, — знаю, что поз­дно, но эти сло­ва са­ми вы­ры­ва­ют­ся с губ вмес­те с оче­ред­ным всхли­пом, исходящим из гру­ди. — Прос­ти, ес­ли смо­жешь. Всё так ­же пус­то. Ни­ко­го нет, нет ме­ня. Ведь ты дав­но мер­тва, а я из ок­на смот­рю на мо­ги­лу, где ак­ку­рат­но вы­би­то твоё имя, и где ви­сит ста­рая фо­тог­ра­фия. Ос­тал­ся толь­ко твой дух, нез­ри­мое при­ви­де­ние, ря­дом с ко­то­рым я хо­чу быть. При­ви­де­ние, ру­ки ко­то­ро­го я чувс­твую на пле­чах. Хо­лод­ные, сы­рые ру­ки, при­об­няв­шие, под­дер­жи­ва­ющие, та­кие… лю­би­мые. Нет, это ил­лю­зия. А я… мед­лен­но схо­жу с ума от оди­но­чес­тва. Про­шу, по­будь со мной ещё нем­но­го. Не забывай меня. Презирай. Преследуй в безумии. Ведь я ненавижу.