Будь моей

— Я хочу тебя… — …убить? — Томиэ засмеялась, лукаво посмотрев в сторону мужчины, и звук её мелодичного голоса заполнил тёмную комнату без окон, мрак которой развеивали лишь несколько напольных свечей. Девушка лежала на чёрном шёлке простыней, полуприкрыв глаза, и лениво играла со свисающей с балдахина кисточкой, отталкивая её пальцами от себя, как кошка. Бордовые стены с полотнами известных японских художников, узоры на потолке, огромный ковёр с длинным ворсом на полу и вышитая серебристыми нитями подушка под головой — Томиэ нравилась эта роскошь. Она довольно провела рукой по мягкому шёлку. Идеально. — Не имею привычки убивать прекрасных дам, — сзади раздался звон бокалов. — Белое или красное? — Красное, — Томиэ приподнялась на локтях и слегка повернулась в сторону говорившего. От этого движения накидка будто бы случайно соскользнула с её плеч, обнажая спину. Девушка хищно улыбнулась, ловя на себе жадный взгляд партнёра. Она прекрасно понимала, чего он в тот момент хотел больше всего на свете, кожей чувствовала каждое намерение и дразнила его, играла, проверяла на прочность. Пока что Рэн держался просто отменно. Со стороны и не подумаешь, что за этими внешне спокойными глазами сцепились сразу два порочных желания. Кроваво-красное вино наполнило хрустальные бокалы. Томиэ села и посмотрела на стоявшего возле кровати мужчину снизу вверх, но в её глазах читалось открытое превосходство. Неспешно взяла бокал из протянутой руки. — На брудершафт, — предложила-приказала она, вспомнив интересный европейский обычай. Мужчина сел на край кровати, и партнёры скрестили руки в локтях. Их взгляды встретились. Томиэ обратила внимание на знакомые, привычные ей изменения. Прежде молодой и отдохнувший, сейчас Рэн Кондо напоминал скорее тень от прежнего себя: очень худой, с осунувшимся лицом и бледными, бескровными губами. В умных, глубоких глазах появился лихорадочный блеск. Зловещая кульминация их отношений была вопросом времени. «Игрушки» Томиэ всегда быстро ломались. Она пила вино, не сводя проницательного взгляда с Рэна. Несколько красных капель сорвались с бокала вниз, на обнажённую грудь, и, оставив на молочно-белой коже кровавый след, скрылись в тёмных складках прикрывающей ноги накидки. Рэн одним большим, нетерпеливым глотком осушил свой бокал и притянул Томиэ к себе. — Я люблю тебя, — его губы жадно приникли к её губам, а свободная рука заскользила по талии, скидывая с ног ненужную ткань. Горячее дыхание обожгло ухо. — Люблю так безумно, как никогда не любил. Пустые бокалы с тихим звоном соскользнули на ковёр. «Люблю так безумно, что готов убить». Они все говорили одинаково. Все до единого. Томиэ прильнула к Рэну и почувствовала, как он впивается тёплыми губами в её шею, потом приникает к груди, целуя влажный и сладкий след от капель вина, затем к животу, плавно опускаясь всё ниже и ниже. Она легла на спину, и сильные мужские руки раздвинули её бедра, а мягкий, упругий язык проник внутрь, лаская девушку. Томиэ выгнулась от наслаждения, с манящих губ сорвался тихий стон. Ногти страстно скользнули по плечам мужчины, оставляя на коже тонкие белые царапины, но Рэн, будто издеваясь, снова перешёл к животу. Раздосадованно фыркнув, Томиэ приподнялась на локтях, и мужчина тут же накрыл её рот глубоким поцелуем, одновременно входя в девушку и одной рукой прижимая к себе. Она решительно ответила на поцелуй, уверенно и требовательно касаясь его сухих, бесцветных губ. Что-то очень-очень тёмное промелькнуло в глазах Рэна. Второе его желание, которое неизменно рождалось в душе каждого знакомого с Томиэ мужчины, хотела она того или нет. Девушка нервно, еле заметно вздрогнула, и мужчина ещё сильнее прижался к ней, проникая глубже. Щёки Томиэ покраснели, и она сама не знала, от чего — от возбуждения или понимания, чем всё в итоге закончится. Они все действовали одинаково. Все до единого. — Будь моей, Томиэ, будь только моей и ничьей больше, — тихий шёпот на грани слуха. Нож она не увидела — почувствовала. Холодное лезвие было где-то за её спиной и покачивалось в подрагивающих руках. И тогда Рэн сбросил маску. Похоть и безумие проступили на измождённом лице, прежде старательно скрываемые и подавляемые намерения открылись, свободная рука с силой сжала талию девушки, превращая ласку в ловушку. Томиэ обожала это жуткое, повторяющееся раз за разом мгновенье. До дрожи в коленях, до мурашек по коже и до безумно расширившихся глаз, в которых плескался ужас пополам с нереальным наслаждением. Мгновенье, когда «игрушка» ломалась. Томиэ не знала, кто она, что она, и почему каждый раз всё происходит именно так, по одному и тому же сценарию, словно кто-то поставил фрагмент её жизни на бесконечный повтор. Наверное, она монстр. — Рэн, не надо! — привычно воскликнула Томиэ, закрывая руками лицо, на котором не было и следа страха. «Действуй уже!» Вдруг нож за долю секунды оказался в другой руке Рэна, и лезвие мгновенно отразилось в округлившихся глазах девушки, ожидающей удара в спину. «Никто не может сравниться красотой с Томиэ Каваками». Она вскрикнула от неожиданности, и в ту же секунду нож со свистом опустился вниз, пронзая глазное яблоко. Резкий, оглушительный вопль заполнил комнату, Томиэ инстинктивно дёрнулась, но рука Рэна удерживала её, как капкан. «Томиэ — девушка вашей мечты». Лезвие царапнуло губы, холодом обожгло язык, с отвратительным хлюпаньем воткнулось в глотку. Томиэ захрипела, из последних сил пытаться вырваться, но хрупкое тело девушки не могло противостоять убийце. «Томиэ — это ответ на все потаённые желания каждого мужчины». Кровь с ошмётками кожи и мяса полилась на чёрный шёлк. Снова и снова нож втыкался в нежную кожу, беспорядочно попадая то в руку, то в грудь, то в живот, пока обезображенная Томиэ не перестала двигаться. «Томиэ — это та, ради кого вы совершите любое злодеяние». В жизни за городом есть свои плюсы. «Томиэ падёт от ваших рук и возродится: она не может умереть». Никто не услышит криков жертвы. «Томиэ — демон похоти, чудовище, лишающее разума». Сознание потонуло во мраке, мышцы расслабились. Томиэ погибла. Снова.

* * *

Телефон Томиэ завибрировал, но никто не услышал: играла мрачная, тяжёлая музыка, глушащая отвратительные звуки, сопровождающие действия Рэна. Наконец он вытер нож, бросил его на кровать и, накинув халат, вышел из комнаты. Вернее, попытался выйти — дверь была заперта. Мужчина похлопал себя по карманам, вымазав белую ткань кровью, но ключа нигде не было. — Что-то потерял? — хриплый, булькающий звук, раздавшийся за спиной замершего Рэна, не был похож на человеческий голос. С разорванным горлом в принципе говорить проблематично, да и дыра в лёгком красоты звукам не добавляет. Медленно-медленно мужчина обернулся. Томиэ неторопливо встала, засунув некоторые выпавшие внутренности на предназначенные им от природы места, набросила на плечи мокрую, насквозь пропитанную кровью накидку, чтобы закрыть неприглядную дыру в животе, и пошла к Рэну, крутя в целой руке связку с ключами. Убив Томиэ, он загнал сам себя в ловушку — её власть над ним расширилась, проникла в глубины сознания, вытаскивая самые ужасные мысли наружу. Теперь его очередь кричать.