Киса

      Кисе обратил на него внимание сразу, как только нового заключенного ввели в узкий холл для регистрации. Редкий кадр в их заведении: красив, как сам черт, и также отвратителен по виду из-за наглого и одновременно пофигистичного выражения на морде. Аомине Дайки. Так его звали. Кисе не понимал своего к нему интереса, но не мог отвести взгляд. Смуглое сильное тело притягивало к себе, хотелось коснуться горячей кожи, но вместо этого Рёта терпеливо ожидал, пока сотрудники помладше рангом переодевали заключенного в робу грязно-серого цвета. Он должен был проводить вновь прибывшего в камеру, по пути читая лекцию о царивших в этих отсыревших бетонных стенах порядках.       Кисе тихо говорил, чеканя шаг и краем глаза поглядывая на бредущего за ним Аомине. Другие заключенные с интересом высовывались из камер, откровенно пялясь: Рёта всегда производил фурор своей слишком светлой кожей, блондинистыми волосами и армейской выправкой. Кисе довелось отслужить, прежде чем он подался в тюремщики. Аомине же производил впечатление дикого хищного зверя, хоть и вел себя крайне апатично. Ни слова не сказал за все время, иногда только хмыкал, за что Кисе хотелось ему врезать.       Запирая за заключенным камеру, Рёта, сам того не замечая, оказался слишком близко к решетке. Опомнился он только тогда, когда встретился взглядом с ярко-синими, чуть прищуренными глазами. Пальцы заключенного вертели его бейджик, висящий на дурацкой синей лямке на шее. — Кисе, значит… Что ж, киса, — намеренно коверкая фамилию, почти мурлыкнул мужчина. — Думаю, мы поладим.       И Рёта не совсем понимал, что значит «поладим» в понимании Аомине. Потому что на следующий день дежурившего в столовой Кисе самым наглым образом облапали, крепко сжав упругую задницу. Он не взвизгнул только потому, что выправка не позволяла, да и почти сразу в поле зрения нарисовалась наглая морда Аомине. — Доброе утро, сэр, — ласково протянул Дайки, выдыхая в самое ухо и еще сильнее сжимая пальцы на чужой заднице. Кисе почувствовал, как в паху предательски потяжелело. Нет, это не первый раз, когда к нему клеились заключенные, уж больно симпатичной была мордашка смотрителя, просто он любил именно так. И слишком давно у него не было жаркого секса, раз даже на такие наглые приставания реагировал. — Пройдите в зал, вы мешаете другим, — дежурным тоном отчеканил Рёта, ловко и незаметно для других надавав нахалу по рукам. — Оя, как строго. Будь проще, киса, — Аомине снова мурлыкнул и удалился, оставив свою добычу в недоумении.       Кисе впервые за долгое время работы решил поднять личное дело заключенного, чтобы выяснить, что за тип к нему неоднозначно клинья подбивал. Потому что для «просто позлить» так собственнически, что аж дух перехватило, руки не накладывают. Слишком жирно и опасно, ведь одно слово — и заключенного запрут в изоляторе на недельку. Но Аомине знал, что Рёта никому не станет жаловаться. Свинья синеглазая.       После прочтения дела, Рёта понял, что зря это сделал — теперь заключенный интересовал его еще больше. Как оказалось, посадили Аомине за убийство. Каким чудом он избежал камеры смертников, ведь убийство было совершенно осознано и с особой жестокостью? Об этом было расписано довольно подробно даже для полицейских отчетов. У Аомине Дайки имелась младшая сестра, Сатсуки, обожаемая всем сердцем. Эту девушку изнасиловал давно орудующий в городе маньяк: она пришлась его восьмой жертвой. В результате, узнавший об этом Дайки, три года назад окончивший полицейскую академию, совершил то, чего не смогли опытные полицейские — нашел этого маньяка, жестоко его избил, сломав ему все, что можно было сломать, а после удушил. Одной рукой. Левой, будучи при этом правшой. И сам, со своего мобильного, вызвал полицейских из отдела, в котором работал, чтобы те засвидетельствовали смерть. Разумеется, его повязали. Долгая беседа с психиатром подтвердила, что Аомине психически полностью здоров. Кисе бросало в дрожь от осознания этого факта — силы в парне было немерено, раз одной левой смог придушить больного на голову мужика. И вообще, на что такой человек, как Дайки, способен пойти ради дорогих ему людей?..       Виселицы Аомине помог избежать человек, которого Кисе никак не ожидал увидеть в этом деле. Акаши Сейджуро. Властный и опасный человек, блестящий адвокат, не проигравший за свою карьеру ни одного дела. Причем, с одинаковым успехом и легкостью он как спасал жизни, так и отправлял людей за решетку. Как оказалось, они с Аомине учились вместе в средней школе, и сестра Дайки бросилась к старому другу, в надежде спасти брата от смертной казни. И он спас ведь. Вместо шести лет ожидания повешения Аомине отделался девятью годами строгого режима. Ничтожно мало, если сравнить — посидел и вышел живой-здоровый. Также в самом низу отчета прописывался еще один важный пункт — Акаши не отступился от дела Аомине и был готов в любой удобный момент его пересмотреть. Наверняка это дело стало тем самым пиком в карьере молодого адвоката — бриллиант среди обычного мусора, совершенно нетипичный случай, из которого Акаши явно собирался выжать все до последней капли.       В общем, Аомине Дайки представлялся весьма колоритным персонажем, а поверх его дела можно было смело наляпать штамп: «Не связываться. Опасность». Кисе и рад был бы, но… …—Ты придешь сегодня? — Аомине равнодушно смотрел на просунутую сквозь решетку книгу, но Кисе знал, что Дайки будет рад почитать что-то более содержательное, чем местную газету с нелепыми кроссвордами. — Нет. Я дежурю. Мне некогда будет, — чуть более резко ответил Рёта, с головой выдавая свое желание прийти. — Всегда находил время, — фыркнул Дайки, мельком проглядывая книжку. И усмехнулся, заметив вложенную между страницами ленту презервативов. — Я сказал нет, — раздраженно цокнул Кисе, и заключенный тут же оказался непозволительно близко, выдыхая в губы. — Все равно придешь, киса, — уже привычно исковеркал, зная, что такое обращение бесило до чертиков. — Ты тоже меня хочешь. — Сволочь ты, — обреченно вздохнул Кисе.       Поцелуй через решетку отдавал горечью и терпкой страстью, которую они оба сдерживали, дожидаясь ночи.       Первый раз Дайки поцеловал его в коридоре, выловив после ужина. Хотя на поцелуй это было мало похоже. Кисе просто грубо вжали в стену, прорычав что-то про то, что просто смотреть на его задницу уже невозможно, и засосали так, что можно было тронуться умом. Целовался Аомине… Круто. Жарко, жадно, до звездочек перед глазами. До синяков сжимая бедра, грубо сминая задницу, чуть не мурлыча от удовольствия, потираясь озабоченным котом и с причмокиванием засасывая губы. Когда же он влажно мазнул губами по шее, Кисе не сдержался и тихо простонал, а Аомине ощутимо тряхнуло. Рёта почувствовал это кончиками пальцев, пока цеплялся за чужие плечи. Этот раз мог закончиться самым горячим сексом в жизни Кисе, если бы он не услышал вдалеке голоса заключенных, бредущих из столовой, и не отпихнул бы Дайки, удирая в туалет. С другой стороны, хорошо, что они прервались. Кисе умер бы со стыда, прознай Аомине, что он как мальчишка спустил в штаны от одного поцелуя.       И так после того раза повелось, что ночи, когда Кисе оставался дежурить в тюрьме, он проводил в камере Аомине, после обхода неслышной тенью проскальзывая к нему, чтобы предаваться греховному удовольствию. И даже совесть почти не мучила. Он не видел в Аомине убийцу, преступника. Только героя и любящего брата. ***       Эта ночь ничем не отличалась от предыдущих. Рёта отправил напарника в другое крыло, а сам на скорую руку прошелся по коридорам, хотя в этом не было особой необходимости. Аомине быстро завоевал у заключенных авторитет и держал свое крыло если не в страхе, то в праведном благоговении точно. После отбоя никто не рисковал дебоширить и докучать смотрителям. Поэтому можно было расслабиться.       Кисе бесшумно открыл камеру, проскальзывая внутрь и запирая за собой дверь. Стоило только ему убрать ключи во внутренний карман форменной куртки (надо отдать ему должное — Аомине никогда не пытался свистнуть ключи, хотя не единожды имел такую возможность), как на бедра опустились тяжелые горячие ладони Дайки. — Наконец-то. Почему так долго? — Я на работе, вообще-то, у меня есть дела, — Кисе с готовностью прижался лопатками к крепкой груди, откидывая голову на плечо и подставляя под теплые губы шею. — Этот шпендик снова к тебе клеился? — острые зубы больно прихватили кожу. Кисе сдавленно охнул. — Нет, конечно. Ко мне клеишься только ты. И не называй так моего коллегу, он хороший парнишка. — Зато на тебя дрочат все, кто только может, — тихо хмыкнул Аомине, потираясь напряженным пахом о крепкую задницу — рядом с Кисе он заводился мгновенно. Рёта рвано выдохнул и развернулся к заключенному, впиваясь в блядско ухмыляющиеся губы. Аомине успел выяснить, что Кисе делал очень хорошо три вещи: целовался, отсасывал и подставлял задницу. Дайки дико вставляло, как менялся наедине с ним «мистер строгий смотритель». Заключенный был уверен, что, если была бы возможность, Рёта кричал бы под ним, срывая голос от удовольствия. И Аомине очень хотелось услышать эти крики, но приходилось довольствоваться едва слышными стонами и сбитым дыханием. И хотелось убить тех, кто уже видел Кисе таким — собственник внутри ни с кем не хотел делить понравившуюся «блондинку». Хотя в душе и пошкребывалось что-то неприятное — вдруг у Кисе дома семья с детьми? Или уже имеется постоянный любовник, а он, Аомине, временное развлечение? Они никогда не говорили о подобном, да и смысл в таких разговорах? Аомине сам давал понять, что между ними только секс, поэтому и не имел права претендовать на что-то большее, чем эти тайные встречи ради хорошего траха. Но до жути хотелось заявлять свои права в любое удобное время, не оглядываясь по сторонам и не боясь, что их застукают, и Кисе лишится работы, а Дайки отправят в изолятор. Каждый раз, вбиваясь в податливое тело, заключенный обещал себе, что после срока он обязательно получит Кисе себе. И не важно, что ему придется для этого сделать. — Аомине-чи, хватит витать в облаках, — твердая, уверенная хватка на члене отрезвила, вырывая из потока мыслей. Дайки охотно толкнулся в чужой кулак, подставляя шею под горячие лихорадочные поцелуи. — Я тут кое-что вспомнил. — Что еще? — Аомине отстранил Кисе от себя, рывком сдергивая с них обоих штаны и вжимая смотрителя в стену. — Тебя спрашивали тут за обедом, почему ты не трахаешь местных подстилок, — Кисе как-то пьяно улыбнулся, ненавязчиво царапая смуглые плечи. Аомине хмыкнул и гибкой кошкой опустился на колени. — А на кой хрен они мне сдались? — у Рёты ровный, крепкий член, не многим уступающий его. Девчонкам нравилось бы. Да и ему самому нравился так, что слюна уже скопилась под языком, как хотелось облизать обвитый венками ствол по всей длине. — Ты жадный. Тебе вряд ли хватает наших перепихов, — Кисе зарылся пальцами в порядком отросшие волосы. Скоро Дайки снова поведут стричься. А жаль. Ему очень нравилось тянуть за пряди. — Мало. Но я не люблю трахать все подряд. Мне хватает моей подстилки, — медленно проговорил Аомине, смотря снизу-вверх, и сразу взял наполовину. Рёта зажал рот рукой, чтобы, не дай бог, не проронить ни звука.       Сосал Аомине также, как и делал все остальное: грубо, по-звериному жадно, втягивая щеки и пропуская бархатную, солоноватую на вкус головку в горло. От такого минета можно было кончить мгновенно, поэтому Кисе никогда не позволял любовнику увлекаться, удерживая так и себя от слишком быстрого позора. Отстранялся Аомине всегда крайне неохотно, смотря как-то обиженно и пошло причмокивая, облизывая влажные покрасневшие губы. — Сегодня раньше дернул. — Потому что ты пальцами… — Кисе краснел, как мальчишка, хотя, казалось бы, взрослый мужик. Но двойная стимуляция даже для него была слишком. — Мне казалось, тебе понравилось, — Дайки прищурился, неохотно раскатывая по члену презерватив — жуть как хотелось нагнуть и выдрать кису без резинки, но Рёта ясно дал понять, что такое он не приветствовал. Только не в тюремной камере. — С тобой мне все нравится, — Кисе хитро стрельнул глазками и развернулся лицом к стене, провокационно вильнув бедрами. Аомине тут же вжался в него всем телом, пристраивая головку к растянутой дырке. Ждать и терпеть нет сил, а Кисе так сладко выгнулся навстречу грубому и властному прикосновению… Аомине жестко зафиксировал упругие бедра, отвесив шлепок по заднице. Кисе мелко задрожал и прогнулся сильнее, закусывая ребро ладони, чтобы не сорваться на крик. Ему всегда было по-ненормальному хорошо, когда Дайки двигался в нем — размашисто, сильно, проникая на всю длину. Даже сам, зная все чувствительные точки своего тела, Кисе не мог удовлетворить себя так, как это делал заключенный. Со стороны казалось, будто он вовсе не печется об удовольствии партнера, но это было далеко не так. Реакции Аомине были гораздо глубже: Кисе не нужно было произносить ни звука, стоило только чуть сжаться как-то по-другому, как мужчина тут же менял темп или толкался не так глубоко и резко. Чувствовал недовольство партнера и исправлял, не придавая этому особого значения, считая это естественным. И это в нем, таком грубом и неотесанном, очень нравилось.       Кисе практически уперся грудью в холодную стену, едва слышно поскуливая от удовольствия. Аомине до синяков сжимал его бедра, вколачиваясь в совершенно бешеном, зверином ритме, сжимая ноющий член любовника в кольце мозолистых пальцев. Он давно уже выучил, что Кисе плохо кончал без стимуляции, и во всем винил давящую резинку. Если бы только можно было, Кисе кончал бы без рук. — Дайки, — едва слышный, но такой соблазнительный шепот. Кисе сжался так, что Аомине прострелило возбуждением, а затем расслабился, принимая в себя до основания. — Какой же ты… — заключенный зарычал, вгрызаясь в основание шеи до кровавой отметины, и двинул рукой в такт толчкам. Кисе сдавленно хрипел, закатывал глаза и гибко прогибался, опираясь на Дайки и еще сильнее насаживаясь задницей на таранящий его член. Рёта кончал сильно и бурно, почти задохнувшись в немом крике. Аомине досадливо фыркнул, выходя из него и сдергивая ненавистный презерватив, сразу же вжимаясь горячим пульсирующим членом между упругих ягодиц. Кисе охнул, еще до конца не отойдя от оргазма, и потерся, помогая любовнику приблизить разрядку. Вязкая сперма крупными каплями осела на пояснице, и Дайки собрал ее пальцами, проталкивая в растянутую дырку. Кисе сдавленно засмеялся, прижимаясь лопатками к тяжело вздымающейся груди. — Хочу кончить в тебя. — Когда-нибудь может быть и кончишь, Аомине-чи, — Рёта грустно улыбнулся, подставляя губы под поцелуи. На свободе он Аомине нужен не будет. Он ведь просто приятное развлечение на время тюремного срока. Так ведь?.. ***       Кисе не ожидал, что хоть раз в жизни встретится с этим человеком, знаменитым и по-настоящему пугающим. Акаши Сейджуро. Легенда в преступном мире. А на деле — невысокий миловидный молодой человек с гетерохромией, от улыбки которого мороз по коже. Акаши предельно вежливо попросил привести к нему Аомине для беседы и даже не стал возражать, когда Кисе по долгу службы остался в маленькой комнатушке с двумя сиротливыми стульями и унылой одинокой лампочкой, болтающейся под потолком. Акаши в деловом костюме, белоснежной рубашке с золотыми запонками на манжетах казался в этом месте до смеха нелепым. А вот Аомине весьма органично вплелся в унылый «пейзаж», даже не поежившись под пронзительным и явно недовольным взглядом. — Давно не виделись, — заключенный пожал протянутую руку и плюхнулся на стул. Акаши предпочел остаться на ногах. Оба делали вид, что в комнате, кроме них, никого нет, а Кисе вжимался в дверь, надеясь слиться с интерьером, и жадно вслушивался в каждое слово. — Как дела? — Мои или твои? — немного насмешливо уточнил Сейджуро. — Давай начнем с твоих, — пожал плечами Аомине. — Неважно, — посетитель сцепил руки за спиной, медленно меряя комнатку шагами. — Работы выше крыши, а дома наседают с двух сторон, чтобы я больше времени уделял твоему делу. — Сатсуки что, к тебе переехала? — озадаченно моргнул Аомине. Кисе пару раз попадал в дни посещений и видел сестру Дайки — та еще красавица, так искренне преданная и обожающая непутевого брата. — Она пока еще не выжила из ума, Дайки. — Но ты сказал «с двух сторон»… — Я про Тетсую и Тайгу, — спокойным тоном протянул Акаши, хотя вдруг в его уверенной манере речи промелькнула некая неловкость. Аомине же ошарашено вытаращился на него, даже перестав раскачиваться на несчастном поскрипывающем стуле. — Серьезно?! Вы втроем все-таки съехались?! Когда? — Через месяц после твоего заключения, — неохотно ответил Сейджуро. — Но давай мы… — Не-не-не, погоди, у меня столько вопросов! Кагами тебя уже завалил? Скажи, завалил ведь? — Кисе впервые слышал, чтобы Аомине настолько жизнерадостно смеялся. А вот Акаши явно был недоволен. — Дайки, — голос снова промораживал до костей, разноцветные глаза нехорошо заблестели. — Моя личная жизнь тебя не касается. — Ладно, — пробурчал заключенный, нехотя переводя тему. А вот такого Акаши Сейджуро он явно боялся до дрожи. Что же он за человек? — Теперь давай о моих делах. — Твое дело снова пересмотрели. — Вау. — Не особо радуйся, — пожал плечами Акаши. — Мне удалось срезать только полтора года. — Ммм… Тогда осталось семь лет? Полгода я уже тут проторчал, — задумчиво качнулся Аомине. Его посетитель согласно кивнул. — И на том спасибо. Хотя бы после этого меня не ждет унылая петля. Я твой должник. — Ты ничего мне не должен, — отмахнулся Акаши. — На твоем месте мог оказаться любой из нас. Я уверен, что даже Тетсуя разорвал бы того типа на куски за твою сестру.       Аомине медленно кивнул, опустив взгляд в пол и погрузившись в свои мысли. И Кисе был уверен, что он ни минуты не сожалел о содеянном. — Я привез с собой необходимые документы. С этими вопросами ведь к вам? — Акаши повернулся к Кисе, мягко улыбаясь. Смотрителя перетряхнуло. Акаши было слишком много для такой маленькой комнатки. И вообще словно в одном теле уживалось два разных человека. Дьявол этот адвокат, не иначе. — Д-да, если вы закончили, то можно пройти в мой кабинет и поправить записи, — дежурно улыбнувшись, покивал Рёта, мельком глянув на отрешенного Аомине. — Надеюсь, ты в состоянии протянуть тут еще семь лет? — простая фраза, сказанная чуть насмешливым тоном, но почему-то в ней чувствовалась безграничная забота и искреннее переживание. У Аомине были потрясающие друзья. — Вполне себе, — вырвавшись из задумчивости, хмыкнул Аомине, в знак признательности похлопав Акаши по плечу. И покосился на Кисе. — Мне здесь даже нравится. — Уведите, — буркнул смотритель двум охранникам, боясь сгореть со стыда, потому что Акаши посмотрел на него таким взглядом, что не оставалось сомнений — намек Аомине он понял. Когда Дайки увели, Кисе повел Акаши в свой кабинет, сокращать срок заключения одного невозможного ублюдка. ***       Весна в этом году выдалась на удивление ранней и жаркой. Даже сакура зацвела раньше, чем обычно. Но Кисе пропустил то время, когда все выбирались в парки, устраивая ежегодное любование цветением — он сутками зависал на работе, передавая дела своему заместителю на время отпуска. Он мечтал об этом отпуске несколько лет, и вот, наконец-то, он освободился от унылых серых стен и надоедливых заключенных на целый месяц. Давно он так не радовался простому отдыху. Наверное, с тех пор, как в его жизни появился Аомине. Семь лет прошли слишком быстро. За это время было много совместных страстных ночей и не было никаких признаний. Когда Дайки уходил, он успел украдкой сорвать поцелуй и хрипло пообещал, что найдет его. А Кисе… Кисе кивнул и постарался выкинуть из головы. Япония большая. Без обмена контактами очень трудно кого-то найти просто по имени и фамилии, а давать Аомине свой телефон он не стал, ведь они ничего не обещали друг другу. У Дайки должна была начаться новая жизнь, в которой он может стать лишним напоминанием о заключении.       С того дня прошло уже четыре месяца. Кисе наслаждался отпуском, гуляя по парку и улыбаясь смущенно поглядывающим на него девушкам. После Дайки он не хотел никого. На болезнь было похоже, на зависимость, от которой никак не избавиться. Заводить себе нового партнера Рёта не спешил — слишком еще свежи были воспоминания о горячих руках на своем теле. Их последний секс был самым безумным из всего, что с Кисе происходило. Дайки был непривычно нежным и… — Эй, киса, чего грустим? Обо мне мечтаешь? — Рёта подпрыгнул и обернулся на голос, тут же оказываясь в кольце крепких рук. В нос ударил запах офигенного парфюма, так подходящего этому человеку. Ну конечно. Помяни черта. Да и никто другой не коверкал так его фамилию. — Как ты меня нашел? — Рёта расслабился в сильных руках, наплевав на недоуменные и осуждающие взгляды: подумаешь, два парня обжимались средь бела дня. «И почему так долго искал?» — нестерпимо хотелось добавить к уже заданному вопросу. — Устроился в местное отделение полиции, а там уж дело техники, — хмыкнул Дайки, касаясь губами золотистого виска. И не стал уточнять, каких трудов ему стоило устроиться на работу — судимость ощутимо подпортила резюме. — Неужели скучал? — Дурак ты, Аомине-чи, — буркнул Кисе, прижимаясь еще теснее и мазнув губами по шее. — Это значит «да»? — довольно мурлыкнул Аомине. — Это значит, что ты дурак, — кивнул мужчина, улыбаясь. — Пойдем ко мне? — С удовольствием. Трахну тебя сначала в душе, а потом разложу на кровати и наконец-то натяну без резинки, чтоб ты орал от кайфа, — от интимного шепота на ухо вдоль позвоночника пробежали мурашки, а в паху ощутимо потяжелело. Кисе облизал губы и посмотрел Аомине в глаза. — Мне нравится ваш настрой… господин полицейский. Пойдемте скорее воплощать ваши фантазии в реальность. И, думаю, вам стоит переехать ко мне, а то мне так одиноко вечерами в большой квартире… — К тебе, киса, хоть на край света.       И не было у них никаких пылких признаний и клятв. Был только жаркий секс, лишившийся тюремных ограничений. А еще было знание того, что всегда рядом есть плечо, на которое можно опереться, если подкашиваются ноги. И после тяжелого рабочего дня дома всегда ждет вкусный ужин и любимая ласковая киса.