А что, если?

Вечер в Троельге постепенно тускнел, смазывая тени в черноту, остывая, плотно укутываясь в туман, как любовница после бурных ласк засыпает в объятиях любовника. Будто выплеснув все краски заката, исчерпав положенный за день лимит, солнце ушло по-английски, оставив задорные искры для ночных костров. Ночь подступала тихая, звёздная. Ночь, стеснявшаяся своей совершенной наготы, но оголяющаяся покорно под взглядами, обманутыми бессонницей. Моржов глубоко затянулся и опустил голову - затекла шея смотреть на небо так долго. Сигарета уже затухала и длинные пальцы ловко стрельнули её в жадный огонь. Моржов похлопал себя по карманам и с грустью вспомнил, что это была его последняя пачка. Придётся ехать завтра в Ковязин. Всё равно ему хотелось сбежать отсюда хоть ненадолго. А то придавили, блин, со всех боков: ни кашлянуть, ни пёрднуть, ни членом повернуть свободно нельзя. Кругом сплошной матриархат какой-то. Сонечка уже отдана другому, то есть Щёкину, ну и не отдана, а передана, как знамя - пионерам, так что про неё можно забыть уже наверняка. Розка, чёрт бы её побрал, с Сергачом рвать ничего не будет, да и неинтересна она уже, после того, как Моржов прокатился с ней на велосипеде с вытекающими последствиями. Милена... А что Милена? Ни хрена ничего у него не получится с Миленой. Сертификаты эти, Манжетов, ёбарь копеечный. Ничего Моржову с Миленой не светит, по правде говоря, не стоило даже пытаться. Чего он ожидал? Что Милена окажется другой, надеялся, что ошибался в ней, и принцип ДП(ПНН) с ней не сработает? А получилось, что Милена больше всех забилась под своё Пиксельное Мышление, желая казаться успешной женщиной, а оказалась просто дурой, которая разочаровала больше, чем Алиска, Розка, Юлька и Стелла, чем все они вместе взятые. И чего сдались ему эти бабы? Сплошное несварение с ними и траты на виагру. Такими темпами Моржов превратится в дяденьку, в обществе которого слабый пол будет кричать от отчаяния, а не от удовольствия. Н-да, совсем не радужная перспективка. Да чёрт с ними со всеми! Деньги ещё есть, руки не отсохли от пластин, а завтра он позвонит Сергачу и просто закажет Алёнушку. Не хотелось думать, что это единственный выход, но бухать Моржов не хотел, встречаться с оставшимися бывшими тоже, пыжиться перед Розкой, Миленой и Сонечкой - да щас! - лучше он с Костёрычем переспит, чем снова будет подбиваться к этим. Ну что за жизнь-то такая получается? И, главное, кто(что) в этом виноват(о)? Моржов, бабы, Кризис Вербальности, ПВЦ, ПМ? Крепко зажав голые руки между ног, видимо согревая их в такой двусмысленной позе, Розка упрямо смотрела на огонь, пытаясь не замечать захмелевшего Щёкина, который готов был вот-вот на неё свалиться. Упыри уже давно видели десятый сон, Костёрыч с Соней и Миленой тоже разошлись по комнатам, Розка ждала, когда потухнет костёр или потухнет Щёкин. Интересно, кто первее? Моржов с силой отогнал от себя философию, вернувшись в прежний режим "пошлО всё" и теперь устало смотрел на медленно закипающую Розку и Щёкина, явно и безвозвратно на сегодня улетевшего в космос. Моржов откровенно завидовал своему другу. Он бы тоже хотел сейчас в этот космос, где нет тупых бабских заморочек, нет власть имущих, нет вездесущих мерцоидов и пустых сигаретных пачек. Там хорошо, там спокойно, безопасно. - Эй, моржатина, ты собираешься своего собутыльника подбирать? - резанула тишину Розка. - Я с ним не пил,- спокойно ответил Моржов, кивая на три скомканные банки из-под пива возле соседнего бревна. - И вообще, у нас свободная страна, - туманно продолжил он. Ему непонятно было, почему Розка, несмотря на отсутствие всех, осталась и почему сейчас терпит Щёкина, хотя может банально встать и перейти на другое место. Чего она ждёт? Снова внимания? Второго дубля? Розка с вызовом смотрела на Моржова, как бы говоря "ты же здесь мужик, покажи, кто главный", что давало ясный намёк на то, чем Моржов уже был сыт по горло за мучительные недели в Троельге с этими женщинами и со всем чичиньем сертификатов. Он понимал, что Розке просто хотелось, но сказать она не могла, а тут ещё Щёкин под руку лезет: чем не повод? Розка нашла себе отличного мужика про запас (то бишь Моржова), так, на случай. Грех не использовать, когда приспичит и никто не видит. И этот случай наступил именно сейчас. - Шатт-т-л пр-р-сит стыковку... и-ик! - вклинился вдрыбадан пьяный Щёкин, всё больше надвигаясь на Розку. -Х ьюстон, Хьюстон... у нас, каж-жтся, проблема... И тут Щёкина прелестно вырвало на Розкины ноги в шлёпанцах. Моржов улыбнулся уголками рта, сдавливая смех, и уверенно шагнул на помощь другу. Нужно было уводить Щёкина немедленно, иначе бы разбушевавшаяся, осквернённая и лишившаяся секса одновременно Розка раскидала бы их по кусочкам над Талкой. Крепкими руками Моржов перехватил Дрисаныча, спасая его от Розкиного кулака, свистнувшего прямо перед носом. - Ну ты козёл, Щёкин! Урод вонючий, щас ты у меня получишь стыковку... - она быстро сняла один шлёпок и замахнулась им в удаляющегося на руках Моржова Щёкина и... промахнулась. Повезло Моржову, что у него такая реакция - успел пригнуться, благо "шаттл" оказался малогабаритным, легко было приседать. - Розка, ну-ну, успокойся, - миролюбиво прощупывал почву Моржов, медленно отступая к корпусу. - Ты же знаешь этого космонавта, нечего на него злиться... - Злиться?! - яростно плевалась Розка, в мимике и движениях которой читалась досада от неожиданного облома, стыд от того, что Моржов стал свидетелем такой сцены. Мало того, не защитив Розку, он встал на сторону бухого Щёкина. Какой позор! - Ты не знаешь, что такое злиться, наглая моржатина!.. - она закипала до самых ушей, не находя больше слов. - Забирай своего придурка и катитесь оба... придурки!!! Моржов как-то виновато посмотрел на Розку, багровую лицом, не осмеливаясь посмотреть на её ноги - сама бы Розка этого не вынесла. И развернувшись, быстро ретировался в корпус, боясь, что Розка может кинуться за ними, но точно зная, что она этого не сделает. Первым делом Моржов занёс Щёкина к умывальнику на веранде, чтобы сполоснуть его лицо да и заодно лицо самого Моржова тоже, которое раскочегарилось то ли от Розкиного адреналина, то ли от тяжести Щёкина. "Шаттл" что-то беззвучно лепетал, несвязно булькая, охотно подставился большим ладоням Моржова, когда тот прохладной водой умывал его лицо и потом вытирал его своей майкой. До их комнаты Щёкина Моржов довёл, поддерживая за локти. Темнота обнимала всё вокруг, не было видно ни хрена, но ноги знали, куда идти. От Щёкина пахло пивом и Щёкиным, такой знакомый, даже родной запах. Моржов толкнул пяткой дверь и та с тихим скрипом открылась, впуская своих пришельцев-хозяев. - Луна в иллюминат-тре, луна в иллюминат-тре, - мормотал шатающийся Щёкин, рассматривая нагло прорисовывающуюся полную луну в окне. Когда она успела взойти? Моржов на секунду остановился, всё так же придерживая друга за локти, с обратной стороны толкнул дверь, подождал, когда она хлопнет, закрывшись, и медленно повёл Щёкина на середину их комнаты, где всегда разложенные лежали два спальника. Потребовалось много минут, чтобы снять куртку, наэлектризовавшийся свитер, ботинки и штаны. Щёкин неохотно выворачивался из одежды, ёрзая под Моржовым, который для надёжности оседлал пьяного "космонавта". Глаза уже привыкли к лунному свету и к отражающей его бледной коже Щёкина. Только его скулы были темнее, наверное, он покраснел от пива или от холодной воды. С пола немного тянул сквозняк, но в спальнике было тепло. Моржов ещё возился со свитером, пытающимся яркими разрядами тока удержаться за майку "Цой жив". Сколько раз Моржову приходилось вытаскивать Щёкина из похожего дерьма, как сегодня, сколько раз он жалел его, понимая, что так будет лучше, если закрыть глаза, сколько раз он приносил его домой/к себе домой/теперь в комнату вожатых в Троельге? Щёкин отчего-то морщился и пытался оттолкнуть от себя Моржова. - Б-брис... не приж-жмайся так... и-ик!.. а то я за с-бя-а не отвеч-чаю, - наконец высказался "космонавт" и Моржов совсем наивно посмотрел на друга, потом посмотрел на свои ноги, крепко зажавшие его бёдра, потом опять на Щёкина. Тот странно избегал его взгляда, потерявший концентрацию, он тщетно пытался приподняться и одновременно спихнуть Моржова, не желающего двинуться ни на сантиметр. - Это ничего... - нависая над поверженным Щёкиным, интимно сказал Моржов, ощущая, как медленно, но уверенно под ним твердеет Щёкин. Невыносимо стыдно и невыносимо запретно - двое запыхавшихся, запутавшихся мужчин. А что, если?..