Блядь

- Ты специально, да?! – он не выдерживает и хватает девушку за длинные волосы. Раньше бы Тодд никогда не подумал, что поднимет руку на кого-то слабее себя. Родители его воспитали совсем не таким человеком, но рядом с этой блядью он просто выходит из себя. Она открыто клеится к другому парню прямо у него на глазах. Но даже после этого виновным все равно останется он. Если увидит кто-то из соседей или родители, то осужден будет именно Тодд, ведь он груб и эгоистичен. А эта размалеванная шлюха выйдет сухой из воды, да еще и получит статус жертвы. Если бы было возможно ее разлюбить, то так бы он и поступил, черт возьми! - Ай! Мне больно! – Эшли падает на колени и пытается разжать схвативший ее кулак. – Отпусти, пожалуйста. Мне очень больно… - Ее голос дрожал, а по щекам мигом потекли слезы. Эта наигранность бесила больше всего. Сколько же Тодд натерпелся разного дерьма, пока старался сберечь эти чертовы отношения. Пришлось даже помогать с алгеброй, чтобы оценки у девушки стали чуть-чуть лучше, и родители бы ее отпускали гулять чаще. План бы работал прекрасно, если бы эта сука гуляла с Тоддом, который чуть ли не жопу рвал, а не предпочла ему своих подружек и их быдловатых ебарей. В ней не осталось ничего того, что когда-то привлекло внимание скромника и заставило его пересмотреть свои взгляды на жизнь. - А мне, думаешь, не больно?! – он только сильнее сжимает кулак и слышит уже громкий плач. – Думаешь мне приятно видеть, как ты хлопаешь глазками и любезничаешь с Салли? Давай, признайся! Ты ведь заговорила с ним только из-за того, что он лучший друг Ларри. Хочешь быть его девочкой на побегушках и развлекаться с ним и другими ублюдками на заброшках? Конечно, он же такой классный: «Говорят, что Ларри очень хорошо играет на бас гитаре, а еще поет, а еще у него такие красивые волосы. Девочкам он так нравится». Ларри - то, Ларри - это. Заебал меня твой Ларри!!! Парень отпихнул Эшли от себя. Все знают, что если он срывается, то достанется всем, и в ход пойдут не только грязные ругательства, которые так ему несвойственны. Тодд остановился у стены и сильно ударил по ней кулаком. Скорчившись от боли, он продолжил лупить ее руками и ногами, пока девушка, вжавшись всем телом в диван, вытирала слезы и ждала, когда же этот кошмар наконец закончится. Он любит. По-настоящему любит, но нет больше сил тянуть все одному. На самом деле он знает, что не должен причинять никому вреда. Тем более Эшли. Кто же знал, что все обернется именно так. Он придерживает очки и смахивает еще не проступившие слезы, пока девушка их не увидела. Он должен казаться сильным, уверенным, да еще и успевать самому верить в это. Можно будет забыть обо всем, если он не сможет побороть неуверенность, если будет прилагать мало усилий. Если происходящее будет продолжаться, то парень возненавидит себя, своих родителей, ее родителей, друзей. Всех, только не свою милую Эшли. Она слишком дорога, чтобы отпустить. - Прости, пожалуйста. Я больше никогда не скажу ничего такого, - она попыталась говорить ласково, словно это могло помочь. Но лучше бы она продолжала тихо трястись… Тодд перестал ударами выбивать из стены штукатурку и медленно обернулся. Одна бровь не переставала дергаться, но лицо оставалась спокойным, что пугало больше всего. Он подошел к девушке и осторожно опустился на колени рядом с ней. - Ты, блять, это сейчас серьезно сказала? – он поджал худые губы и продолжил смотреть куда-то в пустоту квартиры. - Прости, - шепчет Эшли, чувствуя, что напоролась на край. Тодд пару раз моргнул и сосредоточил на ней свой взгляд, начиная глубоко и часто дышать. Такое помогало успокоиться в стрессовых ситуациях, время от времени всплывающих в жизни, но сейчас это точно не поможет. Эта сука думает, что держит его на коротком поводке, что он верит каждому ее слову и будет предан до конца своих дней, как и положено псу. Он дернулся вперед и повалил девушку на спину, нависнув над ней сверху. - А за что ты извиняешься? – прохрипел он. Уже дергалась не одна бровь, а мелко подрагивали несколько мускулов. Парень умудрялся скрывать, что, несмотря на его воспитание, ему нравятся подобные ситуации, да и жестокость в целом. Было противно признаваться в этом даже себе, не то, чтобы рассказывать кому-то еще или тому же психологу, которого нет. Страшно по своей воле заглядывать в шкаф со скелетами, но сейчас дверцы не выдержали и распахнулись сами. Тодд не был первым парнем в жизни Эшли. Повезло, если хотя бы входил в тройку финалистов. Конечно он знал обо всем, поэтому и не боялся причинить ей боль, которую она по праву заслужила. - Не надо… - она с ужасом наблюдала, как его руки последнего потянулись к ремню на штанах. Не сложно догадаться, что произойдет, если она его не остановит. – Тодд… Парень прижал ее к полу, когда она попыталась оттолкнуть и подняться. Он наконец-то видит этот страх в больших глазах и почти ликует. Ему таки удалось вытащить хоть какие-то подлинные эмоции, но останавливаться на этом уже поздно. Он может завестись с полу тычка, даже если просто увидит, что кто-то повышает на другого голос. Возможно, всему виной постоянные скандалы родителей, в которых отец всегда выходил победителем. Парню хотелось быть на него похожим, быть таким же сильным, уверенным, мудрым, ведь этот человек когда-то сам ему объяснил, что девочек бить не в коем случае нельзя. Как же эти наглые девочки заебали. Они заслужили всего того, что с ними делают. Тодд расстегнул свои штаны и потянулся к джинсам на Эшли. Та замолчала и поджала руки у груди. Смирилась со своим положением так быстро, даже толком не попробовав дать отпор. Вот поэтому-то в школе и ходили слухи о какой-то ветреной девочке, которая стелился под любого, стоит ему лишь настойчиво попросить. Как жаль, что Тодд узнал об этом только когда осознал, что по уши влюбился. Он пообещал, что никто больше не назовет ее грубым словом, приложил столько усилий, чтобы исправить все совершенные ею ошибки, а сам в итоге получил лишь разочарование, боль и эту затуманивающую разум ярость. Разве так сложно просто быть с ним милой? Это ведь не так сложно. Это единственное, что требовалось бедному парню. Она прикрыла потеки от макияжа ладонями и продолжала всхлипывать носом, чувствуя, как заведенный парень пытается сдернуть с нее зауженные штаны. Он быстро сдался и закинул обе ноги себе на плечо. - Извини меня, прости пожалуйста. Ему казалось, что злоба поутихла, а двигать им продолжала слепая ревность. Но очередные извинения напомнили, из-за чего на самом деле все началось. Он не был таким ублюдком, поэтому, перед тем, как грубо отыметь Эшли, он плюнул на руку и смазал член слюной, резко вошел. Все как она учила. Забавно, что парень никогда не жалел, что именно с ней он в первый раз поцеловался, что именно она показала, как сделать девушке приятно. Родители всегда твердили, что нужно найти ту, с которой захочется вести себя только нежно. «Уж простите, мам, пап. Хуевые из вас воспитатели», - мысленно извинился он, начиная трахать вновь зарыдавшую, прижатую к полу, подружку. Но, судя по звукам, смешивающимся с плачем, ей было не так больно, как могло быть. Так даже лучше. Не хочется иметь лишних проблем, если в ее теле что-то повредится. По этой же причине Тодд никогда не бил ее, а только таскал за волосы пару раз. Если кто-то увидит синяки, то в первую очередь ополчатся на него. Что, в принципе, было правильным решением со стороны людей. Только вот на такой случай у него была заготовлена своя собственная история, включавшая в себя упоминания почти всех косяках их красавицы. Она уже даже перестала шмыгать, продолжая терпеть рваные толчки в своем теле, иногда выглядывая из-за ладоней, чтобы взглянуть на происходящее заплаканными глазами. Терпеть долго не пришлось. Парень схватился за мягкие ягодицы и, несколько раз с силой насадил Эшли на себя, кончил, успев вовремя вытащить член. Или не успел. В такие моменты ему насрать и на это в том числе. Все за долю секунды словно вернулось на свои места. Девушка поджала ноги и свернулась пополам, пытаясь спрятать лицо в свитере. Тодд поднимается и застегивает на себе штаны, берет с дивана покрывало и кидает его на подружку, а сам идет в ванную. Не он здесь главный мученик, но который месяц его выворачивает наизнанку без весомого повода. Он прилип к раковине, включил холодную воду и сунул голову прямо под струю. Иногда он теряет контроль не только над собственным телом. В голове вырисовывается все больше темных пятен. И Тодд точно не знает, чем они все-таки заполнены. Натыкаясь на них, в памяти что-то начинает шевелиться, на языке вертятся слова, которые он не в силах понять и, тем более, повторить. И этот момент канет в тьму. Все, рано или поздно, от него ускользнет, но парень знает, что ему достаточно всего лишь оказаться в ванной, когда родители спят. Его новый друг не любит, когда он приходит не один, но любит, когда он прилипает к зеркалу и смотрит на него, боясь прикоснуться гладкой поверхности, разговаривает. Его темная сущность редко отвечает и пока что может только слушать и направлять. Эти красные глаза видятся Тодду везде: на улице, на выключенном мониторе компьютера, но ярче всего они видны в его собственном отражении, даже когда сущности нет рядом.