Перо

— Я не могу на это смотреть, Миллард. Мы должны его разбудить. — Постой! Мы можем сделать только хуже. Все так наивно полагали, что после операции по спасению мисс Сапсан и уничтожения тварей странные дети забудут о всяких страданиях, наслаждаясь своими прекрасными юношескими годами. Все так наивно думали, что всё закончилось, что опасность миновала. Все так наивно считали, что больше Гораций не будет мучиться от ночных кошмаров. Сначала люди, свято в это верующие, были правы. Странные дети со своей директрисой временно обосновались в доме Портманов. Они вели нормальную жизнь – или, по крайней мере, пытались вести, – знакомились с новейшими технологиями двадцать первого века и до определённого момента совсем не задумывались о том, что будет с ними дальше. Это было прекрасное время, когда никто старался не вспоминать о том, что произошло с ними относительно недавно. Так было недели две. Затем странные дети немного заскучали. Ностальгия по петле что ли или пережитые ужасы постепенно возвращались в их головы? Эта волна так называемого стресса окутывала всех по очереди: сначала загрустили малышки Клэр и Оливия, потом Эмму однажды застали у камина, печально глядящей на огонь, и так далее. Сегодня ночью «заразился» Гораций. Давно он уже не дрожал от страха во сне. Давно, будто наяву, не видел этих страшных картин, горы трупов и море крови. Давно остальные дети не слышали его душераздирающих криков. — Чем хуже? Милл, у нас нет выхода. — О, чёрт, Хью, дай мне подумать. Уже пять минут двое друзей Горация усиленно спорили насчёт того, что им стоит сделать со спящим юношей. Миллард считал, что, разбудив его, они вызовут только истерику и шок, а если оставить всё, как есть, то, возможно, Сомнассон и не вспомнит о собственных кошмарах наутро. Хью, напротив, боялся того, что может произойти с их товарищем во сне, и хотел немедленно разбудить его; по крайней мере, с проснувшимся Горацием имеет смысл поговорить. На него невозможно было смотреть. В полной агонии юноша ворочался на постели, кричал и судорожно сжимал руками простыню. Казалось, что во сне его пытают. В один момент он перестал издавать оглушающие крики и, задыхаясь, закашлялся. Его сон был окрашен в тёмные тона, и пахло почему-то мёртвой плотью. Это не было похоже на его предыдущие кошмары, и уж тем более на видения о повседневных заботах странных детей. Он стоял около дома Портманов, и надвигались тучи; не те тучи, которые обычно предвещают дождь, а те, как в фильмах ужасов, предупреждают о страшной, непоправимой беде. Он смотрел на эти тучи и не мог пошевелиться. Потом на его плечо опустилось что-то мягкое, почти невесомое. Гораций, поморщившись, нащупал перо. Перо птицы. Не успел он закричать или как-то ещё отреагировать на «находку», с неба, словно дождь, начали падать другие перья. Их было сотни, тысячи. Юноша вновь начал задыхаться, ему стало так душно, что он, наверное, впервые пожалел о том, что неизменно носит этот строгий смокинг. Со всех сторон слышался визг, Горацию показалось, что у него из ушей пошла кровь. Он закрыл глаза и рот – перьев становилось всё больше и больше. Но в какой-то момент он почувствовал, что всё кончено. Сомнассон открыл глаза. Было пусто. Никаких перьев. Однако прямо перед ним, прямо перед его ногами лежал окровавленный труп молодой имбрины. Он опять закричал. — Миллард! – взмолился Хью. Вокруг парня взбудоражено летали его пчёлы, он не мог спокойно смотреть на мучения друга. Конечно, увидеть этого было невозможно, но невидимка заметался у кровати Горация. Слышались только его тяжёлые шаги и приглушённое дыхание. Он думал. Думал, как поступить, и, очевидно, всё больше и больше принимал сторону Хью. — Гораций, проснись! – наконец крикнул он, толкая спящего юношу в бок. — Вставай! Вставай же! Тот затих и что-то пробормотал. Затем он открыл глаза и сонным непонимающим взглядом уставился на друзей – точнее, на Хью, о присутствии Милларда он просто знал. Сомнассон будто безмолвно спрашивал, что произошло, хотя в душе уже догадывался; просто так они не стали бы будить его посреди ночи. — Ты кричал во сне, - объяснил Хью. Гораций тяжело вздохнул и сел на кровати. Снова. Это происходит с ним снова. Отчаяние накрывало его с головой, когда он понимал, что всё возвращается, и никуда от этого не деться. Конечно, всё бы ничего, да только каждый из странных прекрасно знал: практически все сны, которые видит Гораций, пророческие. — Я принесу тебе воды. – сказал Миллард, и в следующую секунду послышался топот и звук хлопающей двери. — Ты уверен, что это был именно пророческий сон, а не обычный? – с надеждой в голосе спросил Хью, пусть уже и предполагал, что ответит Гораций. Тот покачал головой. — Уверен. Понимаешь, я чувствую, когда мне снятся обычные сны, а когда нет. Сегодня был именно пророческий. И я не могу с этим ничего поделать, моя способность пассивная. У его друга не нашлось слов. Он просто не мог быть оптимистом сейчас, когда понимал, что Гораций прав, и что его кошмары так или иначе всегда сбываются. — Мы это выдержим, Гораций, - нашёлся парень. — Я не знаю. Я уже ничего не знаю. Вернулся Миллард. Сомнассон благодарно взял висящий в воздухе стакан воды и за несколько секунд осушил его. — Может, расскажешь нам, что тебе приснилось? – спросил невидимка. — В любом случае мы должны быть готовы ко всему. — Это…это было так странно. – начал Гораций. — Тучи, перья, труп имбрины… Знаете, как в каком-то фильме ужасов. Грядёт нечто ужасное. — Погоди, давай всё по порядку. — Я стоял около дома, шли тучи. Потом начали падать перья птиц. Намёк на имбрин, не правда ли? Откуда-то доносились крики. А потом, а потом передо мной появился труп молодой имбрины. Миллард решился на успокаивающую ложь, которую пару минут назад отверг Хью. Если это единственный способ, что сможет сейчас помочь их другу, они должны – нет, обязаны – его испробовать. — Послушай, Гораций, ничего не произойдёт. Мы в настоящем, опасность давно миновала. Времена петли уже прошли, и никакие твари с пустотами нам не угрожают. — Но это были не твари с пустотами! – заупрямился юноша. — Это было что-то неизвестное. То, с чем мы раньше ещё не сталкивались. Хью до сих пор не нравилась идея с ложью во благо. Он и сам едва сдерживался, чтобы не заверить друга в том, что всё будет прекрасно, но понимал: в будущем эти надежды падут с крахом. Однако и заставлять бояться его ещё больше парень не стал. — Что бы там не случилось, - сказал он, — наши переживания ни к чему хорошему не приведут. Какой смысл сидеть и ждать, когда что-то произойдёт? В конце концов всё будет хорошо. Мы же странные, чёрт возьми, мы со всем справимся. Гораций кивнул. — Да, да, вы, наверное, правы. Спасибо вам. Друзьям удалось немного успокоить его на ночь. Он уснул, а они дежурили у его постели до самого утра. Теперь ему не снилось ничего. Просто чёрная пустота и всё. Уж лучше, считал Гораций, ему не будет сниться ничего, чем кошмары, которые заставляют его волноваться за свою жизнь и жизни друзей. Может быть, Миллард был прав. Может быть, всё обойдётся. В десять утра Сомнассон, полный сил и с хорошим настроением, вышел на задний двор. Погода стояла чудесная: яркое солнце грело своими лучами, лёгкий ветерок шелестел листьями на деревьях, даже птицы весело чирикали, сидя на ветках. «Разве может что-то произойти в такое прекрасное утро?» - подумал юноша. Он почувствовал настоящий подъём сил, какой не испытывал уже давненько. Создавалось ощущение полного умиротворения, спокойствия. Именно сейчас он был уверен в том, что больше им, странным детям, ничего не грозит. Неподалёку в последний раз чирикнула птица. И на его плечо опустилось перо.