Второй шанс для Да... Савады Тсунаеши!

      Кто бы мог подумать, но даже такая ленивая скотинка, как я, не может смириться с судьбой! Но для начала стоило бы упомянуть и то, что во все эти предназначения судьбы я не верю. С самого детства я, словно самый настоящий фанатик, поклонялась только одной теории — мы сами творим наше будущее. И как бы пафосно это ни звучало, мне это нравилось. Вот и сейчас я не собиралась мириться с происходящим. Нет, обычно мне на все начхать. К примеру, исправление оценок или мнение людей. Будь что будет. Но когда моя проблема растет в геометрической прогрессии, и где-то неподалеку попахивает нарастающим пиздецом, приходится все-таки действовать. Может кто-то бы и смирился с попаданием в совсем незнакомый мир — ха, как будто так много на свете попаданцев, которые в открытую этим хвастают! — но для меня это казалось кошмаром. Начхать на эту великую силу, начхать на то, что у тебя есть возможность зашипперить все, что двигается, начхать, что такое явно происходит так редко, что это даже не поддавалось огласке — если, конечно, такое вообще было. Я просто хочу вернуться в свой серый Питер, в квартирку с немытыми окнами, на которых все еще приклеены прошлогодние снежинки с Нового Года, в свой уютный бардак на кровати с покрывалом в звездочки и чашкой растворимого кофе на прикроватной тумбочке. Потому что все кажется чертовски непривычным, таким, к какому, казалось бы, сложно привязаться не имей ты такую жизнь с рождения.       Внезапный звук за дверью заставил меня вздрогнуть, мигом отвлекаясь от «трудностей бытия». Словно когтями по двери с периодичностью в пять секунд перед новым залпом. Раздался неприятный скрежет, словно в фильмах ужасов, а затем не менее устрашающее «Тсу-у-у-у-у-уна», растянутое неожиданным гостем так, насколько позволяла его дыхалка. И совсем не надо быть гением, чтобы догадаться о явно новом методе пробуждения учеников. Хотя, как по мне, если бы я в данный момент спала без задних ног, наверное, соскочила бы и забаррикадировалась еще сильнее, чем в мой первый день прибывания в этом мире. А так… Ну, я всего лишь чуть не поседела и не вывалилась в окно. Ну, с кем не бывает! Жаль правда, что на запрос «окей гугл, что делать, если твой репетитор воет под дверью, как маньяк, а других выходов кроме окна нет?» ответов не найдется. Даже на треклятом майл.ру, где сидят люди, казалось бы, попробовавшие в этой жизни все, что только можно и нельзя. Но это завывание… В гробу перевернуться можно!       Я не храбрая вовсе. Ну, или, может, частично. Но, во всяком случае, я реалист, склонный больше к оптимизму. И особых надежд не питаю на то, что, если выгляну из комнаты и как ни в чем не бывало поздороваюсь — останусь живой и невредимой. В лучшем случае Аркобалено мне хороший пинок под зад даст, а в худшем заставит умереть. Разочек, правда, для начала, но надо же с чего-то начинать! Только мне такие перспективы заманчивыми не казались. А значит, следовало бы бежать со всех ног. И единственный оставшийся проход в моей комнате — это, конечно же, окно. Примитивно, но все же гораздо лучше, чем позволить застрелить себя и в последние минуты своей ничтожной жизни упрямо думать, о чем ты можешь жалеть. Хотя мое единственное желание сейчас — взбодриться, выпив чашечку кофе. И было бы довольно забавно увидеть лицо мелкого репетитора, когда это тело на скоростях в одном только нижнем белье побежит на кухню заваривать кофе, а потом с невозмутимым видом будет сидеть и, забавно хлюпая, пить. Душу Дьяволу бы продала, чтобы хоть раз уделать Реборна, раз уж канонный Тунец так и не смог этого сделать.       Скрежет нарастал. Казалось, что в спину задул ветер из самой преисподней. А завывание стало не только громче, но и извращеннее. К длинному «Тсу-у-у-уна» примкнуло еще довольно странное «не хо-о-о-о-очешь ча-а-а-а-аю?». Оставалось только вовремя кусать язык, чтобы не завизжать как резаной, что нет, не хочу. Знаете, выбирая между эпичным выходом из окна и учтивым Аркобалено Солнца, который по какой-то неведомой причине все еще не выломал дверь в мою комнату, я все же склонюсь к первому варианту. Только вот, как спуститься так, что себе ничего не сломать и не наделать кучу шума? Ну, на счет сломаю-не сломаю, я беспокоилась меньше всего. Но если я чересчур красиво и, по моим представлениям, эпично вывалюсь, то мой безудержный ржач заставит даже соседей подняться и поглядеть, какой идиот под их окнами ржет, как самый настоящий конь. Как-то неудобно даже сразу становится. А ведь такие истерики иногда дома случались. Знаете такое ощущение, когда просто надоело молчать, а дома никого нет? И либо ты листаешь паблосы в Вк и тихо смеешься, разговаривая сам с собой, либо как безумец запрокидываешь голову назад и смеешься до слез и боли в животе. Две крайности просто. И совсем неизвестно, в какую из меня может бросить, если вариант с полным эпиком все же случится в этом мире.       Чтобы тихо вывалиться из окна у меня было несколько вариантов. И начались они, конечно же, с классики. Куда ж без нее? Мой план А заключался в том, чтобы связать все имеющиеся прочные ткани в этой комнате, выбросить их в окно, предварительно закрепив за что-то очень устойчивое и тяжелое. План В почти такая же классика — просто выпрыгнуть из окна, как герой или ниндзя, удерживая себя от какого-нибудь геройского клича. Хотя круче всего все же было бы ТАТАКАЭ!!! Да вот только навряд ли кто меня поймет. Скребущийся в дверь Реборн тем более. План А проваливается сразу же, как только я открываю шкаф — Нана решила простирать, похоже, каждую вещицу столь пыльного места. Даже понравившаяся мне пара черных носков, закинутая в самый угол, пропала в недрах стиральной машины! И че ж делать теперь? Думать. Логичный ответ. Может, я с такими ответами Нобелевскую получу? Мечтать же не вредно, а я тут такой превосходный философ, знаете ли. Или это по-другому работает?       Я начинаю нервничать. И — о Боже, кто бы мог подумать?! — просто поскальзываюсь на сбитой на пол простыне и лечу из окна носом вперед. И за что ж удача меня так не любит? У меня же нет никаких там сверхспособностей или чего-нибудь в этом духе, чтобы уменьшить урон. А ведь упасть плашмя на землю и чудом не расфигачить это милое кукольное личико, спрятанное за нерасчесанными лохмами, вообще-то все-таки больно. И грохот такой был. Ух! Упала аккурат на куст, придавив его к самой земле своим щуплым тельцем, пусть и весит оно довольно мало — мои соболезнования, красивый кустик под окнами спасти не удалось. Я буквально чувствую на лице и руках эти обжигающие от резкого удара царапины и испепеляющий взгляд в затылок. Поворачиваться не хотелось. Кара за неудавшийся побег, чувствуется, будет в пять раз жестче, чем если бы я просто вышла бы из комнаты. А теперь, стоит мне только повернуться, как пуля попадет точно мне в сердце. О, да, пищун явно заставит меня посмотреть в глаза смерти. И понятное дело, что умирать не хочу. По крайне мере не так глупо. Надо, чтоб как герой, ну или на крайняк суицид. Вся эта романтика самого представления смерти и тыры-пыры. Но никак не из-за случайного выбранного неверного решения, пусть я и вернусь обратно к жизни, если сильно возжелаю любимого кофе!       — А вы знали, что в предгорьях Кавказских гор встречается необычный вид одуванчиков с лепестками пурпурного цвета? — продолжай прикидываться идиоткой и неси всякую чушь, и авось останешься хотя бы живой. Реборн, кажется, еще в прошлый раз проникся моим природным идиотизмом или попросту поведением девочки с отклонением в развитии. И уж лучше так. Больных же убивать не будет?       — Знал, — ответил Аркобалено замогильным тоном. Черт, не в бровь, а в глаз! Надо же было про Атлантиду заливать или Пангею! Авось показалось бы умной идиоткой. Ну или просто идиоткой. Зато отстал бы. Наверное. — Еще одно слово, и я стреляю, — я совсем неэтично взвизгнула, а потом с неподдельным ужасом заметила, как пуля врезалась в землю в миллиметрах от меня. Пришлось взвизгнуть еще раз. И третий раз для профилактики, чтобы больше так не делал. Страшнее, чем неожиданно падать, может быть только это. Из какого котла вообще вырвалось это дьявольское отродье?! — Тебе пора в школу. Вчера ты умудрилась сбежать от меня, но с сегодняшнего дня я начинаю следить за каждым твоим движением.       — О, Боже, мне что, опять придется гулять с ребенком, пусть и таким развитым? — тихо пожаловалась я. Почему-то сразу вспомнилось как, гуляя с младшей сестрой в парке, которая, к слову, аж на двенадцать лет младше, многие пожилые дамы почему-то принимали меня за молодую мамочку. Угу, в двенадцать лет. Угу, мамочка. С тех пор на улице я вообще свою сестру за руку не беру. А то мало ли? Будет ещё опять нечто подобное. А ведь не шибко-то и приятно, на самом деле.       — Я все слышал, — вновь отозвался Реборн и кинул что-то в меня. Это что-то стукнулось об мой затылок и зарылось своими маленькими лапками мне в волосы. Сердце ушло в пятки. Настолько маленьких да удаленьких в нашем доме проживало сейчас существ в количестве одной штуки. Хамелеон гадского репетитора, Леон. А я не люблю ящериц. Особенно тех, которые с какого-то перепугу начинают по мне ползать. Я в принципе не люблю, когда по мне что-то ползает. До сих пор припоминаю те походы в зоологический музей, где мне на плечо пытались посадить паучка и приезжающих к нам «в гости» в школу змей в младших классах. Я вообще много чего не люблю. Но в данном случае я это не только не люблю, но и боюсь так сильно, что всего лишь от одного только осознания, что по мне что-то ползает, готова грохнуться в обморок и не подавать признаки жизни еще часиков пять. И, конечно же, в этом мире о моих страхах и неприязнях еще никто ничего не знает. Только мне что-то как-то не до этого.       — Убери его с меня, убери! — мое желание убрать эту ящерку и не касаться ее руками было настолько велико, что я готова была целый день готовить этому Аркобалено его любимый кофе и кланяться в ноги. — Ну убери же, пожалуйста, — я взвыла и захныкала. Нет, это, конечно, до ужаса неприятно, но контролировать себя я все же умею. Чистая актерская игра и ничего более. — Сделаю все, что захочешь, только убери его с меня! — холодные маленькие лапки коснулись моей шеи и, кажется, стали передвигаться дальше. Я взвизгнула не хуже канонного Тсуны.       — О, так ты, похоже, ящериц не любишь, — надо же, какая проницательность! Реборн как-то по-хитрому фыркнул, что мне в край не понравилось. Что он, что его хамелиончик, явно не хотели прекращать мои страдания. — Ладно-ладно, — я вздохнула с облегчением. — Умри, — что?!       Будто в замедленной съемке, я чувствовала, что постепенно падаю назад. И «умирая», я как бы ни о чем не сожалела. Разве что о том, что я так и не устроила этой маленькой ящерке родео, а ее хозяину незабываемые несколько лет в компании меня и меня. И если первое можно было устроить сейчас, то второе я растяну на долгое, очень долгое время.

***

      Пятиминутные приключения, видно, были далеко не скучными. По крайней мере, еле заметно дергающийся глаз Реборна мне запомнится надолго. Его, бедненького, так перекосило и ошарашило, что даже слова сказать не может. Хотя я тоже. Потому что все тело болит и нереально хочется обнять кроватку, а еще я ничего не помню. Ну, как ничего? Как я и предполагала, под воздействием последнего желания тело двигается разве что не на голых инстинктах, в то время как разум несколько затуманивается. И если сократить до минимума эту ерунду, то получается, что воспроизвести в собственном воображении этот период времени я могу только урывками. Помню только, что как в припадке сорвала с себя одежду, оставшись в одном нижнем белье, и начала бегать по лужайке, словно в попу ужаленная, брыкаясь и ревя, словно зверь. Вспомнить реакцию своего дорого репетитора, конечно же, за гранью фантастики. И я, конечно же, не столь Мэри Сью, чтобы опровергнуть эти НАИГЛУПЕЙШИЕ ФАКТЫ! Хотя было бы неплохо. Помимо дергающегося глаза Аркобалено, по меньшей мере, я представляю себе еще его отвисшую к полу челюсть.       — Уф, я скинула с себя эту ящерку… — я действительно облегченно вздохнула и упала спиной на землю. Прогноз погоды: отчего-то слишком яркое голубое небо и отсутствие облаков, которые абсолютно никак не влияют на мою жизнь. Да-да.       Захотелось резко ударить себя ладонью по лбу. Нет, нести бред, пусть даже и мысленно, необычным для меня совсем не являлось. Только из раза в раз этот бред становился изощреннее и, кажется, глупее. Породистый дебил. Репетитор мой, вон, видно тоже думает, что делать с такой мной. Вот ведь, наверное, он ожидал от Савады Тсунаеши совсем другого. Нет, я, конечно не Реборн, чтобы о чем-то таком думать, но все же… И меня опять заносит в заснеженные дали к северным оленям. К слову об оленях. В следующий раз, когда в меня будут стрелять пулей посмертной воли, надо пожалеть о том, что никогда не видела эту животинку в живую. А то ведь красивые. И милые. А в живую в своем мире я их так и не видела. (За пять минут, кстати, можно найти красявишного оленя?)       — И что это было? — раз уж я знакома с каноном и собираюсь его более или менее соблюдать, то придется еще и узнавать все по новой. Все равно, что аниме пересматривать в разных озвучках. Вроде одно и то же, а суть незримо меняется парой слов. И мой мне совет: смотри с субтитрами.       — Пуля предсмертного желания. Это реликвия, передающаяся из поколения в поколение в семье Вонгола. Последнее желание, если оно достаточно сильно, возвращает тебя к жизни, снимая с тела все предохранители. И в течении пяти минут тело сделает все, чтобы его осуществить, даже если для этого потребуется упасть с Бурдж-Халифа, — словно маленькому ребенку буквально на пальцах разжевал Реборн. И канонный Савада поинтересовался бы на моем месте совсем незначительными деталями. Да только он — не я.       — И сколько ты собираешься в меня стрелять? — сев на попку ровно, я вжала голову в плечи, сильно надеясь, что стала как можно меньше.       — Ну, я же из тебя Босса Мафии собираюсь сделать.       Ясно, количество выстрелов ограничивается примерно как [1; +∞)