Про Новый год, мечты и воспоминания

Робби никогда не любил Новый год. Когда-то давно,пока Робби был ребенком, отец прогнал его с праздника, потому что Робби потянулся к аппетитному кусочку пирога, который стоял на столе. Отец ударил его по рукам и сказал, что этот торт не для Робби и он не имеет права трогать сладости, которые ему не принадлежат. С тех пор Робби всегда забирал конфеты у тех, кто был младше. И начал ненавидеть Новый год. А еще… Еще Робби любил Спортакуса. И это, очевидно, было проблемой, которая выходила из-под контроля. *** Робби знал, что взаимности ему никогда в жизни не добиться. Он, будем честны, трезво оценивал свои возможности. Робби знал, что он далек от идеалов красоты. Он каким-то образом умудрялся много есть и не толстеть, но при этом, глядя в зеркало, он сам себе напоминал скелет. Ребра, слава богу, у него не торчали, но Робби казался себе таким… уродливым. Тощим, нескладным. На такое тело кто-то вроде /Спортакуса/ даже не взглянет. Спортакус был красивым. Он был накачанным, но не настолько, чтобы напоминать виноград, нет. Одежда плотно облегала его мускулы, и Робби иногда казалось, что ткань скоро попросту треснет. Робби хотел знать, что скрывается под майкой, насколько у Спортакуса твердый пресс. Хотел сделать множество вещей, о которых приличные люди не думают и о которых детям никогда не рассказывают. Робби ненавидел себя за это. Когда-то давно отец говорил, что ненавидит тех мужчин, что спят с мужчинами. Он покрывал их последними словами, не стесняясь сына, которому едва ли было десять. Он смотрел на Робби, глупого, нескладного Робби, больше похожего на сломанную игрушку, чем на человека, и на матах объяснял, почему геи – это отвратительно. Конечно, отец говорил грубо, не стесняясь в выражениях, и выглядел, как человек, который был готов убить тех людей, о которых говорил. Мама Робби ничего не сказала. Она забирала у мужа (Робби спрашивал себя, любила ли мама их двоих хоть когда-нибудь) тарелку и, возможно, стакан, говорила, что Робби еще слишком мал, чтобы слушать такое, и отправляла сына в свою комнату. А отец продолжал говорить. Робби никому не рассказывал, как в тринадцать лет влюбился в соседа по парте. И никогда не рассказывал, как этот же сосед побил его за углом школы, когда узнал об этом. «Что случилось?» - спросила мама, увидев синяки. «Я… Я упал», - ответил Робби, едва ли сдерживая слезы. Больше мама ничего не спрашивала. *** - Ты хочешь… что? Спортакус улыбался. На его шее был намотан синий шарф, а на руках спортивные перчатки, и Робби задавался вопросом, а не холодно ли ему. Все же, на улице шел небольшой снег и дул довольно ощутимый ветер. Хотя, может, у Спортакуса его костюм утеплен. Кто знает. - Отпраздновать, - повторил местный супергерой и улыбнулся шире. – Соглашайся, Робби. Окажешься на моем дирижабле с моего же приглашения. - А как же… они? - Кто? - Мелкие, - Робби махнул рукой. – Стефани и прочие. Они будут рады видеть тебя на своих праздниках, Спортадурень. - Стефани уехала к семье, - просто ответил Спортакус и пожал плечами. Улыбка не сходила с его губ, и эта улыбка… Она выглядела такой теплой, что Робби хотелось думать, что такая улыбка – только для него. Только на него Спортакус смотрит с такой заботой и нежностью, только для него Спортакус так улыбается… Но Робби не строил ложных надежд. - А у остальных и свои семьи есть, - продолжил Спортакус, как ни в чем не бывало. – Моя семья… В общем, ее уже давно нет, - его улыбка на секунду угасла. – Я не знаю, как у тебя с этим дела, но… Если у тебя нет никаких планов, то мы могли бы отпраздновать на моем дирижабле. Я даже елку украшу. Давай, Робби, зароем топор войны, а? Робби ненавидел Новый год и до боли в сердце любил Спортакуса. И поэтому он кивнул. *** Робби подошел к назначенному месту за пять минут до встречи. Руки у него дрожали, выбранный с чего-то подарок был спрятан под курткой. Робби не будет его дарить, если Спортакус не приготовил подарок, но… Робби не хотел выглядеть так, словно этот праздник стал для него важным, пусть это и было так. Но Робби не хотел, чтобы Спортакус вдруг понял, как сильно на самом деле Робби любит его. Потому что для Спортакуса это наверняка ничего не значит. Потому что в Спортакуса наверняка не раз уже влюблялись. Это было очевидно. - Эй, не замерз? – раздался сверху его голос. Спортакус ловко спрыгнул со своей лестницы. – Идем. Я нарядил елку, устроил нам место прямо под ней, закуски приготовил. - Яблоки небось? – хмыкнул Робби, неуверенно залезая на шатающуюся лестницу. Спортакус рассмеялся, как будто это была лучшая шутка в его жизни. - И их тоже. Но специально для тебя полил их медом. Попробуй, тебе понравится. - Я… Я не знаю, - Робби сглотнул и полез наверх. *** Когда Робби было семнадцать, у него впервые появился парень. Сложно было назвать это отношениями, на самом деле они просто «тусовались» вместе. Этот парень тащил Робби к себе домой, накуренного табаком и травкой, где «открывал новые грани сознания», как называл это он сам. Робби шел за ним, потому что это было интересно, это было увлекательно, этот парень никогда не кричал на Робби и не учил его. Или делал это так ненавязчиво, что хотелось у него учиться. Робби, наверное, любил его. Они напивались и целовались друг с другом, пока кислород не кончался, Робби протягивал ему сигареты, поднося прямо к губам и касаясь их пальцами, этот парень смеялся над рассказанными Робби историями и называл его отца мудаком. Робби не знал, есть ли у этого парня такие же влюбленные в него идиоты. Этот парень был точно уверен, что Робби ему не изменяет. Вместе с ним Робби забывал о своем отце и о своих проблемах, таких, как пониженная самооценка и отсутствие друзей как данность. Робби нырял в эту пропасть под названием «любовь», цепляясь за чужую майку, как за спасение. Он тащил Робби на крыши старых зданий, рассказывая, что они и остальные люди принадлежат к разным мирам. Он давал попробовать «отборную травку», объясняя, как раздвинутся рамки вселенной и жить станет легче. Он включал музыку, которую Робби не слушал нигде до этого, и утягивал Робби в танец. Прямо по грязному от приторно-сладкого алкоголя полу. Робби не боялся, когда возбужденный, пьяный, влюбленный и накуренный падал в постель к нему. Не боялся, когда пытался снять с себя одежду, но руки тряслись, а этот парень смеялся и срывал все сам. Не боялся, царапая ему кожу и воя от боли/любви/удовольствия прямо в ухо. Он верилверилверил. А на следующее утро проснулся один в чужой постели. И больше никогда этого парня не видел. *** - Не знал, что ты умеешь играть на гитаре. - Я недавно научился. Пол на дирижабле был чистый, сухой и теплый. Спортакус расстелил на нем два пледа, поставил недалеко еду и несколько графинов с соком. Он подарил Робби книгу рецептов (исключительно полезных сладостей) и фиолетовый свитер, сказав, что он сам его связал. Сам Спортакус сидел в голубом. А сейчас Спортакус вытащил гитару и хотел спеть. Робби сомневался, что Спортакус хоть что-то не умеет. - Ну, мне все равно, - Робби пожал плечами и крепче сжал бокал с соком. Спортакус не пил алкоголя, что, впрочем, было неудивительно. – Играй и играй. Мне какая разница. - Какой ты вредный, - Спортакус рассмеялся, и Робби тонул в этом смехе. Он сожалел, что согласился прийти, и вместе с этим был счастлив. Он мог смотреть на Спортакуса, любоваться его лицом, не вызывая подозрений, мог разговаривать с ним о чем угодно, и Спортакус отвечал, отвечал, отвечал, улыбался в ответ на слова, рассказывал что-то сам и смотрел на Робби так, как никто не смотрел. Даже его отец. Даже тот парень. Робби не хочет думать о грустном. Спортакус пел какую-то песню о любви, из-за чего Робби почти засмеялся, потом начал играть что-то про одиночество, луну и королей. Робби нравится последняя песня, пускай она и печальная, потому что он вдруг видит в ней себя. - Робби, - позвал Спортакус, когда песня закончилась. Робби тряхнул головой. – Робби, все в порядке? - О чем ты? - Ты плачешь. Робби сглотнул. Он вытер рукой слезы, бежавшие из глаз, и отвел взгляд. Спортакус… Робби не был пьян, но ему вдруг как никогда остро захотелось признаться в своих чувствах, а там… А там плевать. Спортакус, наверное, выгонит его с дирижабля. Робби, конечно же, это заслужил. - Робби. - Что? - С Новым годом. На часах Спортакуса почти полночь. Робби снова вытер слезы, которые все бежали из глаз. Он ненавидел новый год и любил Спортакуса, и второе сейчас было намного сильнее первого. Робби хотел хотя бы... хотя бы обнять его, чтобы не ощущать себя таким одиноким, но он не мог. Не мог ведь? *** Робби было восемнадцать, когда отец выгнал его из дома. - Мой сын… Мой сын – пидорас! Робби не знал, как отец узнал об этом. Может, кто-то из бывших одноклассников сделал сюрприз. Может, тот парень, что побил его за школой. - Пап, я… - Я тебе не «папа»! – он кричал так сильно, что из его рта летела слюна. – Мерзкий подонок! Прав я был, когда хотел сдать тебя в приют! Таким шавкам, как ты, там самое место, ублюдок! - Дорогой… - Это ты вырастила его таким! – выкрикнул он, повернувшись к маме Робби. Робби почти боялся, что он залепит ей пощечину. – Ты! Убирайся из моего дома, пидорас, и чтобы я больше тебя не видел! А потом… Да, он все же залепил пощечину. Робби. *** - Тише, Робби, все хорошо, - Спортакус гладил рыдающего Робби по спине, и Робби не мог остановиться. Слезы так и текли по щекам, пачкая свитер Спортакуса. – Тише. - Я просто… просто… - Я понимаю. Робби не знал, почему его прорвало. Он просто рассказал и про своего отца, и про того парня, и про то, что сам Робби отвратительный человек. И разрыдался. Спортакус обнял его, не давая вырваться и сбежать, и Робби… Робби не смог остановиться, продолжая рыдать. - Никто… - выдохнул Робби, сжимая пальцы. – Никто и никогда не любил меня. - Ты ошибаешься. - Что? И вот тогда Спортакус поцеловал его. Просто отодвинул лицо Робби от своего, не обращая внимания на то, что оно красное и наверняка опухшее, и поцеловал. Робби замер на мгновение, не веря, что это правда, а потом… Потом просто вжался в Спортакуса, боясь, что тот сейчас исчезнет. И все проблемы оказались забыты. И отец. И низкая самооценка. И тот парень. - Робби, - выдохнул Спортакус, когда они оторвались друг от друга и лежали на пледах, прижимаясь друг к другу. – Останься здесь. На дирижабле. Я помогу отнести тебе вещи. - Да, - только и ответил Робби. Он еще никогда не был так счастлив.