Под этим солнцем и небом

Эльф шел по берегу, по влажному песку, не боясь запачкать превосходного качества обувь из черной кожи. В руке он яростно сжимал клочок бумаги, скалился от чувств, переполняющих его. Переборов вспышку гнева, мужчина поднял голову к ночному небу, такому прекрасному и чужому. Хотелось кричать. Эта холодная земля, этот свежий воздух, этот ласкающий лицо ветер — все было чуждо знающему. Он здесь лишь выполнить свое задание, изложенное в смятой записке. Всего-то найти человека, которого он встретил в той библиотеке, в той книге, и поговорить с ним. Заставить необычную магичку либо помочь, либо дать ответы на все интересующие вопросы. Если откажется — убить. Задание, которое дал ему драгоценный друг, Ге’эльс. Вдали виднелся костер, а поодаль стояли шатры, один или два, самое большее — три. До них было не меньше километра вдоль береговой линии, но громкие голоса и музыка ветром доносились до ушей Денетора. Идти на звук не хотелось совсем, то ли от отчаяния, то ли от страха всколыхнуть старые чувства. Облака медленно проплывали мимо, и вскоре ясному взору эльфа предстали две луны, как в сказках или мифах. Какие-то неправильные потому, что их было именно две. Рука коснулась золотого амулета на груди, пальцы провели по драгоценному камню. Мужчина задумался, пытаясь вспомнить их имена. Кажется, прошло не менее часа, наступила полночь, нужно было идти вперед, искать странную женщину. Она была там. Он чувствовал. Денетор вошел вглубь нехотя, с явным отвращением и нежеланием. Внутри было не то, чтобы грязно, но накурено и душно и тесно от людей и нелюдей всяких мастей. Были и те, кого можно было назвать только монстрами. Покрытые шерстью то ли d’hoine, то ли звери сидели на коврах близко друг к другу в каком-то из углов огромной палатки и не обращали внимания на остальных. Эльф, забыв о задании, в который раз погрузился в мысли и пытался вспомнить название этой расы. Покачав головой, двинулся вперед, но споткнулся об чью-то ногу. Не извинился. В ответ услышал насмешку на незнакомом языке, голос был низким, но негатива в нем не было, и потому Денетор все же перевел усталый взгляд на мужчину. — Впервые здесь, я угадал? — темнокожий и воинственный, с улыбкой на пухлых губах, с синим тюрбаном на голове человек дружелюбно протянул какую-то трубку, которую до этого держал во рту, выдохнул ароматный дым. — Не беспокойся, эльф, оставь свои предрассудки рассвету и позволь табаку сделать свое дело. Эта ночь принадлежит нам всем. Мы — ее дети. Ведун благодарно поклонился, но брать вещь, к которой прикасался грязный d’hoine, побрезговал, быстро глянул по сторонам. В табачном дыму развязно танцевали женщины, сжимали в руках расписные бутылки и железные стаканы, трубки и маленькие склянки с, как стало понятно позже, наркотиком. Темные эльфки, их кожа была подобна пеплу, виртуозно для своей натуры качали узкими бедрами, их одежда состояла преимущественно из лоскутков нежной ткани, похожей на ту, из Тир на Лиа, по концам расшитой золотистыми узорами. Они никого не стеснялись, открывали грудь незнакомцам, гордо поднимали головы, показывая свое превосходство. Но их танцы меркли на фоне людских атлетичных красавиц с шоколадной кожей, что находились только рядом с человеческими самцами, как бы грубо это не звучало. — Нравится? — заметив блуждающий взгляд знающего, редгард вновь предложил трубку, демонстративно протерев ее шелковым платком. Ему она была уже не нужна. Он был занят делом поважнее: мял низенькую эльфку с бронзовой кожей, худую и всю усыпанную веснушками, стягивал зубами платье, шумно пыхтел большим носом. Та была сильно пьяна, но явно не против, и в ответ только звонко смеялась, упиралась маленькими ладонями в крупное татуированное плечо бугая. Бледнолицый эльф промолчал и на этот раз, но теперь с опаской попробовал вдохнуть дым, закашлялся от неожиданности и затянулся вновь. Приятное тепло разлилось по телу, которое после пробила мягкая дрожь, когда вдали показалось знакомое лицо. Слишком знакомое. Мужчина закрыл глаза, надеялся, что оно ему привиделось, но нет. Это действительно была женщина из записки, из библиотеки. Она медленно танцевала под звуки барабана перед уродом с красными, подобно углям, глазами. На сморщенной серой морде длинноухого играла самая мерзкая улыбка. Денетор прекрасно понял его желание, сжал ладонь в кулак, затянулся еще раз и, положив трубку на пол, подошел к магичке, чтобы увести ее вглубь шатра, хотелось бы к стене. Здесь не нужны были драки. Это потом он узнал, что холодная незнакомка всего лишь устала быть героем. Что она, на минуточку, женщина со своими желаниями и любовью к спиртному и красивым мужчинам, а еще больше — к запретным знаниям. Что и чувство юмора, специфическое, но есть. И что довакину иногда хочется побыть слабой и ведомой в крепких руках какого-нибудь наемника. А тогда, в самую их первую встречу, он, Ведун, действительно боялся грозного взгляда мутных глаз. Денетор не заметил, как мысли спутались в клубок, сжались и выскочили куда-то далеко. В памяти отрывками стали всплывать картины из жизни. В одной он привел ее в Тир на Лиа, уже близкую подругу, уже родную сердцу. В другой лгал художнику о настоящем происхождении Фрейи, в который раз обозвав бруксой. На третьей Ге’эльс рисовал ее, обнявшую статую эльфского ребенка, а после эти двое спорили о какой-то ерунде. Эльфы могли терпеть рядом с собой монстров, людей — нет. А на четвертой он и сам ругался с другом, отказываясь приводить хранительницу тайных знаний. — Он не оценит… — дрожаще выдохнул ведун, вглядываясь в липкую пустоту женских глаз, в виртуозную иллюзию красоты мастера-мага. И не оценил бы, художники не любят внимания к своим музам. Можно было догадаться, что ей плевать, ушла к огню, босые ноги по песку, эльф — за ней взглядом, прожигает ее спину, любуясь прозрачностью бледной кожи, неловкими движениями хрупкого тела. С каждым часом табак или наркотик бьет в голову сильнее, он не знаком ведуну, но приятен, и мужчина теряет над собой контроль, срывается, закатывает скандал на пустом месте, но говорит или кричит на своем языке. Эльфы брезгуют людьми. А монстрами — нет. Фрейя обхватила лицо Денетора ладонями, он впился мертвой хваткой в ее волосы. Кто-то кого-то потянул вниз, оба упали на песок, женщина занесла кулак, чтобы ударить обидчика в челюсть, тот отбил удар магией, не отпуская спутанных черных волос. Оба тяжело дышали. Запыхавшийся художник стоял в доспехах Красных всадников, в одной руке держал оружие, в другой — шлем, напоминающий череп. Поодаль фальшивая брукса, открывающая портал в свой мир. Схватил ее за шею, крепко сжал. Женщина прогнула спину, обхватила запястья. Через пальцы прошел легкий разряд, эльф отпустил горло, в гневе схватил за макушку и с силой ударил головой об песок. Носом пошла кровь, он утер ее рукавом дорогой рубахи. «Я знаю правду. Скрою ее ото всех, если ты…» Теплые лучи чужого солнца ласкали лицо, слух согревал шум прибоя, а в воздухе пахло морем и прохладой нового дня. Ведун нехотя открыл глаза, чтобы взглянуть на это небо. Другое небо. Он не был рожден под ним, мир этот всегда был чужд, но не враждебен. Привстал. Она стояла вдали, по колено в воде, промывала накидку. Услышала шорох, с улыбкой обернулась. «…не уйдешь.» — Покажи шрамы на своих руках и передай мой пламенный привет, когда он потребует отчет о произошедшем. «Или найду и убью тебя собственными руками.» — Кстати, недалеко есть таверна, там можно отдохнуть, привести себя в порядок или выпить. Не так, как ты привык, но все же… — довакин пожала плечами, медленно выходя из воды. — Идем, но я. — эльф потупил взор. — Все еще чувствую себя виноватым. Не стоит. Любой поступил бы так же. — она закончила за друга, махнула рукой, подозвала коня и уселась в седло. — Время не ждет. — Точно.