Перемирие

Англия умудрился заболеть накануне стычки с Францией. Даже больше — он умудрился заболеть накануне их очередной ссоры, и потому уже во время объявления войны он не смог перекричать Франциска своим севшим голосом, а в конце своей зловещей, как он надеялся, тирады, позорно шмыгнул носом. А потом с трудом поднял кинутую ему под ноги Франциском перчатку — ломило поясницу — и швырнул её обратно изо всех сил, но перчатка почему-то не пролетела и половины расстояния. «Жалкое зрелище», — сказал тогда Франциск, и Артур даже не огрызнулся, потому что был совершенно согласен. Артур надеялся, что долгий и крепкий сон поможет ему прийти в себя, но выспаться не получилось; словно по часам, жар опутывал его ноги и подбирался наверх, к горлу, чтобы потом исчезнуть, смениться холодом и вернуться снова. Артур кутался в одеяло, чтобы сбросить его через минуту и смотрел в окно, за которым уже занимался рассвет — солнце вставало, а он так и не сомкнул глаз толком, но это не главное — не опоздать бы на дуэль, вот что важно. Он заснул, когда стало уже совсем светло, и проснулся от стука в дверь. Это проклятый Франциск!.. Значит, он уже опоздал! Но беда не в этом — тело не слушалось Артура; он не придёт не только в обещанное время, но и с опозданием тоже не придёт, и вообще — сегодня, а может быть, даже завтра не сможет подняться. Виносос будет насмехаться над ним. Какое унижение. Артур снова забылся ненадолго, а когда открыл глаза, стук в дверь прекратился — вместо него в доме раздавался шум и звук осторожных шагов. Франция проник в его владения, он не будет ждать честной дуэли, он убьёт Артура во сне! Чья-то рука коснулась его затылка, и Артур взбрыкнул из последних сил — со стороны его попытки освободиться, должно быть, смотрелись смехотворно. — Тише, тише, мон ами, — раздался ненавистный знакомый голос. — Я всего лишь поправляю подушку. — Как же, поправляет, наверняка хочет задушить ею Артура, быстро и без улик. — Как тебя только угораздило?.. Я всегда знал, что ужасная английская погода не доведёт до добра. Артур возмущённо фыркнул и попытался оттолкнуть Франциска прочь, но тот с лёгкостью увернулся и одновременно успел стащить с Артура одеяло и приложить к его груди отвратительное мокрое полотенце — не иначе как собирался превратить его простуду в воспаление лёгких. — Не сопротивляйся — будет хуже, — почти пропел Франциск, и Артур, не удержавшись, вздрогнул — вот, значит, как. Франция наконец-то сбросил маску, обнажив свои истинные намерения! Франциск снова погладил его по затылку. — Я имею в виду, тебе станет хуже, если помешаешь сбить температуру. Артур не успел придумать остроумный ответ, когда к его губам прикоснулся фарфор, и в горло потекло что-то горячее, кисло-сладкое, очень приятное на вкус, но Артур попытался отплеваться. Он не позволит так подло себя отравить, ни за что. — Какого же ты мнения обо мне, мон ами, — сокрушённо сказал Франциск — очевидно, Артур ляпнул лишнего вслух. — Извини, — вырвалось у Артура. Франциск удивлённо замолчал — очевидно, не мог поверить в услышанное и размышлял о том, насколько критично болен Артур, вот так вот просто извинившийся перед главным своим соперником. — Извини, что не пришёл на сражение, — быстро добавил Артур. Одеяло вернулось к нему, а поверх одеяла навалилось что-то большое, тяжёлое и тёплое. — Ну что ты, — пробормотал Франциск ему в ухо. — Не о чем волноваться. Назначу на другой день. Мне нужно, чтобы ты был в форме: я люблю побеждать красиво. Артур хотел сообщить, что Франция умел только красиво проигрывать, но заснул прежде, чем успел открыть рот. Ему снились осторожные прикосновения и совсем не зловещий шорох вокруг. Когда он проснулся во второй раз, за окном светило солнце. Может быть, всё привидевшееся было просто сном, и Артур никуда ещё не опоздал, и вот-вот ему нужно подняться, чтобы успеть к назначенному месту и надрать Франциску зад. Вот и славно. Артур уже успел испугаться, что Франциск действительно был в его доме, застал его слабым и беспомощным, окружил своей навязчивой заботой. Как хорошо, что ничего подобного на самом деле не произошло. Только самую малость, самую крохотную малость Артур жалел о неслучившемся, потому что голос Франциска почему-то был не раздражающе ласков, и его прикосновения осторожны, и тяжесть его лежавшего рядом тела приятна, и… Артур подпрыгнул на постели. На прикроватной тумбочке его поджидал круассан.