***
На берегах Амура было особенно тихо и уединенно. Юноша смотрел на водную гладь, думая о том, что ему бы впору ловить рыбу, все пользы больше, чем ждать неводомо чего, но отец запретил сегодня заниматься промыслом. "У чужаков есть оружие, но они нам друзья." Именно так с некоторых пор и говорили в деревне парня. Ван Яо уже видел этих чужаков. Взрослый мужчина с золотистой бородой и причудливой шляпой, разодетый в неведомые одежды, уже приходил в деревню в компании своих сыновей. Те сияли молодостью и красотой, и волосы их напоминали золото. Голубоглазые и румяные, они смотрели на местных жителей с не меньшим интересом, чем сами китайцы на чужаков. Не было и намека на враждебность, а потому старик Джин пустил гостей к себе в дом и угостил тем, что было. Высокий юноша, который был выше своего отца, до того он был рослым, то и дело улыбался, смотря на палочки для еды как на любопытное насекомое. Яо помнил, как было смешно смотреть на то, как незнакомец пытается понять, по какому же принципу эти палочки работают. Он неслышно ругался на родном языке, но не переставал при этом улыбаться. А на следующий день чужаки вновь пришли к дому Джина, на сей раз с повозкой. Они привезли с собой немало еды и каких-то диковинок, которые в итоге поделили на всех, кто хотел получить подарки. Отец Яо был в числе тех, кому чужаки не нравились, а потому ни сам парень, ни его сестра Линь не смогли получить подарки. Зато потом, когда шумиха улеглась, Яо выменял на рыбу у соседского мальчишки книжицу. Это был печатный томик, явно совсем новый, в красивой бархатной обложке. Язык был незнаком и казался до безумия странным, но Ван все равно хранил эту книжку как нечто очень ценное. Послышалось пение птиц. Губы Яо расплылись в совершенно довольной улыбке. Он тут же прилег на траву и устремил взор в чистое весеннее небо. Редко ему удавалось просто так полежать, забыв обо всех заботах и делах. Совсем скоро он вернется домой, и там придется возвращаться в суровую реальность, но пока он волен наслаждаться обманчивым ощущением свободы. Выудив из потайного кармашка ту самую книжицу, юноша открыл ее где-то посередине и снова уставился на незнакомые буквы. Так хотелось узнать, что же там написано. Быть может, это стихи? Или какой-то роман? Что вообще читают златовласые чужаки? Когда-то дедушка рассказывал ему об этих чужаках, рассказывал о том, как в их края ходили китайские путешественники и приносили с собой множество красивых расписных безделушек, или о том, как приходили путешественники с той стороны. По утверждениям дедушки, эти люди всегда были их соседями, разве что когда-то была между ними степь. А сейчас их народы активно налаживают контакты, строятся железные дороги и ведется торговля. Деревня Яо была далеко от благ цивилизации и прогресса, но она находилась как раз между двумя странами, на Амуре. Любопытствующих чужаков привлекла эта деревня именно тем, что люди там жили по старинке, как их давние предки. Ван и сам был человеком любопытным. Он мечтал о том, чтобы однажды увидеть большой мир. Возможно, увидеть Пекин, увидеть земли тех самых златовласых чужаков, увидеть знаменитую Европу или Новый свет, или даже такую отстраненную и враждебную Японию. Но сердцем Яо понимал, что это только мечты. Дома его опять будет ожидать суровая реальность. От собственных мыслей юношу оторвал чей-то высокий, звонкий голос. Яо тут же подскочил с места и огляделся. Шум послышался со стороны деревьев. Женский голос становился все отчетливее, но Ван при всем желании не понял бы и слова. Наконец, из-за деревьев показалась тонкая фигурка, облаченная в бежевое. Даже издалека Яо смог рассмотреть очень тонкую талию этой девушки, совершенно изящные кисти рук, облаченные в нежную ткань перчаток, и белые жемчужные бусы на тонкой длинной шее. Ростом и статью девушка поразительно походила на недавних гостей деревни, так что не сложно было предположить, что она представительница той самой семьи. Наверное, дочь господина с бородой и сестра его златовласых сыновей. Девушка явно была чем-то сильно недовольна. Она причитала себе под нос, не замечая, куда вообще бредет, а Яо отчего-то запаниковал. Отец строго-настрого велел ему и близко не подходить к чужакам. Он так и лежал, не зная, что ему делать, а девушка была все ближе. Наконец, она подошла к самой реке и замерла на месте. Ван сглотнул и поднял голову. Теперь он видел спину девушки, весьма удачно, что трава такая высокая и его не заметно в ней. Выдохнув, он медленно поднялся с места, сжимая в руках книжку и стараясь не издавать лишнего шума. Но не вышло. Услышав шорох, девушка обернулась к нему. В тот миг они замерли оба, Яо от испуга, а девушка от недоумения. Наконец, красавица с золотистыми кудрями выдохнула: — Ой... А Яо так и замер, смотря в ее большие небесно-голубые глаза и попусту теряясь. Она была прекрасна. Настолько прекрасна, что ею хотелось любоваться. Такая изящная, высокая и величественная, и такая юная. Именно так Ван Яо впервые повстречал свою любовь — единственную любовь в своей жизни.***
Дни сменялись днями. Доверенная Яо группа делала заметные успехи. Теперь уже не только Аня могла свободно изъясняться на китайском и понимать речь. — Этот иероглиф очень сложно писать. У меня все время трясется рука. Ван понимал, что иностранцам сложно даются иероглифы. Но ведь половина дела их просто запомнить, другая беда — научиться их писать. Анна Брагинская всегда оставалась на дополнительное занятие, дабы довести свои успехи до совершенства. Ее упорству можно было только подивиться, хотя бы потому, что остальные члены ее учебной группы довольствовались малым и вообще не считали, что важно уметь писать иероглифы. Анна же хотела научиться писать их красиво. Китайцы всегда считали это искусством. Они передали это в свое время японцам и по достоинству гордились своим мастерством, но учить подобному иностранцев никто особо не спешил. Это ведь не важно для дела. Анна оказалась принципиальной. — Не стоит бояться. Ты заранее готовишь себя к тому, что получится плохо, а ведь настрой — это важная часть процесса обучения. Брагинская сидела за одним из столиков в аудитории. На сей раз ее длинные волосы были собраны в высокий хвост. Вид у нее был измотанный, но покидать помещение ради заслуженного отдыха она все не спешила. Яо был не против дополнительных занятий, напротив, он их только приветствовал. Тем более, что Анна проявляла такое усердие и всегда искренне светилась от радости, когда он ее хвалил. Однако каждому человеку нужен отдых, даже такой молодой и энергичной девушке. — Потому, что все опять будет плохо, — выдохнула девушка. Очередная попытка ее так же не удовлетворила. Вырвав лист бумаги из блокнота, девушка недовольно скомкала его и кинула в мусорную корзину. К слову, кинула очень метко, попав точно в цель. Яо искренне улыбнулся. — Все получится. Давай я помогу тебе. Подойдя ближе, он склонился к девушке. Та подняла робкий взгляд, а Яо на какое-то время просто застыл, ощущая, что сердце забилось в разы быстрее. Порой ему казалось, что он просто тонет в этих невероятных голубых глазах. — Эм-м... Анна густо покраснела и опустила взгляд, а Вану дорогого стоило не растеряться окончательно. — Попробуем. Он обхватил своей рукой ладонь девушки, в которой та держала ручку. В который раз ощутил, насколько они разные. Его собственная рука была смуглой, большой и чуть шершавой, с потрескавшейся кожей и побитыми костяшками пальцев, а вот рука Анны была светлой, ухоженной, с нежной кожей и тонкими длинными пальцами. Брагинская вся была такой изящной. Казалось бы, в ней всегда сквозила простота, но изящество было в деталях, коих Ван немало успел отметить про себя. — Ну, давайте. Девушка сжала ручку крепче, а Яо кивнул сам себе. — Вот так... Ручка заскользила по бумаге. Ладонь Анны в самом деле подрагивала, но отчего это было? Она так волновалась о том, что плохо напишет иероглиф? — Линию сюда? — Нет, правее. — Ох, точно! Наконец, иероглиф был нарисован. Получился он хоть и не идеально, но значительно лучше прежних попыток Анны. — Вот видишь, уже лучше. — Все равно кошмарно. Брагинская хихикнула и подняла взгляд. В тот же миг они снова уставились друг на друга, но теперь никто не спешил отводить взгляд и занять себя чем-то еще. Яо все так же держал руку девушки, словно на миг выпав из реальности. — Знаешь... — выдохнул он. — Мне почему-то кажется, что мы знакомы. Словно я знал тебя раньше. Он никогда прежде не позволял себе говорить с девушкой на настолько личные темы. Та не смутилась этих слов. — Мне тоже. Может, мы знали друг друга в прошлой жизни? Понимаю, звучит глупо, но все же... Яо улыбнулся. — Я верю в прошлые жизни. Брагинская быстро-быстро заморгала своими пушистыми ресницами. — А я раньше не верила.***
— Это буква "Б", а это "В". Они похожи в написании, но все равно разные. Их нельзя путать, запомни. Яо смотрел на девушку, то и дело отводя взгляд, едва та могла это заметить. Посиделки у реки стали чуть ли не традицией. Пусть виделись они далеко не каждый день, но златовласая дворянка всегда приходила в полдень. Яо ждал ее до этого времени. Он знал — если она не придет к этому времени, встречи не будет вовсе. Сбегать из дома и отлынивать от работы было все сложнее, но каждая встреча с девушкой того стоила. Анна. Так ее звали. Это Яо понял не сразу, потому как он совершенно не понимал речь девушки, равно как и она не понимала его язык. Они все больше общались жестами и знаками, хотя девушка отчаянно пыталась научить его русскому языку. Та самая книжка, которую китаец выменял за рыбу, стала их связующим звеном. Анна то и дело показывала пальцем в буквы и что-то объясняла, а Ван просто слушал ее звонкий нежный голос и молчал, наслаждаясь каждым моментом. Он не знал прежде, что так бывает, что можно полюбить кого-то настолько сильно. Для него было счастьем лишь то, что он мог вот так сидеть и слушать, что бы там ни говорила девушка. Он мог смотреть в ее голубые глаза, смотреть на ее руки и просто осознавать, как же сильно рисковала Анна, когда в очередной раз приходила сюда, к реке. Приходила к нему. Она сама искала встреч с ним. Ей было интересно с ним. Яо долгое время не мог поверить в то, что такое вообще возможно. Что этот прекрасный ангел мог желать его компании. Это делало его по-настоящему счастливым и окрыленным. — "Безлики идолы твои". Видишь? Вот так это надо читать. Если хочешь, можешь повторить по слогам. Ван неотрывно смотрел на девушку. — Однажды я смогу прочитать тебе эту книгу. Я буду читать, а не ты. Анна лишь улыбалась ему. — Когда-нибудь я научусь понимать, что ты говоришь. Они не понимали друг друга, но что поразительно, им не было нужды знать языки. Им было хорошо и так. Воды Амура были спокойны. Однако недолго было им суждено быть спокойными свидетелями счастья двух искренне влюбленных, но таких разных людей. В скором времени отец Яо прознал о том, куда отлучается его сын. Он был в невероятном бешенстве. После ссоры мужчина не придумал ничего лучше, кроме как запереть Яо дома. И надо же было так совпасть в тот миг, что пришедшая в тот день к реке Анна рыдала навзрыд, когда там ее обнаружил старший брат. — Полноте, Аннушка, — шептал он. — Папенька все равно бы не позволил тебе знаваться с китайцем, да к тому же бедняком. Хватит слезы лить понапрасну, поздно уже. - Ванюшенька, дай хоть попрощаться с ним, — молила девушка. — Лишь глазком одним на него глянуть, молю. А юноша качал головой: — Да где же он, китаец этот? Отчего не идет? Я поведаю ему о том, куда и отчего мы уезжаем, пусть лишь явится. Но Яо в тот день так и не появился. Анна ждала его в компании брата до позднего вечера, и лишь в миг, когда сумерки достигли водной глади Амура, девушка смирилась. Ей предстояло вернуться в Москву с семьей, потому как пришли тревожные вести. Сердце Анны, которой едва исполнилось семнадцать лет, было разбито. Она осознавала, что более никогда не свидится с любимым, не узрит его полный обожания взгляд и не услышит его неловкую, такую непонятную речь. И ведь любой бы сказал, что не чета он ей — низкорослый, неказистый, смуглый работяга с грубыми руками да из бедной семьи. Но Анна видела в нем доброе сердце и великодушие, видела в нем честность безграничную преданность. Она знала, что никогда более не полюбит никого так сильно. В тот вечер, в ее последний вечер на Амуре, она поклялась что бы ни случилось любить Яо вечно и желать лишь новой встречи с ним. Три долгих дня Яо пытался сбежать от отцовского надзора, и вот тот его освободил и не без радости сообщил о том, что чужаки уехали. Потрясенный юноша помчался к реке, все так же надеясь на встречу с любимой, но сколько бы он ни ждал, Анна так и не появилась. Шли дни, которые сменялись неделями, месяцами. Яо множество раз ходил к дому, в котором жила когда-то семья Брагинских, но раз за разом натыкался на уже увядшее помещение, давно всеми покинутое и забытое. Он порой рыдал от полного бессилия, проклинал отца, но отказывался верить в то, что Анна его бросила. Яо все надеялся, что сможет покинуть родную деревню, добраться до Российской империи, пусть даже и будет путь долгим и сложным, пусть даже придется проехать огромное расстояние на железной дороге. Он готов был вытерпеть все лишения этого мира, лишь бы только видеть Анну еще раз. Но минули годы, в скором времени пришла война. В числе добровольцев Яо помчался защищать свою страну от японского вторжения в Маньчжурию. Они были обречены. Он так и не узнал о том, что в Российской империи прогремела революция, что отец Анны погиб от рук коммунистов, что ее старший брат лишь чудом успел эмигрировать во Францию, а сама Анна умерла от запущенного гриппа, потому как в сложное время так и не нашлось ни одного лекаря. Яо погиб в бою, смотря в чистое лучезарное небо и думая об Анне и о том, что будет любить ее вечно.***
Парень то и дело озирался по сторонам. Их странная пара привлекала всеобщее внимание. Анна, такая высока и изящная, в юбке в пол цвета морской волны и легкой светлой майке, с распущенными за спиной золотистыми волосами и утонченными украшениями на руках казалась прелестной богиней на фоне одетого как типичный клерк китайца. Яо был ниже ростом, и это сильно бросалось в глаза, но Брагинскую это совершенно не напрягало и не смущало. Она счастливо улыбалась, когда была рядом с Яо, и, видя это, парень и сам сиял в ответ. Это ли та самая любовь с первого взгляда, о которой постоянно пишут в красивых романах? Ван не знал. Зато он понимал, что любит, при том любит взаимно. Он держал за руку свою девушку и чувствовал такое небывалое счастье, что сердце порой сжималось. — Мне очень нравится эта песня, — сказала Анна, прижавшись к парню чуть плотнее. — Она ведь про любовь, верно? В это время в парке бывало многолюдно. Брагинская выгодно выделялась из толпы сразу по всем параметрам: за счет роста, за счет цвета волос и одежды. Идя рядом с ней, Яо мог порой испытывать чувство неловкости, но стоило Анне взять его за руку и посмотреть на него, как вся неуверенность парня проходила сама собой. Девушка всегда смотрела на него как на самого желанного мужчину в ее жизни, и это невероятно поднимало его самооценку. — О вечной любви, — ответил он. — Они знали о том, что им не суждено быть вместе, но обещали друг другу, что их любовь будет вечной. И однажды, быть может, в следующей жизни, они будут вместе. Анна улыбнулась. — Так красиво. Мне вот тоже иногда кажется, что мы знали друг друга в прошлой жизни. И любили. Музыка звучала из небольших колонок летнего ресторанчика. Недолго думая, Яо потянул Анну в сторону столиков. — Мне тоже так кажется, — признался он. — Уверен, я любил тебя больше всего на свете. Брагинская покраснела. Они присели за столик, и девушка переключила свое внимание на песню. — Вечная любовь... Она точно существует. Ван Яо и Анна Брагинская любили друг друга и были счастливы, а где-то в руинах истории пропали могилы других Вана Яо и Анны Брагинской, так же любивших друг друга вечно.