Не обманешь

Я давно не видел тебя. Ты должен был измениться, но нет. Это какая-то особенность, присущая исключительно тебе. Высокий, не потерявший форму. Кепочка, белая обтягивающая футболка, шорты, Джорданы на ногах. Сразу видно - рэпер, блять. Да ты и через 10 лет будешь таким же! Нет, конечно, ты можешь сменить прическу, запишешь много сольников, да хоть перестанешь турить с Топором, но все равно будешь таким же. На тебя будут смотреть другими глазами, но твоя суть останется прежней. Только ты нервный какой-то, волновался, что ли? Не кидаешься в объятия, нет фирменной улыбки. Но я и так знаю, что ты хотел меня видеть. По глазам вижу. Почему ты молчишь? Не рад видеть старого друга? — Гхм... Присядем? Какой хриплый голос, прокуренный даже. И давно ты так? Неужто и пить снова начал? — Ну давай. Я даже не буду скрывать от тебя, что мне смешно. Взрослый бугай боится посмотреть в глаза дрыщавому пареньку. Ты удивился моей улыбке? Не прячь глаза, мудила, я видел этот взгляд. Хочешь напряжения? Твой выбор, Антон. Мы садимся напротив друг друга. Лобби отеля пустует, кроме миловидной малышки у ресепшна, никого нет. В руках у тебя кола, которую ты попиваешь из трубочки, которую ты уже обгрыз. От волнения, да? Прости, снова смешок. Ты осматриваешь меня, но стараешься не палиться, думая, что у тебя получается. Я слишком хорошо тебя знаю, милый, ты для меня открытая книга. Черным по белому. Огонек в твоих голубых глазах как-то потускнел. Разочаровался? Ты слишком шумно и протяжно выдыхаешь. Твои руки чуть ли не трясутся, когда ты ставишь пустой стакан на столик. Снова поднимаешь глаза, потом отводишь в сторону, поджав губы. Черт, ты похож на мою маму, она меня с таким же видом встречала в детстве, когда я возвращался измазанным из песочницы. Точно так же смотришь куда-то в сторону, не знаешь куда девать руки. Только мама так делала, чтобы успокоиться и не всыпать мне в эту же секунду. А ты... Боишься? Злишься? Чувствуешь себя неловко? Глупо как-то, но мне нравится. — Что интересного расскажешь? Мой голос звучит слишком бодро и стервозно для тебя, иначе не могу объяснить, почему ты так дернулся и чуть ли не с откровенным "тебе въебать?" смотришь на меня, не отводя взгляда. — В турах были с Игорем, работали много, альбом почти доделали. Что еще сказать? Отдыхаю вот... А у тебя что нового? Голос звучал так же хрипловато, но уже чувствовалась уверенность. Включил стервозность?Снова берешь матовый синий стаканчик в руки и начинаешь вертеть его. Губы ты опять поджал, но вот взгляд направлен на меня, почти в глаза мне пялишь, молодец. А теперь покусываешь их, выглядит немного соблазнительно даже. Когда был твой последний поцелуй? — Познакомился с девушкой, скоро полгода как вместе. Такая заботливая, как будто с мамой живу, только ее еще трахать можно. Не жизнь, а сказка, ага. С работой тоже все кайфово, дописываю треки, думаю EP в конце года выпустить, если все будет в шоколаде - окажусь на The Flow. Так себе достижение, конечно, но зато слушателей появится больше. В планах 2 клипа, скоро засяду за сценарии. Первое время одному работать сложно, но зато надежно, и я на сотку уверен в результате... Как видишь, жизнь кипит. Твоя реакция - мой главный подарок. Это как загадать что-то безумно дорогое, живя в бедности, и затем получить это. Это как общаться 24 на 7 с человеком годами, а затем почувствовать его объятия. Это как добиваться кого-то, а потом получить с ним первый, самый яркий оргазм. Это как глоток воды после изнуряющей тренировки. Это как осознание того, что пролетающий самолет все-таки не разбомбил твой дом к херам. Всю мою тираду ты слушал, затаив дыхание. Я знал, с чего стоило начать рассказ. Ну, зато ты слышал, а не просто слушал. К слову, ты не такой уж и плохой актер. Твои глаза не выдают никаких эмоций, сидишь расслаблено, хрустишь пальцами, не знающий тебя человек мог подумать, что ты меня просто выслушал, как полагается друзьям. Этакий эталон старого доброго приятеля, который слушает все с каменным лицом. Только кое-что выдало тебя. Мы с тобой не друзья. Когда-то были, конечно. Сначала мы были приятелями, ограничивались лишь постелью и нежностью. Аккуратные, робкие поцелуи, едва ощутимые касания. Твои руки залезали под футболку, аккуратно, словно боясь причинить боль, гладили мое тело. Ветерок с балкона проникал в комнату, закат освещал квартиру. Мы общались взглядами. Сначала ты словно прожигал им, затем замечал мое смущение. Позже твой взгляд становился ласковее и нежнее. В глазах уже не было того сумасшествия, была забота, а главное... любовь? Может симпатия, но это было искренне, мою душу аж щемило, а по телу бежали мурашки. Ты не валил меня на постель - ты, аккуратно придерживая меня, подталкивал к ней. Ты не рвал мои губы в клочья - ты медленно и ласково накрывал своими. Ты не долбил до слез и криков - ты бережно растягивал, не забывая каждую секунду спрашивать, все ли хорошо со мной. А затем мы поладили, сдружились, так сказать. Я помню абсолютно все: и укусы на ключицах, и сильные, кровоточащие царапины на бедрах, яркие засосы на ребрах, груди, шее, которые сходили днями. Как ты мог повалить своим телом меня где угодно - будь то парк, студия звукозаписи (больной уебок), было даже в заброшенном здании в 4 утра. Романтично встретили рассвет, хули. Как ты шипел мне пошлости в ухо, пока я пытался не умереть во время секса, как ты в порыве страсти (а может обиды на самого себя?) ударил по щеке, на которой каким-то образом остался след. Я тогда сбежал, ушел от тебя, прятался, не отвечал на звонки. Я спал почти под дверью, ожидая момента, когда тебя не будет дома, и я смогу взять вещи и уехать. И похуй, что гораздо раньше, билет на самолет поменять не проблема. В тот момент я был слаб. Ты был как живодер, который нашел ненужного котенка. Он маленький, не может дать отпора, а в случае чего никто и не спасет. Никто и не вспомнит. Я тогда дал себе слово, что приеду и надеру тебе зад. Нет, я не пошел качаться в зал, чтобы просто отпиздить. Это банально. Сломанный нос срастется, заплывший глаз сможет снова видеть, рука перестанет болеть. А вот достоинство можно зарыть так, чтобы никто и в жизни не откопал и не отпустил в небо. Именно поэтому я сижу напротив и говорю, как моя жизнь пошла в гору. Знаешь, как я понял, что тебя мой рассказ задел?

Я не хотел, чтобы это кончалось так скоро. Ты практически лежишь на мне, капельки пота стекают со лба на меня. В глазах безумие. Нет, БЕЗУМИЕ.Ты скалишь зубы, стараешься сдавливать рык, идущий изнутри. Я тянусь за поцелуем, а получаю боль - губы жжет, капли крови превращаются в тонкую струйку, образуя ручеек. Тебя это нисколько не смущает, ты долбишь сильнее, все мое тело трясет, голова кружится, меня бьет мекая дрожь. Ты со всей дури лупишь меня по ляшке, от чего я вскрикнул. Место удара болит и жжется, а ты даже не гладишь, стараясь заглушить боль. Ты больше не купаешь меня в нежности, ты просто дерешь меня. А заодно разбиваешь мне сердце и раздираешь душу на лоскуты. Спустя мгновение, ты ладонью закрываешь мне рот. Забота о соседях? Как бы ни так, тебе просто нравится видеть, как в моих глазах собираются слезы, щеки быстрее краснеют, а вместо криков комната наполняется утробными стонами. Перед глазами появляются мутные пятнышки, однотонные болотные обои становятся все более темными, твое лицо уже медленно исчезает из поля зрения, накрывает наслаждение вперемешку с болью, звуки отдают эхом, больше нет сил кричать тебе в руку...

Меня словно ударило током, ошпарило кипятком, как будто снежок кинули за шиворот. Проморгавшись, я снова вернулся в реальность. Ты передо мной. Такой же серьезный, как и мгновение назад. А может минуту? Я мог вспоминать и час... Извини, я потерял счет времени. — Все хорошо? Ты весь побледнел. Монстра увидел, что ли? Ты демонстративно поворачиваешься назад, чтобы якобы проверить на наличие чего-нибудь страшного, затем с наигранным удивлением смотришь на меня. Так, Фади, сохраняй самообладание и держи марку. Не надо делать вид, что ты такой самец, ведь совсем недавно ты даже в глаза мне взглянуть не мог, сученыш. Сидишь передо мной, нет, ты уже просто лежишь в кресле, ноги осталось только на стол положить. Ты смотришь уверенно, спокойно, медленно выгибаешь бровь. Сука, ты серьезно ждешь моего ответа!? — Я всегда такой. — Кому ты пиздишь? Ты мне даже не дал договорить, как перебиваешь. А действительно, кому? Кто ты вообще для меня? Коллега? Смешно. Друг? Нет уж, увольте. Бывший? У нас не было никаких отношений, конфетно-букетного периода, даже слов "люблю" не звучало. А я ведь тебе шептал это слово каждый раз, когда ты засыпал раньше меня. Неважно где - в постели, в самолете, в поезде, в автобусе. Я делал это тихо и едва заметно, но это было. И я ни разу не забыл об этом. Шептал ли ты мне что-то нежное, когда я засыпал раньше тебя? — Это естественный цвет моей кожи, придурок. Если ты не помнишь, то я не виноват. Ты думаешь, что я выпалил все как на духу, типа ты меня довел? Все сложнее, Тони, я отдаю отчет тому, что вылетает изо рта. Мне было интересно взглянуть на твою реакцию, я же снова обозвал тебя, прям как раньше, не стесняясь. Признаюсь, я думал, что слово "придурок" пробудит в тебе воспоминания настолько, что не только дыхание, но и взгляд выдадут тебя. Но эффект оказался сильнее, ты среагировал на "не помнишь". Ты смотришь на меня своими ясными глазами, поднимаешь брови, выражая уже не наигранное удивление. Сжимаешь кулаки, словно хочешь разбить мне лицо. Валяй, хуже мне не будет. Ты больше не лежишь вальяжно в кресле, ты сел ровно, словно по струнке. Я же наоборот - ноги свешиваю через подлокотник, голову кладу на другой. Улыбка сама нарисовалась на лице. Даже не знаю, на кого я похож, но чувствую себя победителем. — Я постоянно в работе, мой мозг должен запоминать кучу информации, так что какую-то хуйню я в голове задерживать не собираюсь. Скажи спасибо, имя помню твое. Поднимаешь победно голову, в глазах знакомые мне искорки, улыбка граничит с оскалом. Тогда я бы был потрясен до глубины души, уголки рта бы тянулись вниз, выдавая вмиг разбитое сердце внутри. Я бы не нашелся, что сказать, пытаясь сдержать слезы. А сейчас что? Смех словно сам вырывается, я запрокидываю голову и заливаюсь диким ржачем. Если ты силен в психологии, то понимаешь, что я сейчас никого не изображаю, ничего из себя не строю. Мне действительно смешно и весело, ибо я-то хороший психолог. Ты врешь, малыш, и всем видом это показываешь. — الانسان, الذي يقول الحقيقة مباشرة في العين - يستحق الاحترام Ты даже не удивился, не смутился и не спросил, что я сказал. Раньше ты тоже так делал, правда лишь при людях. Стоило остаться наедине - "ой, а что ты тогда сказал?". Никогда не понимал, какого хера ты так делал. Хотел показать всем, что и без перевода понимаешь, что я говорю? Смешно, все и так знают, что ты даже в английском не особо шаришь, куда тебе до арабского. Ты пялишься мне в глаза таким серьезным взглядом, как будто через секунду ты набросишься и разорвешь меня в клочья. — То есть ты мне не веришь?

Дождь не прекращался уже несколько часов. Темно, хоть глаз выколи, последний фонарь разбили пару дней тому назад. Мы бежали, стараясь избегать луж, но все равно попадали в них, да с такой мощью, что капли летели почти до головы. Ты всегда отличался предусмотрительностью, так что у нас была одна куртка на двоих. Ты поднял ее, закрывая нам головы. Я жался к тебе, было холодно, мокро, но очень весело. Ты постоянно кричал "ну быстрее, давай, давай" и смеялся, видя как я неуклюже пытаюсь ускориться. Мы бежали к Игорю домой, он пригласил нас пропустить по бокалу вина бутылке водяры, именно поэтому ты не взял машину. Ты не пил, но мой приезд нужно было как-то отметить. У Топора дома мы сидели в пледах, забравшись на диван с ногами. Я не мог перестать угорать с тебя, мне-то достался обычный шерстяной бардовый плед, а тебе с Винни Пухом. Гарри, едва сдерживая смех, говорил, что это Наташе кто-то там привез, но твой злобный взгляд из-под растянувшегося в области головы Винни Пуха заставлял парня ржать в полную силу. Сначала я пил свой любимый зеленый чай, аккуратно поглядывая на Гарри, который теребил стакан (рюмок не было) с водкой на донышке, в то время, как ты уже третий такой начинал. Я все гипнотизировал жидкость в прозрачном стакане. Игорь наливал себе четвертый, а ты почти в отрубе лежал, хотя и тянулся открывать вторую бутылку. Закусок не было, так что я откровенно ссался пить. Александров, как приличный человек, не особо давил на меня, лишь изредка взглядом подбивал выпить отраву. Ты же не выдержал, кое-как встал (плед с несчастным желтым медведем упал на пол), подошел ко мне, сел почти впритык (от тебя так пасло водярой!). За минуту ты меня заебал своими "че ты ломаешься, ты же не девка, тебе не 15 лет, давай, ну, будь мужиком", так что я почти залпом опустошил стакан. В глазах встали слезы, чувствовалось, что весь краснею, горло неприятно жгло, а в животе сразу стало тепло... Нет, даже жарко. Стало светать. "Ебучий Питер", капризно протянул ты. Похож на ребенка, которого будят рано утром в садик. От этой мысли я невольно улыбнулся. Игорь выпил не так много, он был практически в норме, поэтому спокойно принялся за уборку. Ты лежал на диване, закрывал лицо пледом с Винни Пухом и бубнил, что заебался. Я же налил себе еще водки и подошел к окну. Уже освещенный двор, машины стоят, много луж, мокрый асфальт, такие же мокрые ветки валяются повсюду. Да, сильный ветер был. Благо, в тот момент было уже спокойно, даже шелеста листьев не слышно, не то, что ветра. Не помню, сколько я смотрел, пялясь на двор, но из зачарованного состояния меня вывел вопрос Топора: — Слушай, извини, если тебе покажется это слишком личным, но типа бля... Ты же живешь в Киеве, там украинский язык, все дела... Арабский не забыл еще? Не успел я рассмеяться с такого дурацкого вопроса, как ты законючил: — Да, Фади, скажи че нить, блесни язы... знанием или как там? Умом, блять! — Мда, Антон, тебе надо перестать пить, совсем в дебила превратишься. Ну раз вы так просите... الانسان, الذي يقول الحقيقة مباشرة في العين - يستحق الاحترام Игорь выгнул бровь и с наигранной опаской поглядывал на меня, ты же просто заржал в плед. Да, это две типичные реакции на арабский, но заржать с вас мне это не мешало. — Бля, братан, переведи, пока мы от страха не перессались. Ты аж с дивана ебнулся от смеха, пока Игорь продолжал смотреть на меня с опаской, при этом пытаясь не заржать. Отсмеявшись сам, я ответил: — Человек, который говорит правду прямо в глаза - заслуживает уважения.

Ты продолжаешь смотреть на меня взглядом голодного тибетского мастифа. Нет, я тебя не боюсь, но ты же сам себе ответил на вопрос. Я знаю, что ты врешь, а тем, что запомнил в пьяном состоянии арабскую пословицу, ты только доказываешь это. — То есть ты меня не уважаешь, ты еще и на это намекаешь? После всего, что было? Ты на грани. "После всего, что было". Ты не изменился, признай это уже, Раут! В глазах играют чертята, вены на пальцах рук пульсируют. Я тебя довел? Я могу считать это победой? — Шокк же диссит Оксимирона, хотя они на vagabund вместе были, столько треков отписали. Иногда люди теряют уважение после некоторых поступков. Наши совместки - это для тебя уже просто коммерция, давай так? Хотя я так говорю, как будто для тебя это хоть на секунду значило что-то другое. Мой голос почти не дрожит, я выгляжу уверенно, взгляд не метается из стороны в сторону. Ты молча смотришь прямо в мои глаза. Сука, ты даже не моргаешь! Встаешь с кресла, медленно отодвигаешь ногой стол передо мной. Прошу, сядь. Ты стоишь напротив, ногами почти наступаешь на мои. Ты не спеша наклоняешься ко мне. Хватит! Твой нос касается моего. Жуткий взгляд теперь слишком близко. По моему телу бегут мурашки. Тони, прекрати. Я смотрю на ресепшн, девочка за стойкой увлеченно заполняет бумажки. — В глаза смотри, мразь. Мне страшно. Я не понимаю, что происходит. Твои губы в миллиметре от моих. Ты меня поцелуешь? Укусишь? Что ты делаешь? К черту. Я резко поддаюсь к тебе, касаюсь твоих сухих губ. Стоп, что? Ты всегда же облизывал их перед... Я чувствую твое горячее дыхание, открываю глаза, вижу ухмылку. Ты шипишь мне прямо в губы: — Повзрослей, мальчишка, и научись врать себе. Меня не обманешь. Ты отходишь, пододвигаешь обратно стол, разворачиваешься и уходишь. Я слежу за тобой взглядом до тех пор, пока ты не скрываешься за поворотом. Так и не обернулся.

Снова проигрыш.