Тоша

Толчок за толчком — оба падают на большую кровать и пытаются отдышаться. Она прикрывает тело одеялом, стесняясь, хотя пару секунд назад выкрикивала его имя. Это был первый раз без презерватива — раз, когда они полностью доверились друг другу, когда уже состояли в отношениях не первый месяц и не боялись последствий. Они доставляли друг другу удовольствие, опьяненные любовью. Она резко встает, натягивает майку и шорты, разбросанные на полу и уходит вглубь квартиры. Котов усердно вздыхает, после чего находит шорты на прикроватной тумбочке, надевает их и отправляется за возлюбленной. «Тоша» — как он ее ласково называл, — сидела на кухне, отвернувшись в сторону большого окна в половину стены и закрыв лицо руками. Электронные часы показывали половину первого ночи. — Что случилось, солнышко? Костя пригладил шелковистые растрепанные волосы и медленно убрал маленькие ладошки от лица. И тут он увидел заплаканные глаза девушки. Он уже и не помнил, сколько они были вместе: месяц? Три? Полгода? Однажды, когда они уже неделю были знакомы, Котов ворвался в квартиру Тони и признался во всех чувствах. Девушка аж уронила все пустые кастрюльки, державшие в руках, и бросилась к новоиспеченному возлюбленному. Когда об этом узнал один из самых близких людей Кости — Майский — он долго не мог понять, что же такое именно сблизило двух противоположностей? Она — день, он — ночь. Небо и земля! Константин Котов — громила, работник ФЭС, каждый день рискуя своей жизнью выезжает на сложные задания, а Тоня… Тоня! Дюймовочка! Флорист с ростом в метр шестьдесят, смотрится котенком рядом с Костей. — Тош… Тоша! — Прикрикнул он, беря ее лицо в свои большие ладони. — Тошенька! — Кость… — Она хмыкнула, отворачивая заплаканную мордашку в сторону. — Я не знаю, что со мной происходит… — Иди ко мне, — руки мужчины переместились с лица на талию и придвинули девушку ближе. — Я не последний человек в твоей жизни. Ты… — Котя, я… Мне кажется, что я люблю тебя. Люблю до жути. Впервые за время отношений столь неожиданные слова режут слух обоих. Они могли перекинуться типа «я влюблен в тебя» или «обожаю, не могу прям». Но то, что сейчас каждый из них испытывал, было больше, чем просто влюбленность. Это любовь на грани с привязанностью и безумством. — Я люблю каждую твою родинку, Кость, понимаешь? Это ненормально… А моя самая любимая находится возле твоей губы. Даже тот твой светлый костюм, который я и ненавижу, но люблю! Потому что он пахнет тобой! Костя! — Я хочу, чтобы мы сейчас с тобой успокоились и легли с пустыми головами. Нечего на ночь… — Нет, ты послушай! — Она ударила его в грудь и попыталась выбраться, но все было тщетно, — Кость! Я люблю тебя! Ты меня слышишь?! Я раньше… Я раньше не понимала, что со мной: изменения в поведении… Нет, знаешь, это не ПМС, это действительно любовь. Знаешь, как родители столько лет любят друг друга? Вот сейчас и я… — Тоша! Сейчас я и ты идем спать! Это был самый настоящий львиный рык. В сильных мужских руках Тоня обмякла и посмотрела в родные карие глаза, которые смотрели на нее одновременно как со злостью, так и с заботой. Она — небо, он — земля. Нежность на грани с жестокостью. Любовь и ненависть. Привязанность против неприязни. — Прости, — он глубоко вздохнул, — я… Это так внезапно, Тош. Ты сама знаешь, что мы любим друг друга, так к чему все эти слова? — К чему? — Привзвизгнула она, вырываясь из объятий и резко поднявшись с колен мужчины. — К чему?! Ты еще спрашиваешь?! Кость! Я девушка, я хочу это говорить, я хочу знать, что я любима! Мы с тобой встречаемся, между прочим, уже три месяца! Я ни разу не слышала, что ты любишь меня! — Ты сама знаешь, какой я по натуре, — Котов сжал кулак и посмотрел на Тоню, — я не неженка. Я не могу быть таким. Этого требует работа. — Но я не прошу тебя быть таким со мной, солнышко! — Девушка всхлипнула и отвернулась. Они просидели в тишине минуту, две, три, десять, не пересекаясь взглядами и боясь пошевелиться, дабы издать какой-либо звук. Она — прижимая губы, чтобы еще больше не расплакаться и зажимая рот, он — переваривая мысли в голове. — Я люблю тебя. Ты довольна? Довольна это услышать? — Я не пытаюсь высосать из пальца это, — сказала она в ответ, — я хочу, чтобы ты просто так говорил. Я не Рогозина или Майский, с которыми ты строишь всякие тактики на работе. Не Тихонов, с которым ты можешь поугарать попросту. Я… Тоша не успела договорить, как ее перебили губы Котова. Настойчивые, страстные, можно сказать, грубые. Он хватает ее за скулы и слегка сжимает, еще больше вовлекая в поцелуй. Быть нужным хочет каждый, но не каждый может.