***
Час спустя Гарри позвонил в дверь дома номер шесть. — Привет, Гарри! — как всегда весело поздоровалась с ним Беа Синклер. Гарри услышал два полных восторга вопля, а потом и увидел ее дочерей, Келли и Эбби, сбегающих вниз в холл. — Гарри, Гарри! — Эгей, вы двое! — улыбнулся Гарри. — Мы можем опять поиграть в прятки? Пожалуйста, пожалуйста! — Мне жаль, но не сейчас, — Гарри повернулся к Беа. — Тетя опять послала меня… — Да? — Ага. Теперь они хотят, чтобы я предложил поработать. Эм-м, в смысле, за плату. Может, вам машину помыть надо? — О… Честно говоря, Майк собирался помыть ее вместе с девочками после обеда. Они любят мыть машину. — Ясно… — Но, я думаю, вы можете сделать это и сейчас, раз это так осчастливит твою тетю. Сколько они хотят? — Десятку. — Ну, я уверена, что мы справимся. Девочки, наверное, все еще хотят помочь… — Да, пожалуйста! — сказала Келли за ее спиной. — Почему бы и нет, — сказал Гарри с улыбкою — Пока тетя получает деньги… — Тогда договорились. Заходи, я пока найду губки. Мыть машину на самом деле было даже забавно, особенно с девчушками в роли помощниц. Гарри поднял их по очереди, чтобы каждая могла достать до самого верха, а потом было водяное сражение, после того, как он нечаянно окатил Эбби из шланга. Наконец, весь мокрый и в мыле, он объявил, что автомобиль сверкает чистотой, и Беа пригласила его в дом, высушить одежду и выпить чашечку чая. И к чаю майкловы сконы с маслом и изрядной порцией джема. Отказаться Гарри не мог. Одежда высохла, он наелся до отвала, и Беа вручила ему пятнадцать фунтов. — Эм-м, Беа, — сказал он. — Это слишком много… — Честно? Будто я не знаю. Это сверх оговоренного, так будет справедливо. Как-никак, именно ты проделал всю работу. Гарри усмехнулся, пряча излишек в задний карман. — Спасибо.***
Последующие дни прошли, если подумать, довольно приятно. Гарри вымыл еще две машины, подстриг три газона, помог собрать набор стеллажей, сделал генеральную уборку в гараже и поработал нянькой. Дурсли получали, сколько и ожидали, но Гарри откладывал «чаевые», которые все ему вручали. Он был хорошо накормлен и обеспечен питьем на время работы, хотя и осторожничал, избегая есть и пить что-либо, кроме воды, будучи на улице, где его могли видеть родственники. Конечно, Петунья, радуясь незапланированному поступлению денег, терялась в то же время в догадках: почему же соседи до сих пор их не любят. Гарри знал, что со сдачей его в общественное пользование соседи их презирали еще больше, но Петунья, похоже, этого не поняла. Две недели спустя после переезда Петунья решила, что ничего другого ей не осталось: — Я не приму отрицательного ответа, — объявила она за обедом. Слушал ее только Гарри, так как Дадли хандрил над своей мизерной порцией, а дядя Вернон был на собеседовании. — Я сама пойду к соседям, и я заставлю их поговорить со мной. Она сверлила Гарри взглядом. Он предполагал, что она думает, будто соседи ее недолюбливают из-за того, что он, быть может, не произвел благоприятного впечатления. К счастью, в ее голову, похоже, не закралось мысли, что Гарри намеренно испортил его — иначе бы ему не жить. Гарри промолчал, и Петунья вышла из дома. В тишине он расправился со своими сельдерейными палочками и поднялся наверх, где мог следить за теткой из окна спальни. Кажется, прогресса она не достигла, по нескольку минут пытаясь разговорить каждого соседа — и натыкаясь в результате на захлопнутую дверь. Она выглядела все более и более разочарованной. Она побывала у восьмого дома, и когда и там все провалилось, Гарри знал, что она двинется к дому Снейпа. Ему было почти жаль ее. Почти. Когда она приблизилась к двери снейпова дома, он открыл окно пошире — чтобы не пропустить ни слова, и в то же время чтобы его никто не засек за подслушиванием. Она позвонила в дверь, и Гарри задержал дыхание. Дверь открылась. — Что? — отчеканил Снейп. Если приветствие и смутило Петунью, на ее голосе это не отразилось. — Здравствуйте, я Петунья Дурсль, — сладким голоском пропела она. — Я только что переехала в… — Уходите. Дверь снова захлопнулась. Момент ошеломленного молчания. — Э-э, привет? Гарри выглянул снова, чтобы увидеть, как Петунья говорит в щель для писем: — Я просто подумала, что… Дверь опять распахнулась, настолько неожиданно, что тетка чуть не упала. — А ваш племянник не сказал, что мне не нравится, когда меня беспокоят? — прорычал Снейп. — Э-э-э… — голос Петуньи дрогнул. — Возможно, он упоминал об этом… — Лучше бы вам запомнить это! Потревожьте меня еще раз — и я обещаю, вы пожалеете об этом. А теперь покиньте границы моей собственности. Петунья поступила разумно. Она поспешила прочь.