Граффити

Первый раз пьяный в дерьмище Старк берет Питера прямо на столе, смахивая на пол какие-то чертовски важные чертежи. Парень извивается под мужчиной, часто дышит, подавляя зачем-то стоны, а напоследок оставляет небольшой засос на плече. "Как будто под граффити на стене дома," – ухмыляется Тони. Под красивой мазней, где железный человек несётся в небо, кривая надпись: это сделал Питер, лето 2017. И если Паркер всего лишь хочет оставить след о своём присутствии хотя бы на пару дней, то Старк всегда кусает только с одной мыслью: показать всем, чьё. Частная собственность. Не стучать, не входить. Несмотря на тёплую погоду, Питер вынужден носить свитера с высоким воротом и длинными рукавами. Ведь Мэй не дура и никогда не поверит в то, что крупные отпечатки ладоней на плечах и запястьях смогла оставить какая-нибудь милая хрупкая девушка. К тому же, тётушка смогла бы сложить постоянные ночные стажировки у Старка, о которых такой занятой и важный человек постоянно предупреждал её сам, со следами на теле любимого племянника. И новому герою города страшно. Ведь неизвестно, что Мэй сделает, когда поймёт. А когда-нибудь поймёт, поймёт обязательно. Поймёт, почему её мальчик иногда становится таким серьёзным, когда думает, что на него никто не смотрит, почему поутру, когда он возвращается со стажировки, ему тяжело ходить, а на её предложение вместе пробежаться по магазинам, чтобы посмотреть что-нибудь летнее, реагирует с тихим ужасом. Почему-то между героем Америки и "тем красным из видео" все немного сложнее, чем кажется, хоть и можно описать простыми словами. Каждое утро эти двое не смотрят друг другу в глаза. Каждое утро Питер сам заваривает себе кофе, молча одевается и уходит. Чтобы вернуться, когда мистер Старк уже будет пьян. Чтобы возвращаться так ещё, ещё и ещё. Не такой уж ты и железный по сравнению с этим юнцом, Тони. В институте Старк курил травку, только нажравшись. Соблазном для него пьяного становилось то, что трезвого отторгало; наверное, это происходило потому, что алкоголь окончательно добивал здравый смысл и позволял спокойно сделать то, о чем Тони подсознательно мечтал. Так происходило и с Питером. Не то, чтобы тот был противен мужчине, когда тот был трезв, но... Но для него новый супергерой был ещё ребёнком. Каким-то удивительно упрямым и несломленным, но ребенком. Черт, да того же все ещё привлекали сказки. Правда, сказки не про принцесс и героев, а про космос, сложные механизмы и человеческое милосердие. Тони даже жаль, что это лишь сказки. Но ещё ему жаль Паучка, поэтому необходимо, необходимо собраться с силами и прекратить. Наверное, он отвратителен, наверное, ему надо сесть в тюрьму, чтобы не начать кидаться на пятилетних детей на улице, но даже в трезвом состоянии миллиардер не может не признать, что Питер хорош. У него красивое тело, симпатичная мордашка. Да и в общении парень чертовски мил, а ещё... ещё умеет помолчать, когда это нужно, хоть (даже Старк видит) ему очень больно и тяжело. И его глаза... да и все остальное. Какая-то трогательная наивность, опять же, детская, умение верить в чудеса и любить по-настоящему... затягивает получше любого болота. Гораздо легче списать все на алкоголь, чем признать, что с тобой что-то не так, на то, что ты уже многое не изменишь, не сможешь прекратить. Но Тони признает. Поэтому как-то вечером он, не выпив ни грамма, пишет смс Питеру, не дожидаясь, пока тот придёт сам. И Питер приходит. Старк вдруг замечает под его глазами огромные синяки. Сколько парень нормально не спал? А ещё Паркер не поднимает взгляд. Вообще. Даже когда Тони мягко берёт его за подбородок и приподнимает тот. Паркер, который ещё полгода назад постоянно шутил и огрызался, не затыкаясь, даже когда его просили, теперь похож на уличного щенка. Вернее, на щенка, которого любимый хозяин бил каждый день, и теперь он живет в ожидании следующего удара, боязливо сжимаясь, но оставаясь по-прежнему преданным. Железный Человек не умеет объясняться с теми, кто ему по-настоящему дорог. Именно поэтому он не пытается ничего сказать, а обнимает Питера, чувствуя, как тот робко обнимает его в ответ. Так парень больше напоминает ребёнка. Так Старку ещё противнее вспоминать, что он творил каждый вечер уже больше месяца. От волос Паркера пахнет потом, бургерами и чем-то сладким. Мужчина зарывается в них носом, чувствуя, что стало гораздо легче, а все недосказанности почти исчезли. Парень вдруг целует Тони в шею, а тот... тот вспоминает, как ещё пару дней назад удерживал чужие запястья, а алкоголь затмевал мозг. – Питер, есть вещи, от которых ты всегда можешь отказаться, если не хочешь. И мальчик (его мальчик) поднял глаза. – С чего вы взяли, что я не хочу, мистер Старк? Я просто... хотел бы понимать, что все дело не только в алкоголе. Я... как будто я вам противен без него, мистер Старк. И этому самому мистеру Старку хочется сказать, что Питер совсем ещё глупый, но почему-то не получается. Фраза со скрежетом застревает в глотке, царапая и раня самого Тони. Совсем другие слова кажутся ему сейчас правильными. – Прости, что заставил тебя так думать. И давай уже на ты, после всего произошедшего ты точно имеешь на это право. Питер – да-да, "мистеру Старку" не кажется! – улыбается краешками губ. А вслед за этим он встаёт на цыпочки и прижимается к губам Тони своими, прикрывая глаза. Мужчина касается щеки Паркера рукой, стараясь контролировать себя и быть максимально нежным. Но черт возьми, этот сладкий дурманящий запах когда-нибудь окончательно сдвинет его крышу, и тогда уж Питер никуда не спрячется. Когда-нибудь наступает на удивление скоро; быстро слетают на пол рубашки, футболки, брюки; паучку кажется, что он сейчас расплавится в чужих руках, под чужими губами, просто стечёт на пол и расползется по нему маленькой лужицей. Хотя по-настоящему расплавится только Железный. Тони держит Паркера за бёдра, вбиваясь в его тело. Мальчик стонет, мальчик выгибается, мальчик настолько узок, что у мужчины от этого дыхание перехватывает. И почему ещё не было ни одного утра, когда тот вспомнил бы, как хорош был его мальчик (в мыслях теперь Старк почему-то называет паучка только так, удивляя самого себя)? А ещё Питер чертовски искренний. Слишком искренний для миллиардера, но тот точно подумает об этом в другой раз, а не сейчас, когда в голове вместо мыслей только рваные клочки восхищения и мириады разноцветных звездочек. Одну руку Тони кладёт на член парня, гладит, сжимает сильнее пальцы, и вот подросток под мужчиной уже чуть ли не кричит, выгибаясь снова, а белые капли пачкают его живот и ладонь Старка. Тот же делает ещё несколько рывков и тоже, судорожно прижимая к себе мальчишку, кончает, сразу как-то обмякая и целуя Паркера в переносицу. Это первый раз, когда Тони трезв. Это первый раз, когда Питер не плачет, отвернувшись к стене. И свежие следы на его теле – светлые, почти незаметные, похожи на обычную надпись маркером на последней парте. Прости меня, Т. С.