пуховик

Джин морщит нос и рефлекторно жмется к кому-нибудь поближе, вспоминая нотации менеджера и Юнги на тему "оденься потеплее". Стафф долго надоедал и впихивал ему некрасивый пуховик прямо в лицо, а Мин ограничился кратким "не выебывайся". И это сильно так задело, потому что его даже не дослушали, когда он начал мямлить что-то про "да я не... просто не холодно ведь и...". А теперь старшему только и остается сдерживать злые слезы из-за своей дурацкой выходки и пытаться хоть как-то сохранить ошметки гордости, ведь хоть и сглупил — признаваться в своей идиотской оплошности не хотелось. Тем более Юнги, который ведь знал, что прав с самого начала. Фотосессия еще не началась и не предвидится в ближайшее время. Камера случайным образом сломалась аккурат к моменту, как только они приехали на место, а запасную никто по случайному стечению обстоятельств не взял. Поэтому одну машину заняли рабочие, пытаясь починить технику, а вторая укатила в город. Сокджин был как раз в таком настроении, чтобы сорвать всю злость на стаффе, да только лишнее тепло бы потратилось. Ему с мемберами пол часа назад вдалбливали по третьему кругу суть фотосессии, эстетику, уровень пошлости выражения лица и закончили наконец, когда поняли, что непродуктивно и время таким способом не убить, только количество злости повышается. Джин пытается не думать о холоде, о том, как дрожат его голые коленки. Но уговаривая себя не думать, он как раз только и вспоминает, что сейчас как бы минус десять, он в толстовке, у которой лишь одно название такое теплое, а где-то рядом шастает наверняка довольный, как черт, Юнги, который знал, что все так и будет. Что и будет жалкий Джин морозить задницу, потому что слишком выебывался и не мог захватить с собой куртку, а самому Мину слишком насрать на жалкого Джина, чтобы взять ему что-нибудь теплое или хотя бы обнять. Или пожертвовать своей курткой... Сокджин трясет головой в шоке от своих мыслей, встрепывается весь и пытается понять, как все зашло в ту самую сторону, и что ему делать. — Хен, тебе холодно? — подходит Тэ и сует свой любопытный нос слишком близко. У Сокджина появляются претензии и вообще, отодвинься, мелкий, но в голову приходит неожиданное понимание, что да, ему холодно, но не так уж и сильно; ему, в общем-то, очень хорошо и уютно. — Тэхен, вали к менеджеру, он тебя звал, — басит кто-то сзади Сокджина. Этот кто-то очень такой знакомый и нет, только, блять, не это. Но теперь более ясно ощущаются чужие руки, сцепленные на животе, и к спине прижимается что-то такое очень теплое. А как Сокджин не заметил пуховика, обернутого вокруг его плеч, и этого блядского парфюма, свойственного лишь одному человеку? — Отогрелся наконец? — спрашивают сзади без всякого "а я говорил" и прижимаются ближе. Джин мотает головой слишком быстро и улыбается слишком счастливо, прижимается макушкой к теплому местечку у горла Юнги и прикрывает глаза. — Ты как ребенок, честное слово, — фыркает рэпер в волосы парня, зарываясь в них носом. — Чтоб в следующий раз на тебе был пуховик, — шепчет умиротворенно. — Не обещаю, — хрипло и сонно отвечает Сокджин.