чудесно

      – Лиииииам, что-то мне нехорошо! – жалобно раздается голос со второго этажа, отвлекая альфу от его бумаг. – Ты не мог бы...       Далее следует громкие шаги, вернее даже сказать прыжки, и весьма характерный звук опустошающегося желудка вперемешку со всевозможными ругательствами. Внезапно все затихает, слышен шум спущеной воды и сдавленый кашель.       Лиам быстрым движением собирает бумаги, аккуратно складывая в ящик и выскальзывает из своего кабинета. Он быстро поднимается по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки и залетает в спальню, где почти сталкивается со своим омегой.       Парень не выглядит здоровым, его смуглое лицо отдает скорее желтоватым оттенком, а под глазами сереют круги.       – Солнце, ты в порядке? – обеспокоено спрашивает альфа, поднимая лицо омеги за подбородок. – Выглядишь плохо.       – Вот уж спасибо, – капризно отмахивается Зейн, вырывая лицо из пальцев мужа и протирая рот полотенцем. – Извини, что потревожил, я помню, что у тебя проблемы с бизнесом.       – Зейн, бизнес подождет. Меня тревожит твое состояние. Ты всю неделю неважно чувствуешь себя, я переживаю.       Альфа подходит вплотную к мужу и взяв его лицо в ладони доверительно заглядывает в тёмные глаза.       – Обещай, что обязательно дашь мне знать, если тебе будет плохо и мы, все же, отправимся в больницу, – но увидев выражение лица своего мужа, строго добавляет:       – Это очень серьезно, Зейн! Со здоровьем не шутят.       – Хорошо, – покорно соглашается Зейн, получая невесомый поцелуй и наблюдая, как альфа покидает их спальню.       Ах, если бы все было так просто. ***       Омеге огромными усилиями удается списать токсикоз на обычную простуду и недомогание, он чуть не сдает себя несколько раз, в последний момент чудом избегая разоблачения. Постоянные разъезды Лиама и его вечные задержки на работе лишь играют на руку трусливому омежке, который боится признаться своему мужу о скором прибавлении в их семье.       Дело доходит до абсурда, когда Зейн, собираясь на очередной осмотр к врачу, с остервенением дергает молнию, пытаясь застегнуть на четырехмесячном животе толстовку на пару размеров больше, которая, по расчетам, должна была скрыть от мужа уже полностью заметные изменения в теле омеги.       Пакистанец теряет самообладание, когда замок в очередной раз расходится, а бегунок остается в его нервно дрожащих пальцах. Он хранит тайну непозволительно долго. Может как раз сейчас самое время перестать трýсить и наконец огорошить своего альфу известием о том, что они станут родителями? ***       Но Зейну не приходится сообщать новость лично, обстоятельства и чистая случайность делают это за него.       Ключ проворачивается в двери с легким скрежетом, хлопает входная дверь и в коридоре раздается тяжелое дыхание альфы.       Зейн, до этого с умилением листавший в ноутбуке каталог с детскими кроватками, много раз судорожно щелкает на крестик в правом верхнем углу страницы. Лиам не должен был вернуться так рано, потому омега хватает со стула объемный махровый халат и запахивает его на выпирающем животе, который с каждым днем раздувается все больше и больше. Зейн благодарит вселенную, что супруг приходит только глубокой ночью настолько уставший, что не придает значения внезапно возникнувшей любви омеги спать в безразмерных халатах и толстовках, а так же не требует серьезной близости.       Парень мечется от старого видео проигрывателя, вытаскивая кассету с йогой для беременных, к расстеленному на полу коврику, сворачивая его в супер-неаккуратную трубочку и запихивая в шкаф. Теперь можно спуститься и поприветствовать любимого, заодно осведомиться, в чем причина столь раннего возвращения. Ему вдруг становится невероятно весело из-за всей комичности ситуации и он издает короткий нервный смешок, который почти сразу же прерывает, закрыв рот обеими руками.       Снизу раздается звон разбитой посуды и омега нервно вздрагивает. Он не успевает ничего предпринять, как ровный, с хрипотцой голос мужа зовет его вниз.       Этот тон не предвещает ничего хорошего и Зейн чувствует как его сердце пропускает пару ударов. Он опускает немеющую руку на живот, легко поглаживая в успокаивающем жесте и пару раз глубоко вдохнув спускается на кухню.       Лиам стоит к нему спиной, оперевшись руками в стол и неровно дыша. Омега видит как вздымается при каждом вдохе спина мужа, а пальцы с силой сжимают ни в чем не провинившуюся столешницу. Он собирается уже севшим голосом спросить в чем дело, когда альфа оборачивается. Его лицо выглядит подозрительно спокойным, если брать в расчет его поведение секундами ранее, однако в руках супруг держит то, от чего совершенно не спокойным становится омега.       – Сними халат. – ровным тоном приказывает альфа, сверля парня взглядом.       – Лиам.. – испуганно пытается возразить тот, пятясь назад и теребя в руках бантом завязанный пояс халата.       – Зейн, - предупреждающе тянет шатен, бросая на кухонный стол разорванный конверт с печатью клиники, в которой последние четыре месяца наблюдается его супруг. - Снимай этот чертов халат прямо сейчас.       Омега обреченно тянет за пояс, развязывая халат и стыдливо отводит глаза в ожидании чего угодно, но не того, что видит в следующую секунду.       Альфа сидит на коленях напротив него и неверяще оглаживает ладонью его живот, легонько постукивая по нему пальцами сквозь тонкую футболку, оказавшуюся под низом.       – Ты что, Лиам, - округляет глаза брюнет, хватая своего альфу за локоть и стараясь поднять. - Вставай!       Тот переводит счастливый взгляд на лицо мужа и рывком встает с пола, чтобы в ту же секунду прижаться к губам Зейна, сминая их в нежном поцелуе. Он отпускает брюнета только когда обоим не хватает кислорода и прижимает к себе, стараясь сильно не придавить живот.       – Какой же ты глупый, Зейн. - беззлобно шепчет альфа, опаляя шею горячим дыханием. – Такой глупый.       Потом, когда они объяснятся, станет понятно, что альфа узнал главную новость из письма, которое так долго ждал Зейн. Письмо с полом их будущего ребенка. И эмоции Лиама можно понять, потому что вскрыв конверт, будущий отец обнаружил крупный снимок, а текст только подтвердил - они ждут близнецов. ***       Солнечный декабрьский день радует уютом и спокойствием. Успевший хлопьями нападать снег искрится и переливался на ветках деревьев, черепичной крыше и дорожке к двухэтажному дому. Во дворе того самого дома, весело щебеча и смеясь, два малыша не больше трех лет о́троду играют под бдительным присмотром закутанного в объемный пуховик омеги.       – Дастин! Не ешь снег! – упрашивает Зейн, стараясь придать лицу более грозный вид, но почти сразу сдается и просто укоризненно щурится. – Тай, не закидывай снег брату за шиворот!       В итоге прогулка заканчивается намного раньше, чем планировалось. Мокрые с ног до головы дети заманиваются домой до того, как простыли бы на улице.       Дастин сразу самостоятельно стягивает шарфик и шапку, скидывает ботиночки с курткой и переминается с ноги на ногу в ожидании теплой ванны. А вот проказник Тайлер устраивает папе спектакль и усаживается попой на пороге, не желая уходить с улицы. Зейн обреченно вздыхает и присаживается на корточки рядом с ребенком.       – Тай, не будь такой врединой, – просит омега, доверительно глядя мальчишке в глаза. – Папочке нельзя тебя поднимать, вставай пожалуйста, будь послушным.       На удивление, малыш поднимается и следует примеру брата, даже пытаясь выставить их ботиночки ровным рядом.       С крыльца слышится смешок и легкое покашливание. Зейн поднимает взгляд и встречается с теплыми, счастливо прищуренными глазами мужа.       – Папочке нельзя поднимать тяжелое? – задорно интересуется Лиам, заходя в дом и подходя вплотную к супругу.       Он уверенно поддевает пальцами бегунок молнии на бежевом пуховике омеги, расстегивает его и приподнимает оказавшийся под низом свитер, задевая горячую кожу холодными с мороза пальцами. Брюнет шипит и оборачивает руки вокруг вновь круглого животика.       – Это просто смешно, Зейн, – притянув к себе супруга смеется Лиам. - И так чудесно.