Lockdown

- Всего неделю, - говорит Чонгук усталым голосом. – Всего неделю не видеть тебя здесь. Это всё, чего я хочу. Чимин надувает пузырь из жвачки такого же розового цвета, как и его волосы, прежде чем нахально ухмыльнуться Гуку. Он намеренно громко чавкает ей, видно, как язык скользит внутри. Чон понимает, что это специально для него, и действительно ненавидит Пак Чимина. - Это новая камера? Она мне не нравится, я попросил их посадить меня в мою обычную, но они не послушали меня. Мне было ужасно скучно. Хорошо, что ты теперь здесь. Чонгук вздыхает и открывает решетку, чтобы схватить Чимина за руку и вытащить. Он ведет его по полицейскому участку, мимо своего кабинета и прямо в комнату для допросов, запирая за ними дверь. Гук давно запомнил, что Чимин не сделает и не сморозит ничего дурного перед другими людьми. - Сядь, - приказывает Чонгук и отпускает его руку, сам усаживаясь за стол. Чимин тянет время, медленно подходя к стулу и лениво пробегая взглядом по тусклой комнате, будто никогда не видел ее прежде. Чонгук вздыхает, наблюдая за ним, сам не уверенный, хочется ли ему это всё закончить или ему страшно даже начать. Чимин наконец садится боком к Чону, скрещивая ноги и громко чавкая жвачкой. - Что ты сегодня натворил? - Хмм…ничего, - отвечает Пак, и Чонгук знает, что он не особо уделяет этому делу внимание. - Неужели? – Гук открывает досье Чимина и пробегается по нему глазами. – То есть ударить взрослого человека в кофейне и затем забрать его кекс и кофе – это ничего? Чимин лишь пожимает плечами. - Он насмешливо на меня посмотрел. Мне это не понравилось. Ну и кекс с кофе ему стали не нужны. - Потому что он был без сознания! - Следовательно, нет нужды в еде. Чонгук вздыхает и массирует виски. Он не знает, зачем вообще парится. С Чимином так всегда. - Он собирается выдвинуть обвинения. Это заставляет Чимина повернуть голову к Гуку, и он пристально и долго смотрит на него, прежде чем ухмыльнуться. - Да, но ты меня не найдешь, верно? Обвинения не выдвинуть против того, кого ты не поймал. - Пак, ты… Чимин двигает ногой, задевая ногу Чонгука и заставляя офицера запнуться на словах. Это происходит каждый гребаный раз. - Уверен, мы сможем договориться, офицер, - Пак медленно поднимается и обходит стол, Чонгук следит за каждым его движением, замечая, как он намеренно покачивает бедрами в узких и рваных штанах. Чимин останавливается перед Чоном и наклоняется, одной рукой проводя по частично спрятанному под столом колену Чонгука. - Ты можешь наказать меня прямо сейчас. Сверши правосудие. Чонгук хочет засмеяться от подобранных Паком слов, но это сложно сделать, когда его рука так чертовски отвлекает. Хотя Чон не удивлен. Поэтому он и запер дверь, когда они вошли. Поэтому он всегда выбирает комнаты без камер. Это то, что они в итоге делают. Это их игра. Чонгук снова сдается, и Чимин, ухмыляясь, опускается на колени. Руки Пака взбираются вверх по бедрам Чона, и тот вздыхает под знакомыми касаниями. Мелькает мысль: кто из них на самом деле хуже. Чимин не делает секрета из своих злодеяний, а Чонгук всё-таки офицер полиции. Офицер полиции, позволяющий преступнику сбегать снова и снова лишь из-за того, что не может удержать себя в штанах. Возможно, однажды ему следует сесть и подумать о своем выборе, но сейчас не время. Сейчас он хочет сосредоточиться на Чимине, который уткнулся лицом в закрытый пах Чонгука, дыша туда и заставляя его ерзать на стуле. Дыхание Чимина горячее и влажное, его язык надавливает на ткань, и член Чонгука твердеет. С Паком всегда быстрее. Быстро, грязно и грубо, потому что это просто то, что они делают. Между ними нет особой привязанности. Чимин смотрит на него снизу вверх, глаза круглые, как у лани, и контрастируют с его непристойными действиями. Он отпускает бедра Чонгука и поднимается руками еще выше, пальцами расстегивая ремень, а зубами расстегивая ширинку. Его рот тут же надавливает на боксеры Чона, смачивая языком, ненасытный как обычно. - Иногда, - выдыхает в перерыве Пак, отстраняясь всего на секунду. – Иногда мне хочется, чтобы ты снял нас на видео. Ты можешь смотреть это, когда меня нет. Когда скучаешь по мне и хочешь расслабиться. - Хочешь, чтобы я заснял тебя? – спрашивает Чонгук, и Чимин стонет от вопроса, ногтями впиваясь ему в бедра. Эта мысль сводит Чона с ума. Он достает телефон из кармана и включает камеру. Чимин вскидывает глаза вверх, смотря прямо в объектив, и Чонгук знает, что это именно то, что нравится Чимину. Его глаза становятся темнее, и он стонет возле члена Гука. - Давай, Чимин. Покажи мне больше. Тот отстраняется, облизывая свои пухлые губы, и стягивает штаны Чонгука вместе с бельем, освобождая его член. У Чона полностью встал, и Чимин выдыхает от этого вида, рукой ласкает и сжимает пару раз, наблюдая, как это заставляет дергаться мышцы на бедрах Чонгука. - Ох, детка, - стонет Чимин. – Я действительно люблю твой член. Чонгук хочет сказать ему, чтобы он ускорился, но нет нужды: он снова наклоняется с широко открытым ртом и заглатывает член за один раз, как обычно и делает. Чонгук откидывает голову назад, выпуская длинный стон, телефон трясется в его руках, но всё еще направлен на Чимина, двигающего головой вверх и вниз. Помещение наполняется громкими хлюпающими звуками и стонами их обоих. Одна рука Чона хватает Чимина за волосы, грубо оттягивая пряди, и он толкает его лицо еще больше вниз, наслаждаясь приглушенными кашляющими звуками. Чимин соскальзывает, чтобы отдышаться, его губы еще возле кончика, язык играется с дырочкой, обводя ее, прежде чем он начинает усиленно сосать головку. Бедра Чонгука трясутся, он отпускает несколько ругательств, отчего Чимин стонет. Пак отстраняется. - Теперь я хороший, офицер? – спрашивает он, голос немного напряженный от усердного минета. - Пока нет, - шепчет Чон в ответ, наслаждаясь тем, как Чимин дуется. Губы такие чертовски горячие. Такие красные, влажные от его спермы и опухшие, потому что он любит сосать член Чонгука. - Хочешь кончить мне в рот? – спрашивает Пак, готовый снова сосать, но Чон удерживает его на месте за волосы и качает головой. - Нет. Встань. Ты сказал, что я могу наказать тебя, верно? На секунду Чимин выглядит удивленным, но затем снова ухмыляется и встает, ожидая дальнейших указаний. Чонгук проверяет, чтобы камера всё засняла. - Развернись и облокотись о стол, - продолжает Чонгук, и Чимин без вопросов слушается, возможно, уже зная, к чему это ведет. Чон подходит ближе, направляя камеру вниз, чтобы сфокусировать на идеальной заднице Чимина. Рука офицера тянется и оглаживает упругую кожу, он отодвигает одну половинку, чтобы показать прелестную маленькую дырочку. - Сколько? – спрашивает он, и Чимин виляет бедрами. Рука Чонгука сжимает ягодицу. - Не знаю, офицер, сколько, по-вашему, подойдет? – возражает ему Пак, словно мальчишке, в открытую наслаждаясь всем этим. - Пять за то, что вырубил мужчину. Еще пять за то, что обокрал его. И два просто для меня. - Но я вырубил его только потому, что он пялился на мой зад. Вы бы ему такое позволили? Чонгук медлит, немного удивившись пробудившейся внутри волне собственничества. - Тогда как насчет десяти за всё? Чимин ничего не говорит, только один раз дергается, и Чонгук принимает это за согласие. Он отпускает задницу Чимина, чтобы замахнуться рукой, а затем резко опускает ее, шлепая Пака, тот громко стонет. - Да, офицер. Еще раз. Чонгук закусывает губу, и даже если это он – тот, кто исполняет «наказание», такое ощущение, будто он полностью в руках Чимина. Будто Чимин контролирует всё в этой комнате прямо сейчас. Это оставляет Чонгука с горящим ощущением в груди, и его второй удар сильнее прошлого. Дыхание Чимина застревает в горле, а Чонгук наблюдает, как его кожа становится красной и красивой. - Считай громко, Чонгук, - приказывает Чимин между своими тяжелыми вдохами, и когда тот немедленно отвечает «два», то Чон знает наверняка, что Чимин - тот, кто всё это контролирует. Чонгук продолжает. Он считает и всё снимает. Он чертовски возбужден, завелся от издаваемых Чимином звуков и от того, как тот прекрасно выглядит перед ним. Ягодицы Пака очень красные, ужасно измученные, и ведь именно Чонгук довел их до такого. Это вызывает в нем реальное чувство долбаной гордости. - Десять, - наконец произносит Чонгук и наклоняется вперед, забывая на мгновение о камере, и кусает ягодицу Пака, заставляя его в удивлении вскрикнуть. А это лично для него. Чимин медленно шевелится, он хочет развернуться, но Чонгук останавливает его, давя на спину. Чимин не возражает и ждет. Чон снова направляет камеру, перекладывая ее в другую руку, и подходит ближе, так, что его член лежит вдоль задницы Чимина. Это выглядит как искусство, ну по скромному мнению Чонгука. - Я собираюсь оттрахать твои ягодицы, - заявляет он, и Чимин стонет, вдруг так же увлекшись этой идеей, как и офицер. Чимин тянет руку назад и хватает свои половинки, разводя их для большего удовольствия Чонгука. - Сделай это, офицер, - произносит Пак, и Чонгуку интересно, знает ли Чимин о том, как сильно его заводит слышать, что Чимин его так называет. Чонгук устраивает свой член свободной рукой, приказывая Чимину держать для него ягодицы вместе, ведь сам Чон занят съемками всего спектакля, и он медленно втискивает ствол между половинок Пака, выпуская низкий стон, потому что это чертовски афигенно. Чонгук ускоряется, и то, как его член смотрится между ягодицами Чимина, просто безумно красиво, он так рад, что снимает всё это. - Черт, Чимин. Чимин стонет и шипит под ним, и Чонгук знает, что это только для него, заставить Чона почувствовать больше и лучше. Завести его еще больше, заставить кончить. Свободная рука Чонгука блуждает по спине Пака, задирая его футболку и вжимая его в стол, и офицеру интересно, сколько раз они уже трахались на этом столе. Бессчетное количество раз. Возможно, здесь уже есть их отпечатки. Чонгук чувствует, что близок к разрядке, ощущает тяжелое чувство внизу живота наряду с поджимающимися пальцами ног, из-за чего сложно стоять прямо. Он резко отстраняется и поднимает Чимина, разворачивая. Тот в полном беспорядке, рубашка измята и даже порвана снизу оттого, что зацепилась за стол. Волосы растрепаны, а лицо очень красное и прелестное. Чонгук хочет поцеловать его, но это единственное, чего они никогда не делают. Поэтому он сглатывает желание и сталкивает их вместе, хватая рукой оба члена и проверяя, чтобы всё попало в кадр. Чимин прикрывает глаза, голова падает вперед на грудь Чонгука, пока тот надрачивает им и кончает первым, хоть и хотел продержаться дольше. Но оргазм ударяет по Чонгуку быстрее, чем он ожидал, и он изливается на член Чимина и свою руку. Сложно продолжать, сложно держать камеру и концентрироваться на задаче руки, но Чимин сжимает пальцами плечи Чонгука и умоляет не останавливаться, поэтому тот продолжает. Он убирает свой член и продолжает двигать рукой вверх вниз по стволу Пака, и вскоре тот начинает стонать выше и громче. Чонгук точно знает, что это значит. Чимин прижимается к нему, и Чон очарован тем, как тот выглядит: фактически находится в его руках, кончая ему в ладонь. Он кажется совершенно довольным и чертовски идеальным, и Чонгук даже не замечает, что последние пару минут снимает его лицо. Оба приводят себя в порядок, насколько это возможно, одеваются, возвращая себе презентабельный вид. Это часть рутины. Они не разговаривают, через некоторое время каждый просто проверяет, достаточно ли нормально выглядит другой. В комнате жарко и пахнет сексом (и может, совсем немного стыдом). Чимин одаривает Чона многозначительным взглядом, ожидая, и Чонгук молча берет его досье, вырывая и разрывая пополам листы. - Доволен? – спрашивает Чонгук, и хотя это случалось уже много раз, он всё еще чувствует вину. Особенно когда Чимин ему широко улыбается. - Да. Надеюсь, ты тоже, - и с этим Пак покидает помещение, махая рукой на прощание и оставляя Чонгука, задающегося вопросом, в кого он превратился. Чонгук старается не зацикливаться на этом. Пытается убедить себя, что Чимин не делает чего-то совсем ужасного. Лишь мелкие пакости, не приводящие к большим последствиям. Он чувствует вину в течение дня, ощущает себя грязным, когда приходит домой, и поэтому долго моется, после чего заваливается на кровать. Он сидит в телефоне, а затем вспоминает о снятом видео. Оно ужасно длинное, в самом деле заснявшее всё, что они делали, и Чонгук включает его, снова возбуждаясь, и лениво ведет по члену, особо не пытаясь довести себя до разрядки, скорее почувствовать себя хорошо. Он немного отвлекается, безусловно, на Чимина. Глаза приклеиваются к экрану, уши звенят от издаваемых Паком звуков, абсолютно завораживает то, как хорошо они оба выглядят. Он доходит до части, где мастурбирует Чимину в конце, и Чон действительно снимал только его лицо. Это ебаный стыд, трагедия, у них такие отношения, а Чонгук считает Чимина очень красивым. Гук выключает видео, но он еще вернется к нему. Может, даже только ради последней части. Может, просто увидеть его лицо, хотя ему и не следует этого делать. У Чонгука две недели тишины и спокойствия, пока он не заходит в участок и его не встречают розовые волосы и ленивая улыбка. И всё повторяется снова.