неправильные

Вону любил смотреть, как боль медленно пробивала сознание Мингю и заполняла его до краешков разорванных границ. Вону не сожалел, не плакал, не заставлял улыбнуться, лишь изредка кривил резкую улыбку в пепельно-бордовом раскрасе темных глаз. Вону не полюбил, не сумел, пытался — и отчаялся. Вону устал и пытается попрощаться с моралью прежде чем укладывает Мингю на кровать рядом с собой, прогибает израненное по кусочкам тело под натиском прогнивших чувств и больше не думает — ни о чем и ни сейчас. Он забывается в чужом и безграничном пространстве и начинает избивать болезненный разум пожирающими мыслями изнутри. Вону не жалко, лишь противно — он последний мудак, и, кажется, его вполне устраивает. Смазливое «люблю» разливается изумрудно-синим раствором по кимовским венам и попадает прямиком на свет — в сердце. Солнце, что, казалось, не погаснет никогда, тухнет прямо здесь, сейчас — в кровавом омуте лжи и лицемерия. Краски медленно покрывает невыносимо душная темнота, и вот оно, о чем так долго говорилось во снах Мингю, — демон, захвативший власть над выбеленной пеленой душераздирающей истории. Его когти медленно вдавливают своё заледенелое тепло вовнутрь невинного создания и заполучают контроль над маленьким и правильно выстроенным миром, меняют законы и по-своему расставляют приоритеты, и теперь Вону — не вновь очередная потаскуха с целью разбить чужое сердце вдребезги, а самое лучшее, что случалось в жизни. Для Мингю. Хотя, быть честными, так было всегда. — Мингю, я тебя не стою. Мингю, уходи, прошу. — Нет, хен, я обещал тебе — я не сдамся. И Вону не до конца осознает, как получается, что он тащит день за днём в свои сети одноразовых шлюх из ближайшего мини-бара, приколачивая их к стенке, раз за разом выбивая из разодранных глоток дикий и протяжный стон. — Мингю, я проебался. Мингю, прости, я не этого хотел. Прошу, уйди. — Все в порядке, хен. С кем не бывает, ладно? И тихонечко: — Будешь кушать? И теперь липкие прикосновения к смуглой от паленого солнца коже не выглядят в чоновских глазах столь омерзительно; скорее, вошло в привычку — быть кому-то нужным, но при этом не отдавать себе отчёт во взаимности. Мингю не требует, не тыкает носом в каждую ошибку Чон Вону, хотя, к слову, их больше, чем должно быть по идее. Мингю слишком хороший и слишком близко, шаг вперед — и Чон сорвётся. — Я больше не выдерживаю, не могу так. — Вону-у, не парься, я ведь рядом. Что тебе ещё нужно, м? Не находится подходящих аргументов на то, чтобы ответить на вопрос. Что нужно Вону на самом деле? Он не знает — однажды потерял очень важную деталь и найти — проще сброситься с обрыва в свои малиновые двадцать. Вону теряется и, кажется, находит что-то своё — вот здесь, рядом, на расстоянии протянутой руки. Мягкое, тёплое, родное. С привкусом горечи на сжатых губах доходит — Мингю. Он знал, на что идёт, и прекрасно понимал, что однажды по уши влипнет, если влюбится в жизнерадостное чудо, крутившееся на протяжения долгих лет рядом, не отступившее ни разу, когда Чон — «катись к чертям» и смачная пощёчина, наполняющая кожу на лице ярко-красными оттенками и разбивающая сердце. Есть вещи, которые неправильные с самого начала, и чем дальше, тем больнее и невыносимее. Привкус боли теперь не сводит тонкие конечности, и Вону пытается вслушиться в диктофонную запись на компьютере. — Надеюсь, ты меня поймёшь. — Ломанный голос говорит с осторожностью и пробивает барабанные перепонки насквозь. — Ты не хотел этого, знаю. Но я видел, что ты пытался сделать с собой, Чон Вону, я не слепой и тем более не тупой, я всё прекрасно понимаю, глядя в твои глаза. — Вону нервно сглатывает и хочет выключить запись, но не успевает, руки резко обрываются вниз на следующей фразе. — Вону, я всегда любил тебя, больше жизни — ты ведь знаешь, правда? Я хотел бы, чтобы любил только я, мне казалось — так будет лучше, правильнее, разве нет? Но.. я ощутил, как полюбил ты. Не пытайся отгородиться от правды, сейчас это незачем, серьёзно. Ты сломался, Вону, опрокил собственную гордость и разбился на части — поверь, я видел. Но я понимаю: чем ближе я нахожусь, тем тебе больнее. Я думал, у тебя не бывает слабых мест. Но, Вону, я и есть твоё самое слабое место. Я хочу, чтобы ты жил дальше и был счастлив. Я не смогу склеить тебя и вытащить из этого дерьма, ты должен сам — ты по-другому не привык. Пожалуйста, прошу, стань сильнее, хотя бы ради меня. Я знаю, ты это сделаешь. Но мне придется.. ты ведь понимаешь, о чем я, да? Прости, мне очень жаль.. — И только сейчас до Вону доходит, о чем говорит Мингю, сердце пронзают тысячи невидимых осколков, холодный пот покрывает иссиня-белое лицо, и Чон вздрагивает только от одной мысли, что… — Нет, Вону, я не умер, прекрати так думать. — Томный выдох. — Я уехал, далеко от тебя, и теперь вряд ли мы когда-то будем вместе. — На той линии слышно, как кимовский голос срывается, отдаваясь детским плачем в ушах. — Я желаю тебе счастья, улыбайся почаще, Вону, ладно? Я ушел, как ты меня просил. Я не вернусь, ты точно не попросишь — я уверен. Прости меня, миллион раз прости, но не могу смотреть, как ломается самый дорогой на свете человек. — Тяжёлая пауза заполняет огромную черную дыру разума и не даёт дышать, жадно поглощая кислород. — Я люблю тебя, больше всего на свете люблю тебя. Будь счастлив, Вону-я. Не плачь, не опускай руки. И да, я оставил свой номер на нашем.. точнее, уже твоём столе. Один звонок — и я вернусь. Но ты должен решить сам, я смогу жить один, не переживай. В том плане, что.. я никого и никогда не полюблю сильнее, не буду даже пытаться, но я смогу просто существовать, найду себе работу и заведу большу-у-ую собаку. Обещаю, я смогу, я буду счастлив, если будешь ты. Запись обрывается, и Вону сидит практически час, не понимая, что делать дальше. Казалось, ещё пару месяцев назад он бы выдохнул, сказав: «Наконец до этого придурка дошло». Но не сейчас. Мингю давно понял, что Чон влюблен, кажется, раньше самого Вону. За свои ошибки приходится расплачиваться; и нередко самым ужасным способом и самыми лучшими воспоминаниями. Вону заходит на кухню и берет листочек с номером, а затем, почти не раздумывая, отправляет сообщение: От кого: Вону Кому: Мингю Есть ли смысл говорить, что я люблю тебя сильнее? Я устал и не хочу убивать своим эгоизмом. Живи хорошо и много кушай, пожалуйста. Навсегда твой Чон Вону. Ответ приходит моментально. От кого: Мингю Кому: Вону То есть.. мне не стоит возвращаться обратно, да?.. От кого: Вону Кому: Мингю Будь счастлив, Ким Мингю. И ещё: Я всегда любил тебя, правда. И неважно, как долго старший будет грызть собственные нервы, как сильно сломается от этой выворачиваемой наизнанку душу разлуки, как будет задыхаться от малейшего воспоминания о младшем — совершенно не имеет смысла. Вону решил, и в этот раз не для себя — для Мингю. — Будь там счастлив, мелкий засранец, — выдыхает Вону, в очередной раз затягиваясь крепкой сигаретой и думая о младшем. — Без тебя я — не буду, но мне легче, если с тобой все в порядке. — Вону понимает, что пора бы прекращать разговоры с самим собой и надо бы завести хотя бы плюшевую собаку, чтобы справиться с одиночеством. — Все будет в порядке, Ким Мингю, я уверен.