Право на жизнь

- Я люблю тебя. В трубке зазвучали короткие отрывистые гудки. В голове Молли Хупер это были скорее удары колокола, звонившего по усопшим. Она чувствовала себя мертвой - довольно давно. Оборвавшийся звонок стал последним гвоздём, вбитым в крышку гроба её упрямой надежды на happy end. Кто сказал, что мертвым все равно? Это неправда. Смерть есть конец иллюзий, конец чувств, конец желаний, но не конец всего. Когда человек ходит на работу, иногда ест, иногда спит, говорит, что все у него хорошо, дежурно улыбаясь и справляясь о делах собеседника, вовсе не означает, что он жив. Жизнь тела - всего лишь комплекс физиологических процессов, поддерживающих эту самую жизнь, но отнюдь не придающих ей смысл. Молли думала о самоубийстве не раз. Поначалу эта мысль пугала и заставляла сделать что угодно, только бы не оставаться с ней наедине. Несмотря на практичный подход к смерти, обусловленный профессиональной деформацией, мисс Хупер очень боялась оказаться на месте своих "пациентов". И уж тем более - в роли самоубийцы. Но каждый новый день, в котором она все глубже падала на дно депрессии, теряя надежду на счастье и покой души, причинял такую острую боль, что Молли хотелось только одного - прекратить собственные мучения. К психологу она не обращалась принципиально, полагая, что все эти установки и расстановки не что иное, как временное облегчение страданий. Как можно обрести себя и избавиться от зависимости, когда эта зависимость вросла ей в кожу, в мышцы, бежала по венам и заставляла биться сердце? Молли Хупер не могла оторваться от Шерлока Холмса. Возможно, это была самая изощрённая в мире форма мазохизма, но быть вдали от любимого человека означало что-то намного страшнее смерти. Возможно, у неё просто не было силы воли, а если и была, то давно сломалась о ледяные неприступные скалы того, кому отдались и воля, и разум, и душа. Это так просто - умереть. Но совершить преступление против природы человека, против самого себя - это слишком для хрупкого патологоанатома, который видит смерть ежедневно, а потому знает ей цену. "Смерть - вот моя работа, - шутила Молли, комментируя бесконечные вопросы о выборе специализации. - Смерть - это самодостаточность: мертвые молчат, но это не значит, что им нечего сказать. А мне по душе тишина". Слишком много причин оставаться для окружающих живой. Молли не хотела никому причинять боль, и пока была жива её мать, пока были в этом мире люди, которых огорчит официальное заключение о смерти Молли Беатрис Хупер, она будет притворяться. Когда девушка увидела детектива несколько месяцев назад, почти воплотившего в жизнь медленное, но верное самоубийство, ей было настолько больно, что в голову закрались сомнения о необходимости продолжать жалкую комедию, которую любой обыватель назовёт жизнью. Если он хочет умереть, наплевав на тех, кому это небезразлично, то почему Молли должна нести свое бремя день за днём, смиренно ожидая судного дня? И все же она не могла. Не могла. "Ваша жизнь вам не принадлежит", - пафосно заявил детектив, уверенно приближая себя к финалу. И тем не менее он смог вернуться. У него был стимул, была единственная истинная любовь - игра. А что было у Молли Хупер? У неё было слишком много поводов больше никогда ничего не чувствовать. У неё были короткие гудки - свидетельство бесконечного унижения, многократного использования, очевидного равнодушия. У неё были три фальшивых слова, отравленных ядом лжи. Молли Хупер готова умереть для всех, кому наплевать. Ведь и ей - тоже. В кухонном шкафу давно лежала пачка снотворного, к которой девушка не прикасалась. Молли всегда боялась засыпать неестественным способом и предпочитала дождаться полного истощения от бессонницы, под воздействием которого её мозг сдастся и позволит телу погрузиться в режим сна. Эти таблетки были её антистраховкой. Гордо прячась за пачкой чая, они являли собой нечто похожее на вкусное дорогое печенье, купленное по особому случаю и ожидающее своего часа - подальше от голодных глаз. Неужели час настал? Дрожащие руки открыли дверцу заветного шкафчика. Нельзя упустить момент - другого шанса уже не будет. Одновременно сдерживая рвущиеся наружу рыдания и навязчивые мысли о спасении души, Молли с трудом смогла достать отделяющую жизнь от смерти упаковку любимого когда-то мятного чая, но обнаружила на месте таблеток DVD диск. Право на жизнь. Так было написано на бумажном конверте, в котором её ожидало, судя по всему, некое послание. Но почему и от кого? Кто мог догадаться? Неужели Шерлок и здесь продолжает свои игры? Первым и очень острым было желание растоптать диск, уничтожить его, как будто это действительно могло убить и её чувство. Но мозг уже был отравлен ароматом надежды - снова. Именно поэтому диск через несколько секунд оказался внутри ноутбука, а сама Молли, вытирая дорожки злых слез отчаяния, ожидала увидеть очередное издевательское послание от Шерлока. Но ожиданиям её не суждено было сбыться. - Привет, Молли! - словно гром среди ясного неба - с экрана монитора счастливо улыбалась Мэри Ватсон. - Если ты видишь это послание, меня уже нет. А ты есть - и ещё долго будешь. Да ты и сама прекрасно это знаешь. Я записала это для того, чтобы рассказать тебе правду, которой ты не замечаешь много лет. Правду, которой ты заслуживаешь и которая поможет двум людям стать немного счастливее. Только прошу тебя, не плачь сразу, побереги слезы для счастливого финала! - Ох Мэри, - впервые за полгода улыбнулась Молли, стирая рукавом домашней рубашки пробившиеся на свет слезы. - Как же тебя не хватает! Они не были подругами в общепринятом смысле слова. Не было между Молли Хупер и Мэри Ватсон глупых женских разговоров, шушуканий, хихиканий и маленьких секретов. Но зато были тихое доверие и готовность прийти на помощь - в любой момент. Похоже, момент настал. - Я знаю, как тяжело его любить, - продолжала свой монолог ожившая в видеопослании миссис Ватсон. - Я очень сочувствую всем твоим страданиям и считаю, что ты заслуживаешь гораздо больше, чем имеешь сейчас. Именно поэтому, зная, что ты подошла к черте, я хочу показать тебе это "больше". Я не буду говорить много слов - они здесь излишни. Скажу лишь, что присматривала за Шерлоком всегда, а потому знаю о нем немного больше, чем ты могла бы сейчас предположить. Молли, я не люблю рубить с плеча, но времени тебя подготовить к этому факту у меня нет, поэтому скажу сразу о главном: наш великий детектив любит тебя. Не только как друга, которому он обязан жизнью. Так тебе видеть проще и привычнее. Он любит тебя так, как вообще способен. Конечно, ты все ещё мне не веришь! Конечно, не верю, Мэри. Зачем ты мучаешь меня? - Я просто покажу тебе все с другой стороны. Пообещай досмотреть до конца и не принимать никаких решений, не делать никаких выводов, пока я не закончу. Прошу, пообещай. Обещаю, Мэри. Тебе - обещаю. - Наш мальчик вовсе не бездушный себялюбец. Да, он немного заносчив и все ещё считает себя лучшим пиратом Королевских Островов, чувство такта ему неведомо, а совесть - просто слово на букву "С". Но нет ничего сильнее на свете, чем любовь Шерлока Холмса. Как ты думаешь, у многих в этой жизни он просил прощения? Многим доверял свою жизнь - дважды? Терпел пощечины? Шерлок защищает тех, кого любит. От всего на свете. От себя самого. Когда тебе кажется, что его слова - острые ножи, потрудись прислушаться и услышать то, что он говорит на самом деле. Мэри, зачем ты это делаешь со мной? Зачем ты заставляешь меня верить в то, чего не может быть? - Вспомни, Молли. Вспомни, к кому он пришёл первым после Джона, когда вернулся. Джон - не в счёт, это было чувством вины и очередной попыткой попросить прощения. Чувствуешь разницу? Ты была единственной, кто услышал от него эти слова. Прости меня. Прямо и честно, глаза в глаза. Джон был под впечатлением долгое время - и как-то брюзжал, что никогда, наверное, не дождётся от друга того же. Молли, я видела, как он набирал тебе сообщения в тот вечер. Набирал - и стирал, не отправляя. "Молли, я вернулся" И так больше тридцати раз. Как же ты могла столько времени не видеть того, что было прямо перед тобой? На нашей свадьбе он смотрел на тебя - и был грустным. А ведь ты знаешь, что такое быть грустным, когда думаешь, что никто тебя не видит. Он смотрел на тебя и Тома. И готова поклясться, он хотел бы быть на его месте. Но Шерлок не мог - и вряд ли сможет. По крайней мере, именно так он думает. Замолчи, Мэри, замолчи. - Кстати, Джон думает, что наш детектив влюблён в Ирэн Адлер. Мой любимый муж так и не научился разбираться в социопатах. Шерлок же отлично прячет истину на самом видном месте. Молли, ты того стоишь. Ты самая сильная, самая смелая и самая добрая молодая женщина из всех, что я знаю. И ты его любишь. Конечно, люблю. Так сильно, что меня это убивает, Мэри. Если бы ты только знала, что он сделал. - Пообещай мне одну вещь. Что угодно, Мэри. - Дождись его. Он обязательно придёт. И ещё, Молли. Позаботься о них обоих, о наших мальчиках. Когда Рози подрастёт, то непременно тебе поможет. Мне так жаль, что я не увижу её первые проделки. Но ты увидишь, Молли, потому что у тебя есть это право - право на жизнь. Ты будешь очень счастлива. Вы оба. Расскажи моей дочери обо мне - так, как ты одна сумеешь это сделать. Я знаю, что рядом с тобой Розамунд вырастет хорошим человеком. Об остальном позаботится Шерлок. Мэри улыбалась широкой искренней улыбкой, но в глазах её было так много грусти и сожаления о том, что нельзя ничего исправить или изменить. - Мне пора, дорогая. Никогда не сомневайся в том, что я тебе сказала. Совсем скоро ты в этом убедишься. Просто дождись. И будь очень счастлива, Молли Хупер. Ты этого заслуживаешь. *** Три дня Молли не выходила из дома. Она лежала на кровати, глядя в потолок. Сидела на полу в кухне, прижав острые коленки к груди. Наливала себе чаю и методично размешивала сахар, а после, не сделав ни глотка, выливала его в раковину. Часами стояла под душем. Пялилась в выключенный телевизор. Пока внезапно не разрыдалась, как маленькая девочка. Она рыдала и рыдала: может, пять минут, может пять часов, а может и пять дней. Вместе со слезами уходила боль смерти, на месте которой пробивались тонкие и нежные ростки новой надежды на исполнение старых желаний. Когда силы, наконец, кончились, Молли провалилась в глубокий сон без сновидений. Ей нравилось это название зелья из книг о Гарри Поттере. Вот бы и в самом деле можно было приготовить подобный отвар. Хотя она предпочла бы назвать его "зельем покоя". - Ты идиотка, Молли! - сердитый голос раздался прямо над ухом у спящей девушки. Молли подскочила на кровати, пытаясь понять, это сон прорвался в её подсознание или все-таки Шерлок - в её квартиру? - Как ты могла вообще додуматься до такого? - О чем ты говоришь? - губы и голос отказывались слушаться свою хозяйку. - О чем я говорю? Ты хотела сделать это с собой. Ты хотела. Шерлок расхаживал по спальне Молли, угрожающе сотрясая воздух полами своего пальто, и с выражением неистового гнева на лице периодически пинал ногой маленький бежевый пуф, как будто этот скромный предмет мебели был виновником всех их бед. - Зачем ты пришёл? Детектив остановился у окна и задернул тяжёлые шторы, едва ли пропускающие свет, но несомненно и притом добросовестно собирающие пыль, потому что неожиданный чих Шерлока, спустя несколько секунд тишины, заставил девушку долго и от души смеяться. Как будто это было самое смешное, что она слышала в своей жизни. Холмс смотрел, как бледная, лохматая, в идиотской клетчатой пижаме Молли перекатывается от смеха по кровати, и чувствовал, как выстроенная долгими годами броня рассыпается. Если после всего этого она может... Она смеётся... - Мэри кое в чем ошиблась, - наконец резюмировал нахмурившийся сыщик. - И в чем же? - Я никогда не хотел быть на месте Тома. Внутри у Молли все не просто похолодело - это было похоже на удар ногой в живот, когда из лёгких разом выходит весь воздух. Видимо, выражение её лица было таким красноречивым, что, не дав возможности что-то ответить, Шерлок резко уселся на край кровати и накрыл её маленькую ладошку своей. - Я никогда не хотел быть на его месте, потому что оно и так моё. Но в остальном миссис Ватсон права. Как всегда. - Ты.. Ты смотрел, да? - Да. Тишина вдруг стала такой осязаемой. И ещё что-то - отчаянно напоминающее натянутую гитарную струну. Молли, наконец, решилась посмотреть в глаза Шерлоку и заодно - всем своим страхам. - Я сказала правду. Тогда, по телефону... Когда ты попросил. - Да. - А ты бросил трубку. Просто бросил чёртову трубку. - Да. - И после этого у тебя хватило наглости прийти сюда. - Да. Пальцы Шерлока сильнее сжали, одновременно поглаживая подушечкой большого пальца, тыльную сторону хрупкой ладошки. Её кожа горела от этих внезапных, одновременно невинных и порочных прикосновений. В горле пересохло, а в голову ударила горячая густая волна желания. Шерлок почувствовал эту перемену и положил вторую руку на обнажившийся над пижамными шортами, больше напоминающими хлопковые мужские трусы, живот. Молли выгнулась и вскрикнула, невольно прикрыв глаза от ворвавшегося в её тело удовольствия. Когда горячие губы детектива прижались к пупку, а руки уверенно потащили наверх огромную футболку, обнажая маленькую, но красивую грудь, девушка поняла, что ещё несколько секунд - и она точно потеряет сознание. Прежде чем это произойдёт, она должна была узнать: - Скажи мне, Шерлок, - задыхалась Молли, - скажи... - Ммм, - отозвался Холмс, путешествуя губами от хрупкого плечика к тонкой шее, и избавляя девушку от остатков одежды. - Для меня это значит... Слишком многое... - Ммм, - согласился собеседник, захватывая зубами и языком мочку маленького розового ушка. - Скажи мне это ещё раз. Как будто это правда. Скажи. Все вдруг прекратилось. Исчезли руки, губы, горячее дыхание. Безумие, безумие. Молли боялась открыть глаза и понять, что всего лишь видела очередной сон-насмешку. Ведь так не бывает. Несколько дней назад она готова была наглотаться таблеток, а сейчас так страстно отдаётся рукам, которые её никогда не желали. Но вот эти самые руки прямо сейчас мягко поднимали её руки к изголовью кровати и... - Что это за шутки, Шерлок? - попыталась возмутиться Молли, но её рот был быстро запечатан таким жарким поцелуем, что аргументов просто не оставалось. Когда она пришла в себя, то поняла, что руки привязаны к металлической кованой решётке, а на глазах - её шелковая чёрная маска для сна. Поднимающаяся волна паники разбилась ещё у берега: едва Молли начала бояться происходящего, как вдруг Шерлок лёг на неё, подминая под себя, бережно обнимая, едва ощутимо целуя щеки и скулы, нос, губы, лоб. - Ты доверишься мне, Молли? - Да... Да, да! И все барьеры полетели к черту. Для них обоих. Через час обнаженная Молли прижималась к правому боку Шерлока, потягиваясь и улыбаясь, словно кошка, прикончившая банку украденной прямо со стола сметаны. Она целовала его израненные костяшки пальцев и не могла заставить свой мозг перестать прокручивать события последних шестидесяти минут. Это было слишком прекрасно. Недостижимо прекрасно. И все-таки - было. - Скажи ещё раз, - прошептала девушка куда-то в подмышку своего любовника. - Похоже, мне стоит сделать запись. А может и музыку сочинить. - Скажи. - Я люблю тебя. Тебя, Молли. Из гари, дыма и пепла сожжённых дотла обид, страхов, барьеров, отчаяния рождались новые люди, имеющие право на любовь и свободу. Имеющие право на жизнь.