До чего же прекрасна пора юности. Особенно тогда, когда мы со всеми ее составляющими можем ощущать себя беззаботными детьми, защищенными от всего зла этого мира под родительским крылом.
Но от всего ли зла мы защищены? Можем ли мы знать наверняка, что в наше хрупкое сердечко рано или поздно закрадется совсем новое и неизведанное нам чувство? Нет. Пока оно не завладеет нами совсем и, тихо подкрадываясь, как хищник, нападет так неожиданно, что и пискнуть не успеешь.
Но Кенсу знал. И в свои 15 думал, что это самое злое и жестокое чувство на земле. Поэтому он сторонился его так долго, насколько хватило сил. Ровно до своего пятнадцатого дня рождения.
Нужно отдать себе должное, ведь от этой безжалостной напасти полегли уже почти все его друзья и знакомые.
Ладно взрослые, им его бояться нечего, хотя по «горькому» опыту своей семьи Кенсу знал, что оно не щадит никого. И поэтому, когда родители знакомили его с мальчиком, сыном своих друзей, высоким, красивым, смуглым, который одной своей улыбкой заставил сердце сделать невыносимо сложный кульбит, он понял одно: «Срочно надо бежать».
«Я пропал, я точно пропал», - думал Кенсу, залетая в свою комнату и прячась в шкафу.
«Срань, хоспади, это же просто немыслимо, а ведь я проиграл, даже не попытавшись что-то предпринять. Боже, ну чем я провинился перед тобой?». В комнате послышались шаги, звуки которых за глубоким мыслительным процессом совсем не долетели до ушей. И пытаясь слиться со шкафом, одеждой, и почти не дышать, мальчик просил лишь одного —
чтобы его не нашли.
Только, увы, мечтам подростка не суждено было сбыться и через секунду дверь в его надежное (как он думал) убежище была бесцеремонно распахнута, а та самая очаровательная улыбка полоснула несчастное сердце Кенсу.
— Привет, — заговорил парень.
И До просто вообще разучился дышать на этом моменте. Ну и как тут дышать, если перед тобой самое прекрасное существо на планете?
— Эмм… Меня зовут Чонин, а тебя Кенсу верно? Я много о тебе слышал. Но ты не подумай, ничего плохого. Я…ну…давно хотел с тобой познакомиться… Хен? Тебе плохо?
«Конечно плохо, разве не видно?» - подумал Кенсу, но сказать что-то было нужно, иначе он просто упадет в грязь лицом (если уже не упал) перед совсем незнакомым человеком.
— Все хорошо, — пискнул До, — эммм…не хочешь поиграть в приставку? —
господибоже, что я несу.
Но, вопреки всем ожиданиям своего ближайшего позора, глаза парня напротив засияли ярче самых звезд, и До вздохнул с облегчением.
***
Позже, когда родители Чонина уже собирались уходить, сам он упорно крутился возле Кенсу (из-за чего у второго начал подергиваться глаз) и не хотел от него отлипать ни на минуту.
— Чониин, ты домой собираешься? — крикнула мать парня.
Вот оно, спасение, подумал До.
— Иду, мам, — ответил Ким младший, - только с Кенсу попрощаюсь.
Чему сам Кенсу конечно был не слишком рад, но что тут поделаешь, терпеть осталось всего минуту.
— Хен, ты…ты такой классный, — пробормотал Чонин и почему-то полез обниматься.
Кто там говорил про то, что эту минуту можно будет пережить? Забудьте.
Это невозможно!
— Хен? Ты придешь ко мне в понедельник? Мне новую игру купили, — оторвавшись от парня, протараторил Ким.
Нет, нет и еще раз нет. Ты не посмеешь согласиться, До Кенсу. Будь благоразумным. Возьми себя в руки и просто откажи ему. Это не так уж и сложно.
— Если ты не придешь, то я обижусь, — надулся Чонин, и Кенсу вообще скис.
—
Нет Я приду, — просто ответил До.
— Буду ждать, — бросил Ким, и довольный вылетел в коридор.
***
Кенсу еще долго стоял посреди комнаты, размышляя о том, какая же все-таки злая эта любовь. Ведь он мог бы ему отказать.
Только
«Если я не приду, он обидится». Наверное, это самый весомый аргумент для Кенсу за все пятнадцать. Потому что любить — это думать о другом человеке больше чем о себе и заботиться о нём. И, хотя любовь бывает разная, До твердо уверен в одном — он очень хочет заботиться о Чонине, чтобы таким взглядом как сегодня, тот смотрел на него всегда.
Поэтому он придет, обязательно придет в понедельник.
