Тик-так, тик-так
Солнце начинало спускаться к линии земли, а в зале все еще стреляли, тратили патроны, пробивали доски с криво намалёванными на них кружками. Правительство пыталось создать суперсолдат на случай войны, но разве в век технологий можно выиграть лишь на силе? Разве можно выиграть без стратегии и без умений? Все эти мысли приходили Джеку в голову, когда он видел, как ещё один участник программы промахивается и вместо того, чтобы просчитать движение несчастного бревна, психует, бросает со всей силы оружие об пол, да так, что от него отлетают детали. Сейчас кого-то опять заставят чистить годовой запас картошки.Тик-так, тик-так
Комната. Маленькая, уютная, но небогато обставленная комната. Совершенно обычная комната как все остальные пятисот комнат для испытуемых солдат, которые с каждой неделей пустеют и пустеют. Может если проект станет успешным, то таких комнат станет в разы больше, но по последним событиям Джеку так не кажется. Кто-то уходит сам, кто-то просто отстраняется за неспособность к работе, а у кого-то не выдерживает здоровье, кажется, что к концу останется около двадцати человек или даже меньше. Кровать, тумбочка, раковина и зеркало на стене, все что здесь есть, не гуще чем в тюрьме, но ему этого достаточно. Он привык, он — солдат, он бывал и в не таких условия, можно сказать здесь настоящий рай, нету назойливого соседа, здесь всегда тепло, и с потолка не сыпется штукатурка. Разве еще что-то надо простому деревенскому мальчишке, только что вылезшему из шкуры ребёнка? На тумбочке, больше похожей на табуретку, фотография в рамочке, на ней он и его родители. А еще здесь есть окно, большое окно. Оно открывает вид на площадь где солдаты тренируются по утрам, обычно бегают строем, а потом отправляются в огромный тренировочный комплекс. Он слишком велик для пятисот человек, там можно потеряется среди залов с навороченными тренажёрами на все группы мышц. У Джека нет будильника, он привык просыпаться рано, там где он жил в детстве, все просыпаются рано, на ферме всегда много дел. Восемь часов для него уже поздно, он просыпается в шесть, если не в пять. Джек прошёлся по комнате туда-сюда. Стоит лечь спать пораньше, завтра будут отсеивать неспособных, а он решил идти до конца. Кажется уже само США не верит в свою программу. Вероятно, они вскоре превратят все эти здания в какую-нибудь продвинутую военную академию. Моррисон лёг на кровать, положил свою голову на камень, который тут называли подушкой и закрыл глаза.Тик-так, тик-так
Джеку не спалось. Его голова гудела и взрывалась от мыслей, которые проносились на огромной скорости, одна за другой, оставляя за собой громкий гул. Эти мысли были о доме, о завтрашнем дне, о людях, да и много ненужной философии. И тут он почувствовал невероятную тоску, которая обрушилась на него тяжёлым грузом на грудь, придавило его лёгкие и затруднило дыхание, по коже пробежали мурашки. Впервые за эти три года он почувствовал себя невероятно одиноким, его родители были так далеко, его старые друзья разбрелись по всему миру, а новых так и не прибавилось из-за постоянных переводов из батальона в батальон. А может дело было не в этом, может Джек сам был слишком высокомерен, ведь теперь смотря на солдат из своего отряда, он видел в половине из них недостатки и не видел никакого смысла с ними общаться. В горле стало сухо, Моррисону захотелось стакан-два воды. Он встал, откинув тяжёлое одеяло на пол, потянулся и разбудил свои мышцы, которые в отличие от мозга, уже спали. В полутьме он на ощупь открыл холодную воду, она всегда лилась с задержкой, этого мгновения хватило, чтобы Джек успел разглядеть, при свете уличных фонарей, своё уставшее от бессонницы лицо, но по-прежнему живые, голубые глаза и растрёпанные во все стороны светлы волосы. -Ну что за слащавый блондин? — прошептал он в темноте. Ему явно не нравился такой образ, он не чувствовал себя таким, он не был таким. Вода полилась, Джек подставил под поток сложенные ладони, поднёс жидкость ко рту и освежил горло. Ему хватило трёх глотков, чтобы напиться. Моррисон размял шею, ему еще предстояло заснуть. Свежее, светлое утро. Джек вдохнул чистый воздух, который просочился через открытую форточку. Голова гудела, поспать нормально не удалось. В самый неудачный момент наручные часы Моррисона перестали ходить, и их часовая стрелка застыла на четырёх часах ночи. Больше не разносилось их тихое тиканье. Джек выглянул в окно. Явно не раннее утро, минимум семь ровно, но сегодня сбор только в десять, он успевает. Эта мысль хоть его и успокоила, но факт, что режим был сбит оставался фактом.Тишина
Джек сидел на подоконнике и ел какую-то овсянку из тарелки, он греясь под лучами солнца. Сегодня режим нестрогий, всё же день экзамена, отстранят человек двадцать-тридцать, такое случается каждые две недели и будет продолжаться пока не останутся лучшие. Правительство само хочет побыстрее закончить с этой программой, она оказалась очень затратной, но довольно бесполезной. Конечно все это делается ради того, чтобы дать отпор омникам, которые совсем недавно начали атаки на Россию, а значит вскоре вся эта эпопея пойдёт и по остальным странам, но люди - это долго и одноразово, а машины можно построить за неделю на огромных заводах и починить при поломке, РФ и Южная Корея так и сделала. Программа усовершенствованных солдат же проходит целый год, хотя, вероятно найдя сыворотку, которая взаправду сделает человека машиной для убийств, они запустят это на промышленный станок и такие как Джек будут появляться тысячами в неделю, но пока их осталось только четыреста или уже триста, Моррисон уже не считал, все равно каждый день кто-нибудь исчезал. Джеку говорили, что все здесь на равных условиях, всем им колют одну и ту же отраву в вены, но он знал, что у каждого свой путиь и своя «магическая сыворотка», что кому-то не повезло, и он чуть не умер на второй день, остался инвалидом навсегда, а кто-то как он — везучий придурок. Но не смотря на то, что испытуемых так мало, но не смотря на то, что согласившиеся уходят каждый день, они все равно дают солдатам номера и Джеку тоже, он — семьдесят шестой.***
Начался экзамен. Джека, даже сонного, это никак не волновало, он был прекрасным стрелком, но снайпером стать никогда не стремился. Все это «ужасное» испытание вызывало у него лишь ассоциации с тиром на ярмарке. Настала его очередь. Моррисон прошёл в уже знакомый ему «тир», взял уже знакомую ему штурмовую винтовку и стал стрелять по знакомым ему мишеням. Раз выстрел, два выстрел, три выстрел. Раз критическое попадание, два критическое попадание, три критическое попадание. Раз труп, два труп, три труп. Простая арифметика, простой, но точный расчёт. Такое он уже вытворял и с живыми людьми, так что простые деревяшки были для него словно банки, по которым для развлечения стреляют подростки. Щелчок, Джек перезарядил оружие и повторил ритуал еще раз, он пройдёт дальше, точно пройдёт, он даже не думает об этом. Люди вокруг смотрят на него, на то как он грациозно танцует с оружием, как следит взглядом за каждым движением. Особенно заинтересован этим действом Габриэль Рейес, который до этого наблюдал за остальными и орал неудачникам в след обидные слова, попутно громка смеясь, странно, что ещё никто не осмелился поставить ему фингал. -"Скоро мой рекорд побьёт"-думает Гейб, ставя перед собой новую задачу, он любит воображать во всех соперников, для него это — игра, игра всей его жизни.