Genious Book

ГЛАВА 1 НОС Родители поручили мне написать книгу, непременно гениальную. Попросили, чтобы я представляла современное поколение, прямо как у Лермонтова. Мне пришлось обратиться к Гуглу, чтобы вспомнить, кто же автор «Героя нашего времени». Возможно, я действительно подхожу… *** Собственно, книги писать я не умею, но не сомневаюсь в успехе, так как считаю себя гениальной во всем. Меня даже в школе закрывали в туалетах, больно выражение лица было высокомерным. Уверена, оно ужасно всех бесило. (И все равно я самая лучшая. Я готова нести свой крест и погибнуть за это в туалетной кабинке.) Об этом я и напишу книгу. О том, кто я такая, и какие у меня планы, а они без малого грандиозны. Ради них надо постараться, так что у меня море работы. Запросы-то немаленькие. А, собственно, какие? Конечно, великолепный мужчина. Красивый, с хищным профилем и фактурным лицом. Такой, чтоб опасный, энергичный и танцует сальсу. И носит на руках. И прекрасный любовник. И у моих ног. И, наверное, умеет летать… суперспособность или личный самолет – это уже детали. Дальше – чтобы все вокруг трепетали и меня хотели. Значит, мне нужна крутая работа. И крутое образование. И отличная тачка. А лучше мотоцикл. Чтобы я могла притормозить у лучшего в Петербурге университета и укатить подружку на вечеринку скалолазов… Пусть так! Именно так все и будет. Но что для этого нужно? Много чего. Начать и кончить. *** Начну с носа. Шнобель у меня знатный. Крупный, острый, с горбинкой, еще и ассиметричный – кончик смотрит немного влево, поэтому с одного ракурса я похожа на средневековую принцессу, а с другого – на Бабу-Ягу. (Второй ракурс мне нравится больше.) По поводу носа у меня сложилось собственное, нетипичное мнение. Думаю, это – лучшая часть меня. (Если однажды сердце и задница станут такими же большими, можно считать, что я состоялась.) А почему бы и нет? Вся моя индивидуальность собралась где-то там, на кончике этого прекрасного, большого, восхитительного… У меня есть приятельница, я назову ее Джой Гастелл. К сожалению, она совершенно не похожа на свой книжный прототип характером, но это звенящее, крепкое как сталь имя тем не менее ей пошло бы. Мы с Джой работаем на табачной фабрике за соседними столами. Справа я, вечно пританцовываю на стуле, смотрю фотографии голых женщин и занимаюсь техническим переводом, слева – она, погибает от скуки. Можно сказать, на моих глазах нудная стажировка губит красоту юности. Джой – богатенькая Буратино, дочь состоятельной женщины, которая оплачивает ей все капризы и обучение в СПБГу. У Джой точеная фигура, волосы медные и сверкающие, как шелк, а остро чувствующая душа смотрит на вас откуда-то из-под ресниц. Завидую ли я ей, красотке? Черт возьми, да! Должна заметить, что все это обольстительное и капризное благолепие под именем Джой Гастелл обрамляет огромный еврейский нос. «Часто думаю про пластику, - как-то призналась мне Джой. – Сделаю его ма-аленьким!» Он и правда выбивается из общей картины. А что делать, под такими пушистыми опахалами и над такими розовыми губками ее нос действительно похож на корму военного корабля. На ее месте я перестала бы прикрывать нечто столь воинственное образом нежной фря. Я бы сделала его центром картины. Пусть с него начинается история суровой хищной пантеры, а не им заканчивается история феи, нуждающейся в пластической операции. «Фея» я говорю неизменно с омерзением. А как иначе, если у нее такой нос? Чтобы примирить меня с несоответствием воздушного образа и шнобеля, под подолом Джой должна прятать сюрикены. Фея. Ну-ну. Знаете, я очень люблю Джой. Правда, я любила бы ее больше, отвечай она мне взаимностью. Ах, Джой. *** Или вот мой парень. Назову его… нет, если я назову его Деймоном Сальвоторе, работа встанет. Я буду мечтать. Назову его Кристианом Дистлем. У Криса не просто нос. У него все лицо – вырублено топором, стесано до самой острой сути. Кажется, его резали по палисандру где-то под палящим солнцем Мадагаскара, или в Южной Африке, где пахнет «мускусом и табаком Гаванны». Крис выглядит как конченый подлец. Кажется, что на свой острый нос он однажды наколет мое сердце. Признаюсь, мне это даже нравится. Он не стремится меня переубеждать, и я ему благодарна. Если бы он вдруг оказался милым и нежным зайчонком… ну, это никуда не годится. С такими чертами лица ему это просто противопоказано. Вы скажете, что я зациклилась на внешности. Нет! Я скажу, что если уж человеку дана внешность, надо использовать ее на полную катушку. «Внешность не имеет значения»? Право, мне пришлось бы приложить волевое усилие, чтобы забыть, как выглядит мой собеседник, а чтобы разорвать его внешность и мое о нем представление, мне пришлось бы с ним сблизиться, но до этого доходит нечасто. Значит, наш облик – мощный рычаг, который можно неплохо использовать. Людям свойственно отказываться от самых эффективных рычагов воздействия, буквально пытаться выкинуть их на помойку. Но если что-то работает, хоть немного, хоть самую чуточку (а уж если на все сто)… лучше это не выкидывать, а освоить. Так вот, я бы хотела освоить искусство иметь запоминающийся и сочетающийся с характером образ. В народе это называется имидж: алхимия стиля и пластики, голоса и мимики, внешности и характера. И если уж нос не выкинуть, я окружу его образом, который сделает его центральной фигурой. Я все построю на своем носе, ведь если я начну его прятать, он станет казаться только больше. Вы скажете, характер нельзя менять, мы сразу рождаемся такими, какие есть? А я скажу, можно. И свой характер я, пожалуй, тоже построю на очень весомой базе – на своем носу. На жестком, горбатом, ассиметричном носу. Уверена, я буду настоящей душечкой. *** Самое главное, наверное, это осанка. Когда я выпрямляю спину и поднимаю подбородок, мне становится неуютно – смотреть на мир с такой высоты я не привыкла. Кажется, что так и споткнуться недолго, а падать будет ну очень высоко. Признаюсь, мне сложно удерживать на весу собственное самомнение. Под его тяжестью хочется расслабить плечи и немного сгорбиться. Но что делать, раз оно есть, лучше нести его повыше. Напоминаю себе, что если мне нужно мировое признание, придется выпрямиться. Кстати о мировом признании. Про свои планы я рассказала очень коротко, поэтому немного углублюсь. Я представляю себе паланкин. Его несут четыре араба, натертые маслом жожоба, у них черные глаза диких зверей, - зверей, укротить которых смогла только рука истинной главы прайда. Двое охранников в шароварах держат руки на рукоятях сабель – как они называют их, скимитар, «коготь тигра». Они направляются на юг… Кто, кто может спрыгнуть на землю с таких богатых носилок? Какая она, женщина в паланкине, кто едет с ней, о чем они беседуют? Думаю, когда она спрыгнет на землю, отвергнув руку слуги, прохожие увидят загорелую и поджарую хищницу, гибкую, всю истертую горячими ветрами, иссеченную ледяной водой. Ее волосы выжгло солнцем, линия рта затвердела, живые глаза сощурены – пыльно. У нее пружинистая походка, подвижное лицо и ловкие руки, и смотрит на мир она с широкой улыбкой. Сколько языков знает эта женщина? Какая у нее история? Была ли она на раскопках? Сколько опубликовала статей? Какие стихи она пишет, как хорошо стреляет? А как она танцует? Быстро ли она бегает? Закончила ли она свое исследование, и помогло ли оно людям? А ее мужчина – он когда-нибудь стонал в поцелуй, как от боли, как будто ее губы – самое мучительное, самое яркое, что он пробовал на вкус? Кто она? Да, я начала с носа… я знаю. Но стать ею – это долгий путь, и мне так оглушительно страшно, и я не знаю, с какого конца начать. Значит, плевать, с какого. Моя книга о том, как я стану к этой женщине немного ближе. Пусть так и будет.