MunkusHome

Манкустрап сосредоточенно вглядывался в аккуратно выведенный мягкой лапой старика Дьютерономи текст. Будучи его заместителем, он каждый день помогал, выполняя разные поручения. Сейчас Манкус нашел себе удобное местечко, с которого открывался неплохой обзор на все окружающее его пространство. Шина приятно грела бока, свежий ветерок ласкал шерстку на спинке, вокруг было вполне тихо, так что кот с головой погрузился в работу. Яркий полосатый кот, будто появившись из ниоткуда, урча подошел сзади и положил подбородок серому на плечо. — Что делаешь? — поинтересовался Таггер, обдавая теплым дыханием шею друга. Манкус дернул хвостом и устало прикрыл глаза. — Работаю, — просто ответил он, надеясь, что Таггер быстро отвяжется. Но у того были другие планы. Черные лапки обвили талию и Манкустрап почувствовал, как его прижимают к короткошерстному телу, Таггер был очень теплым, и серый на миг смутился такой близости. Он попытался вырваться, но его крепко держали, и он продолжал чувствовать спиной тепло другого кота. — А где Мисто? — промурлыкал Таггер, продолжая нагло тереться мордочкой о плечо Манкустрапа. — Я не знаю, — наконец, он смог извернуться и теперь упирался лапами Таггеру в грудь. — Мне нужно работать. Манкустрап чувствовал, что Таггер возбужден, он видел его полные расплавленного железа глаза, ощущал ладонями вибрацию в груди. Таггер облизнулся, подался вперед, чтобы пройтись носом по шее предводителя, и, наконец, разжал лапы, позволяя коту вернуться к своему занятию. — Ладно, — черно-рыжий кот, улыбаясь, смотрел на него. — Тогда, я пойду, его поищу. Хитрые глаза Таггера горели, отражая в себе, наверное, всю энергию Солнца. Манкус стоял, сложив лапы на груди, ему безумно хотелось вновь пригладить свою взъерошенную внезапным гостем густую шерсть, но он не хотел этого делать в присутствии Таггера. Наконец, тот ушел, плавно и почти бесшумно спрыгнув вниз, и Мангустрап облегченно вздохнул. Он тщательно пригладил шерсть, поправил ошейник и продолжил свою работу. Погрузившись в дела, Манкустрап не заметил, как на улице стало холодать. Солнце стремительно скрывалось за городским пейзажем, и теперь лежать на этом, ранее очень удобном, месте было не так уютно. Кот поднялся, медленно потянулся и, зевая, двинулся в направлении своего дома. Конечно, он не все всемя проводил в этом дворе, довольно часто ночуя в разных местах по всему городу, поэтому, обычно, не имел дома, но с недавнего времени он жил не один. Куаксо очень постарался, создав своими волшебными лапами замечательный настил и крышу, где было тепло, уютно и даже светло, благодаря его мастерству. Манкустрап с удовольствием называл это домом и каждый день возвращался погреться в объятиях своего Мистофелиса. Черный кот, ласково мурлыкнув, встретил его на пороге. Манкус нежно прижал его к себе и вдохнул приятный аромат его шерсти, зарывшись в нее мордочкой. — Я скучал, — проговорил Мисто, прикрыв глаза и уложив свое ухо у него на груди. — Я тоже, — Манкус коснулся влажным носом мордочки Куаксо, тот довольно заурчал. После недолгой трапезы они оба лежали на мягкой подстилке. Манкус нежно вылизывал шерсть за ушами Мистофелиса, который довольно жмурился и урчал. В обычной жизни Куаксо не проявлял такого интереса больше ни к кому. Манкусу это нравилось. — Полагаю, ты не урчал так много с Таггером, — задумавшись об этом внезапно произнес Манкус, и только после понял, что это было вслух. Мисто повернулся, внезапно замолчав, и он встретился с его большими голубыми глазами. Серый кот почувствовал неловкость, как он мог это сказать? Наверное, на него так повлияла усталось. — Мисто… — попытался извиниться Манкус, чувствуя, что должен. Но черный котик вдруг улыбнулся и вместо ответа потянулся к его шее, расстегивая и снимая ошейник. Манкустрап охнул, когда теплый язык коснулся его там, где от коженой полоски примялась шерсть. Когда Мисто лег на него, Манкус нежно прижал его к себе лапами. Он чувствовал, как влажный нос касается его щеки, как Мистофелис урчит, передавая свои вибрации в его тело, и был счастлив. Город снаружи их маленького домика быстро погружался в сон, на улицах стихали последние звуки дневной жизни, в окнах окружающих их домов гасли огни. Манкустрап засыпал, зарывшись носом в мягкий черный мех, чувствуя любимое тепло и биение родного сердца.