moonchild

Я зову тебя дитем Луны Мы — дети Луны, Вдыхающие холодный воздух рассвета Да, мы живем и умираем Примерно в одно время, Но сейчас ведь мы можем открыть глаза, Потому что в лунном свете весь мир заливается лазурью, Как в каком-то фильме крупным планом

Ким Намджун всегда любил писать небольшие рассказы. Ещё с детского сада, когда он захотел переписать какую-то сказку на свой лад. Родители не находили в этом ничего плохого, иногда поощряли такое занятие сына, а друзья выпрашивали его рассказы почитать, однако он слишком стеснялся. В своих историях слишком много личного и потаённого, что он не был готов показывать кому-то ещё, пусть даже и дорогим людям. Чем старше Намджун становился, тем он больше влюблялся в это дело, погружаясь полностью в иной мир, подальше от реальности. Он не убегал от реальности, его больше привлекала идея создать свою. Однако со временем сложилось так, что ему приходилось скрывать своё увлечение от родителей, которых настораживало рвение парня к писательству, вместо учёбы в школе. Намджун не винил родителей, он понимал, что они делали это из страха, что его будущее будет неустойчивым. И Ким бросал, много раз бросал это дело, убеждая себя, что так он не заработает на хлеб в будущем, что таких, как он, юных писателей, целое море, если не чёртов океан. Сейчас Намджун учится в престижном университете в Сеуле, чему родители никак не нарадуются этому, а он... А он глубоко несчастен. Специальность, конечно же, выбрали его родители, он и противиться не мог, ведь они столько всего для него сделали и это было бы эгоистично возражать. Особенно, когда мама с надеждой в глазах спрашивала, не против ли он поступать сюда, а отец поджимал губы в ожидании ответа. Намджун просто не мог сказать «нет» и подвести их. Он обещал себе, что пересилит себя и научится любит эту специальность. Обучение в бизнесе угнетала, даже сам факультет ему был чужд. Несмотря на то, что Ким учился на отлично и всегда отвечал с улыбкой, в душе было пусто. Словно вырвали что-то важное с корнем и оставили кровоточащую дыру. Сокурсники завидовали, шептались за его спиной, что он смотрит на них свысока, потому что у Ким Намджуна идеальная жизнь. Обеспечен, образцово-показательный, светлое будущее – о чём можно только мечтать? Долгожданное умиротворение он находил в старых тетрадях, которые ему удалось сохранить от глаз родителей ещё в школьные годы. Парень с улыбкой вспоминал, как реагировал на каждый посторонний шорох, как прятал иногда тетрадки у друга, предварительно взяв клятву, что он не прочитает. Но что-то подсказывает Киму, что друг таки прочитал, судя по его бежавшему взгляду и громкому «нет, что ты, я же обещал», стоило ему спросить об этом. Юнги никогда не умел врать и они об этом слишком прекрасно знали. Временами, ближе к ночи, когда луна вовсю освещала спящий Сеул, Джун возвращался к рассказам. Только чем дальше шли дни, тем чаще он замечал, что сидит перед включенным ноутбуком по несколько часов и не мог выдавить и слова. Парень брал пару дней отдыха, дни тянулись в недели, недели в месяцы и в итоге парень просто утонул на пути к взрослению, оставив позади того мальчишку, что когда-то переписывал сказку, едва научившись писать на хангыле. А потом и вовсе настал момент, когда он твёрдо решил – он не вернётся. Потому что не нужно, отнимает время и вообще толку нет и это глупо. Потому что Ким Намджун неожиданно принял решение отпустить. – Эй, Джун, ты подготовил отчёт? – хрипит над ухом довольно-таки знакомый голос. Ким вздрагивает и когда до него наконец доходит, что он в университете в одной из поточных аудиторий, переводит рассеянный взгляд на друга. Юнги улыбается уголком губ и кидает сумку рядом с другом, после чего сам плюхается рядом. – У нас разные значения, – отвечает тот, разглядывая друга. Сколько помнит Намджун Юнги, а это уже порядком десяток с лишним лет, Мин обычно одевался по принципу «что вывалилось и не грязно», поэтому в большинстве воспоминаниях парня он в растянутых толстовках независимо от погоды и мероприятия, и потёртых джинсах с кедами. Редко, обычно когда заключительные экзамены, Юнги полностью преображался, хотя на деле парень просто высыпался, надевал выглаженный костюм и укладывал волосы. Учителя, как правило, млели от опрятного и ухоженного Юнги, что даже не сыпали его вопросами, как остальных студентов. Поэтому сейчас Джуну весьма непривычно рассматривать друга в идеально выглаженной голубой рубашке, обтягивающих чёрных джинсах, что создавалось впечатление, будто они вот-вот разойдутся по швам, начищенных ботинках, а на тонком запястье дорогие на вид часы, как и одно-единственное кольцо на среднем пальце другой руки. Мин замечает пристальное внимание Кима и корчит гримасу: – Нуна приехала и обозвала меня бомжом, – парень аккуратно перекидывает ногу на ногу, молясь всем известным и неизвестным богам, чтобы брюки не порвались посреди лекции. – Зато крутые часы привезла из Швеции. – О, господи, я чуть не подумал, что ты решил охмурить кого-то, – выдыхает Намджун, расплываясь в улыбке. – Очень смешно, – фырчит старший, расстегивая самую первую пуговицу рубашки, которая мешала нормально дышать. Парни синхронно со всеми встают, приветствуя подошедшего преподавателя. А когда садятся, Намджун слышит рядом с собой протяжный треск ткани. Юнги моментально заливается краской.

~~~

Когда Намджун жил в Ильсане с родителями, Сеул казался таким огромным и далёким, словно другая Вселенная. Сейчас же парень знает каждый уголок города, при всём его топографическом кретинизме в родном городе цветов. Ким расслабляет галстук, внутренний голос шепчет, что не галстук его душит. Юнги давно свернул в нужную улицу, щеголяя в намджуновских шортах для физкультуры ярко жёлтого цвета, что режет глаза, а Киму нравится такой цвет. Чем-то напоминает цвет луны в старых снимках, которые он нарыл среди своих рассказов. Ким давно бросил это дело, да и глупо, если честно, цепляться за увядающее прошлое. Намджун устал таскать это увлечение за собой, словно груз на спине, в надежде, что пригодится. Не пригодится. Пора бы уже понять. Намджун закрывает глаза, старается вспомнить, каково это было, когда он писал, когда открывал свои старые раны какой-то тетрадке. И, как бы прискорбно это не звучало, он не помнит. Абсолютно ничего. И в очередной раз себя ругает за то, что решил добровольно ворошить прошлое, где его никто не ждёт, а он всё лезет. Солнце скрывается, даря небу рыжие оттенки и Ким не может сдержать восторженного вздоха. Юнги называл Намджуна слишком чувствительным, потому что иногда можно было застать Кима плачущим от вида неба во время заката, однако что-то подсказывало парню, что дело далеко не в небе. Намджун добирается до своей квартиры довольно-таки быстро, минуя бесконечную толпу людей. В рюкзаке бесконечная кипа листов, на которые смотреть даже противно, чего уж читать. Но Ким по привычке переступит через себя, потому что иначе он не умеет. Парень здоровается с соседкой с рыжими волосами, пихает ключ в замочную скважину, поворачивает три раза в левую сторону. Всё выполняется автоматически, словно он какой-то робот с определённой программой. Однако едва он открывает дверь, как на него с разбегу прыгает парень и прижимается к нему, обвивая руками и ногами. Соседка подозрительно косится в их сторону, а Ким теряется окончательно, потому что парень утыкается ему в плечо и глухо басит: – Намджун, я ждал тебя! Это какая-то шутка, думает Джун, заходя внутрь квартиры с незнакомцем наперевес. Однако когда он наконец слезает с пыхтящего Кима, как челюсть Намджуна встречается с полом и он может выдохнуть лишь тихое: – Твою мать. Юнги, если честно, давно продал свои мечты композитора на более устойчивое будущее со стабильным заработком и всегда востребованной профессией. Парень всерьёз никогда не воспринимал свои увлечения, что и твердил родителям, у которых заранее были грандиозные планы на единственного сына. Только старшая сестра с некой жалостью спрашивала точно ли всё в порядке, на что он врал, что да, что эту дорогу он сам сознательно выбрал и в довершении говорил «ведь, давай будем откровенными, посвящать свою жизнь музыке – смешно». Мин не жалуется, он такой человек, который уживётся в любой среде. Он переступает порог квартиры, как в нос ударяет приятный аромат еды – его сестра ненавидела готовить, но для младшего брата она всегда старалась. – Юнги-я, – тепло улыбается она и в глазах Мин видит бесконечную любовь, от которой сердце млеет и Юнги напрочь забывает об инциденте с порванными джинсами. – А почему ты в странных шортах? Или тебе было лень переодеваться после физкультуры? – Нуна, я же говорил тебе, что те джинсы мне малы. Они порвались на первой паре. – Чему там рваться? – недоуменно говорит сестра, поправляя фартук с зелёными яблоками и придирчиво разглядывая младшего брата. – У тебя ноги-спички и задница плоская. – Ты всегда отличалась комплиментами, – криво улыбается тот и скидывает обувь возле шкафа. Квартира, на которую родители со старшей сестрой еле наскребли денег, маленькая, нуждается в ремонте, но в ней уютно. Поскольку у Юнги руки растут откуда надо, ему не составило труда собрать мебель из остатков дерева, что продавали подешевле в мебельных магазинах. – Пойдём я приготовила джимгальби, – зовёт сестра и тянет младшего за руку. – Наш? – Мин расплывается в широкой улыбке, вспоминая любимое блюдо в родном Тэгу. – Конечно, – подмигивает она. В принципе, это приятно, когда сестра приезжает. Еда становится допустимой для питания, в сравнении с вечным рамёном лапшичной возле университета, вечный кавардак превращается в порядок и Юнги даже находит давно забытые рефераты и вообще иногда ему одиноко становится, а тут сестра, что поёт хрипловатым голосом о суициде, при этом старательно вышивая милых котиков. – Я ещё прикупила тофу, кимчи приготовила, а ещё ттокпоки на закуску, – перечисляет она, сгибая тонкие пальцы. Однако её речь прерывает звон мобильного Юнги. – Прости, я сейчас отвечу, – виновато говорит он и уходит в свою комнату. – Да? – Юнги, помнишь, Джин говорил, что у меня в последнее время галлюцинации? – Джун, не говори загадками, – шипит в ответ старший. – Я не ел, не спал, соответственно нормального ответа ты не услышишь. – Кажется, – Джун нервно сглатывает слюну и опасливо озирается по сторонам, перед тем как выдохнуть. – Кажется, у меня в квартире Тэхён. – Какой Тэхён? – Ким Тэхён! – с ноткой истерики выпаливает Джун так, что Мин чуть ли не глохнет. – У которого нет таланта к саксофону, поёт песни женских групп и который, мать её, из Луны! Юнги растеряно хлопает глазами, а после заключает – его друг рехнулся. Какой Ким Тэхён? Какая Луна? Он точно заработался над уроками, вон, крыша начинает тихонько съезжать. Это же надо было такую чепуху придумать – парень из Луны. Стоп. Тут что-то знакомое. Парень из Луны. И тут Юнги будто прошибает ток. Давно, где-то в середине младшей школы, когда Намджун втайне мечтал стать писателем, он начал весьма заурядный рассказ о мальчике, что жил на Луне. Мальчик родился со смуглой кожей, что было неприемлемо для жителей Луны. И его родители, опасаясь изгнания сына, прятали его до поры до времени. Пока однажды его не обнаружили и выгнали из родной планеты на Землю, где смуглая кожа считалась ничем сверхъестественным. Примерный сюжет Юнги помнит, как и то, что Намджун писал этот рассказ вплоть до вступительных экзаменов в университет, пока родители не выкинули, как и остальные рассказы парня. На другие ему было плевать, он больше всего убивался потери именно этой истории, потому что привязался к персонажу, которому дарил всё своё внимание. – Юнги? Ты чего молчишь? – забеспокоился Намджун, пока Мин вспоминал. – Джун, Тэхён, ну, – Мин перебирает иные варианты сказать это другу, однако решает сказать, как есть. – Выдуманный. Он же в твоих рассказах, разве нет? – Я тоже так думал, – охотно соглашается Ким и переходит на шепот. – Но он сейчас сидит у окна в моей комнате и пытается сфотографировать закат на моем старом фотоаппарате. – Ты о том фотоаппарате, который ты сам же уронил в реку Хан? – Да! Мастер сказал, что его не вернуть, а у Тэхёна на руках он как миленький включился! – истерит Намджун. Повисает молчание, и на заднем фоне Юнги обрывками слышит басистое пение. – Хён, я схожу с ума. Умоляю, приди сюда, убеди меня, что я просто спятил в результате тяжёлой учёбы. Мин кидает быстрый взгляд на сестру, что давно накрыла на стол, сердце сжимается от жалости, и он нехотя соглашается приехать. Намджун откладывает телефон на стол, а сам нервно озирается на Тэхёна, что чуть дуя губы, пытается сфотографировать пролетающих мимо его дома птиц. Малинового цвета волосы Кима – результат его случайной покупки краски вместо шампуня, поскольку он не так хорошо умеет читать. Намджун знает. Как и то, что у Тэхёна родинка на нижней губе, на кончике носа, две на одной руке, между которым он сжимает кожу и показывает «слоника» и на правом глазу, где нижние ресницы. Ким Намджун всё знает про Ким Тэхёна. – Джун-а, ты чего такой кислый? – Тэхён наконец обращает своё внимание на старшего. – Может, на небо посмотришь со мной? Намджун вздрагивает, как только ощущает чужие руки, обвивающие его плечи. Тэхён прижимается близко-близко, отбивая весь рой мыслей из головы Джуна. Это странно и неприятно, эти объятия так чужды, что парень мягко отстраняет от себя руки младшего. Тэ удивлённо хлопает глазами и настойчиво обнимает вновь, крепко прижимая к себе парня. Для Тэхёна странно, что Намджун сам отпихивается от объятий. Джуну жарко, неуютно и сердце бешено колотится в груди. Ким не умеет правильно реагировать на тактильную близость, ему странен тот факт, что его сейчас так трепетно обнимает малознакомый парень, пусть даже в школе он писал о Тэхёне ночами напролёт под лунным светом. В дверь тарабанят и Ким вырывается из удушливых объятий, радуясь приходу друга. Юнги хмурый, злой и весь вид так и говорил, что он не в духе. – Из-за тебя, мне пришлось сестру расстроить, – бурчит он, нехотя вспоминая обиженное «хорошо, можешь идти». – Побудешь мальчиком на побегушках и купишь белые тюльпаны. – Но белые тюльпаны означают расставание, – возле них появляется Тэхён. Мин роняет смартфон на кафельный пол. Крышка гаджета отлетает и батарея вместе с ней, но это мало волнует сейчас его. Юнги в шоке осматривает парня с головы до ног, отворачивается, перекрещивается, бормочет что-то про нечистую силу и обратно поворачивается. Убедившись, что ему не мерещится Мин находит в себе смелости, чтобы выдавить простое: – Тэхён? – Юнги, ты чего так реагируешь? – обиженно бубнит Ким, топая ногой. – Вы все сегодня странно себя ведёте! – Джун-а, подойди-ка, – Мин сильно сжимает ладонь друга в своей, из-за чего Ким тихо воет от боли, и подмигивает младшему. – Мы быстро кое-что уладим. И вытаскивает друга на лестничную площадку. Когда дверь захлопывается за ними, Юнги впивается короткими ногтями в открытые плечи Намджуна и разъярённо шипит: – Говори, ты нахуя нанял актёра?! – Никого я не нанимал! – истерично шепчет в ответ тот. – Мне, что, делать нечего?! – А вдруг ты решил меня разыграть? – с надеждой говорит Юнги. – Пожалуйста, скажи, что это шутка. – Хён, я к этому имею никакого отношения, – тихо повторяет младший. – Господи, что нам делать? Мин отстраняется от друга и устало вздыхает. Он начинает измерять шагами лестничную клетку, при этом потирая большим и указательными пальцами переносицу, бубня себе что-то под нос. Это же надо было влипнуть в такую ситуацию. Несмотря на внешнее спокойствие, парней одолевает самый настоящий шок, просто они решили не шуметь, дабы не привлечь внимания Тэхёна. – Так, Джун, чем твой рассказ заканчивается? – наконец выдаёт Мин. – Я… – парень бледнеет. – Если мне не изменяет память, я не дописал его. – То есть ты не дописал? – Юнги застывает на месте. – Ты же столько лет мусолил этот рассказ, Джун! – Да, я не мог определиться с концовкой и были вступительные экзамены, – оправдывается Ким, его взгляд бегал от пола, к двери, на друга и так несколько раз меняя траекторию. – Ещё родители выкинули его, и творческий кризис не вовремя подоспел и… – Так, всё ясно, автор хренов, – перебивает заикающегося друга Юнги. – Сейчас мы заходим, как ни в чём не бывало, узнаём поподробней о Тэхёне, а то вдруг мы вдвоём бредим, а это просто преступник какой-то? Если всё подтверждается, то ломаем коллективно голову, как поступить дальше. Намджун нервно выдыхает, расслабляет плечи и взгляд цепляется за окно, за которым нежно-розовое небо с почти прозрачными звёздами.

~~~

Понимать, что с тобой, оказывается, уже несколько лет живёт малознакомый парень – настоящий шок. По крайней мере это испытывает сейчас Намджун, как только Тэхён буднично с толикой недовольства от глупых вопросов говорит, что они как бы уже года три точно вместе живут. Видимо младшего порядком достали это странное поведение парня, как будто с Луны упал, честное слово. – Мы вместе Новый Год встречали! – сокрушается Тэхён, топая босой ногой по мягкому ковру в гостиной. – С нами был ещё Юнги, потому что он не хотел быть в кругу семьи! Джун напрягает голову и вспоминает, что да, прошлый Новый Год он встречал с другом, потому что самому возвращаться в родной Ильсан не хотелось, а Юнги первым рейсом вернулся в Сеул, из-за родителей, которые действовали на нервы насчёт его будущего и где он будет работать. Как будто они и без этого контролировали его. – Да? – выдавливает Джун, начиная постепенно верить, что парень и правда был с ними. Если совсем честно, Намджун с первых секунд поверил, что Ким Тэхён настоящий и никакой не мошенник, потому что даже чёртовы родинки, как он описал. Что уж говорить об остальном? Рост тот, какой он представлял, улыбка такая же, вредная привычка срезать ткань на одежде и небольшая зависимость к фастфуду – всё настолько подходит, что уже не смешно. Джун смотрит на срезки на футболке Тэхёна, заранее зная, что это он, и совсем не удивляется приличному количеству вредной еды в холодильнике. Писать в своей комнате парню почему-то не хотелось, больше пересиливало желание сидеть рядом с Тэхёном, хомячащим бургер в столь поздний час. Тэхён присаживается рядом с пишущим конспекты Намджуном, оставив подогретую еду в тарелке, и прислоняется к плечу старшего, заглядывая на бесконечные предложения. Намджун ставит себе заметку, что надо бы купить нормальной еды, иначе ожирение или сахарный диабет им скоро будет грозить. – Тебе ведь это не нравится, – бурчит он и привычно трётся щекой об его руку, что Намджун чуть не роняет ручку. – Зачем продолжаешь издеваться над собой? – Ох, Тэхён, – Джун ставит ручку на тетрадь и проводит ладонями по лицу, прогоняя сонливость. – Если бы можно делать исключительно то, что нравится, то мир был бы абсолютно непродуктивным. – Зато счастливым, – просто отвечает Тэхён. – И без денег, – хмыкает Джун, продолжая запись. – И в чём прелесть тогда? Голодный, невостребованный и без гроша. – По крайней мере, твоя душа не умирает. И если бы ты правда любил это дело, то цеплялся бы за неё, как ненормальный, несмотря на преграды. Намджун переводит взгляд с конспекта, от которых в глазах рябит и болезненно пульсирует, на хмурого Тэхёна, рот которого перемазан в кетчупе. Ким тихо посмеивается и вытирает салфеткой, на что Тэ фырчит, подобно зверьку. Намджун засматривается на лицо Тэхёна и его переменчивую мимику и почему-то тихо говорит: – Давай посмотрим на небо? Ожидаемая квадратная улыбка расцветает на лице смуглого юноши.

~~~

– Тэхён-а, а как там, – парень недоумённо хлопает глазами, а Намджун уделяет внимание на родинке под глазом. – Ну, на Луне? Ким расплывается в улыбке, вспоминая обрывками своё детство. – Там много-много цветов, – Тэхён устремляет свой взор на окно, где на фоне тёмного неба мерцают звёзды. – Цветы белые с голубоватым оттенком, чем-то внешне напоминают ваши хризантемы и ромашки. А ещё на Луне всегда прохладно, даже холодно я бы сказал. Но мы привыкли, это вы, земляне, замёрзнете в два счёта. Намджун смотрит на влюблённый взгляд Тэхёна, адресованный Луне за окном и невольно задерживает дыхание. Всё точно так же, как он описывал Луну в средней школе. Малиновые волосы парня растрёпаны и так гармонично сочетаются со смуглой кожей парня, что недоумеваешь – как можно такую красоту выгнать из дома, просто из-за оттенка кожи? К несчастью, бывают случаи даже на Земле, когда людей не принимают, потому что они чем-то отличаются от большинства. Одни называют это особенностями, другие неприемлемым. – И на Луне кролики, – кивает своим словам Тэ. – Хотя, зачем я тебе это опять рассказываю? – А… Просто захотелось вновь послушать, – Намджун выдавливает подобие улыбки. – Ты ужасно врёшь, – недовольно говорит тот. – Тебе завтра опять на пары? – А что предлагаешь? – интересуется он. – Погуляем у реки Хан? – Тэхён квадратно улыбается. – А то ты вечно в своей учёбе, ладно хотя бы школу иногда прогуливал ради меня, но сейчас ты вообще не обращаешь внимания. Будто забыл обо мне или я стал пустым местом. Неприятный комок застревает в горле и Намджун беспомощно смотрит на парня взглядом побитого и брошенного щенка. Головой он понимает, что Тэхён не настоящий, но эти слова из его уст звучали так… А если учесть, что Ким Тэхён – результат его писательства, то это заставляет сердце дрогнуть. Скорей всего так и чувствует себя его старая мечта – Не забыл, – возражает Намджун, будто говорит не с Тэхёном. – Никогда не забывал. – Так докажи, – Тэхён улыбается заговорщически, пихая локтем в бок, не смотря ему в глаза. – Пожалуйста, взгляни на меня, Тэхён, – просит он и в ту же секунду жалеет об этом. Потому что в лунном свете, в тишине ночи Ким Тэхён выглядит слишком. Намджун теряется, но не отводит взгляда с него, чувствуя, что дышать становится трудней. Или он не дышит вовсе. Ким хлопает своими длинными ресницами, послушно смотря на парня. Джун не вовремя вспоминает, как он писал рассказ про мальчика с Луны, пока родители видели десятый сон и не подозревали, что творил их сын, как оставлял короткие заметки в разных стикерах, стасканные у Юнги, как писал увлёченно и со спокойной душой у друга, пока сам Мин сидел почти рядом и писал лирику. Да, была ругань родителей, были наказания, были и выкинутые в помойку тетради, но это не останавливало тринадцатилетнего его. Тот Намджун готов был бороться, доказывать лишний раз родителям, не боясь трудностей, пока взрослый Намджун напрочь разучился писать свои мысли, а максимум, на что был способен – составление графика своего рабочего дня. Невольно вспоминаются и похороненные мечты поступить на журналиста, посвятить себя этому делу. Пусть даже если Намджун не был бы первым в этом деле, он любил писать и это делало его хоть немного, но счастливым. – Что-то не так? – робко интересуется он и чуть щурит глаза, и это подобно выстрелу в грудь. И в кои-то веки на душе спокойно и будто что-то наконец-то отпускает Джуна. Парень с ужасом понимает, что перед глазами начинает плыть и он быстро смаргивает слёзы, которые Тэхён с удивлением на лице стирает с щеки. Малиновые волосы всё так же растрепаны, глаза сияют от лунного света, а ночная тишина хранит столько тайн. – Тебе грустно? – беспокоится Тэхён, обхватывая ладонью лицо парня, не прерывая зрительного контакта, и Намджун вновь тонет. – Нет, – Джун улыбается. – Теперь нет.

~~~

Пары Намджун пропускает, чем ошарашивает Юнги и себя. Зато счастливый Тэхён, кормящий чаек хлебом прогоняет любые сомнения и оставляет приятный опечаток где-то там внутри. Там, где прячется что-то огромное и светлое. У реки Хан не много людей, а если и встречаются прохожие, то они явно куда-то спешат, уткнувшись в свои дела. Провожая их долгим взором, Ким невольно задумывается, что возможно он точно так же выглядит. Однако из угрюмых мыслей его выдёргивает Тэхён, что тащит старшего в милый магазин под названием «Bangtan». Название заставляет его усмехнуться – зачем магазину с очаровательным дизайном такое название? Тэ радуется и буквально теряется, в какой отдел в первую очередь зайти, и потому тащит Намджуна то в один отдел, то в другой, то обратно в изначальный. Губы сами растягиваются в улыбке, когда Джун находит тетрадку в отделе канцелярских товаров, так похожую на ту. Тэхён же не понимает зачем старшему толстая тетрадка с розовой обложкой. – Ну, зачем нам эти овощи? – с кислой миной гнёт своё Тэхён, послушно следуя за парнем с тележкой. – Не всю жизнь же питаться фастфудом, Тэхён, – отзывается он, кладя три банана в тележку. – Полезное ты тоже должен есть. – Джунни, давай хотя бы колы купим? – ноет младший и догоняет Кима, строя щенячьи глазки. – Пожалуйста? Намджун уже хочет рявкнуть строгий отказ, однако стоит ему повернуться, как он пропадает. Добровольно, с бодрым шагом и песенкой – он пропадает в Тэхёне и не против остаться там. Сознание обзывает его тряпкой и подкаблучником, когда Намджун выдаёт хриплое «можно» и счастливый Тэхён спешит к отделу напитков. Ворчливая девушка пробивает товар и раздражённым тоном говорит цену, а Джуну становится как-то жаль её. Оказывается в этом мире столько недовольных людей, которые не могут радоваться чему-то маленькому. Хотя, в этом и заключается жизнь, разве нет? Всегда желать чего-то больше и тем самым совершенствуясь дальше. Он не знает уже. Он за одну ночь слишком уж запутался.

~~~

– Напомни, каким я был? – Юнги вопросительно мычит, вместо дельного ответа. – В школе каким я был? – Амнезия? Или старческий маразм? – скалится Мин, откидываясь на спинку стула. В библиотеке можно разговаривать шёпотом, и как-то не следят за тишиной. Пожилая библиотекарша любовно потирает полочки, аккуратно раскладывая книги в идеальную стопочку. Юнги долго пялится в потолок, несколько раз чмокнув губами – привычка, когда он занят мозговым штурмом. – Ты верил в сказочный конец любой истории, – Мин сам кивает себе. – Хоть и старался выглядеть реалистом с долькой пессимиста, ты всё равно верил в лучшее. Я завидовал этому. – А сейчас? – А сейчас я не вижу того мальчишку, – честно признается Юнги. – Его мечты разбили, и он повзрослел с мыслью, что она не стоит и толики внимания. Посредственный взрослый, такая история почти у каждого и я не исключение. Старушка-библиотекарша шикает на них, хотя до этого его не волновал громкий галдёж студентов. Парни затыкаются и возвращаются к конспектам. А небо сегодня такое красивое с редкими облаками, что буквально растворяются в розово-оранжевом фоне. Намджун прощается с Юнги, тот просит передать привет Тэхёну и с ускоренным шагом чуть ли не бегом идёт домой. Намджун фыркает – он всегда так спешит домой, когда сестра приезжает. Ким улыбается незаметно уходящему за горизонт солнцу. Его тоже ждут дома, так что есть куда торопиться. – Тэхён? – Джунни! Я ждал! На него с разбегу прыгает Тэхён. За пару дней это вошло в привычку и потому Джун перестал стесняться, а просто обнимал парня и захлопывал за ними дверь, не обращая внимания на осуждающий взгляд соседки. В прихожей он пытается включить свет, однако Тэ говорит, что электричество отключили на весь день и ночь. Благо младший обставил квартиру свечами, которые ему подарила смущённая однокурсница. Тэхён что-то весело щебечет ему, Намджун пытается вникнуть в суть, но запечатанная коробка на кухонном столе сбивает с толку. – Что это? – спрашивает он, кивая на коробку, а Тэ бурчит: – Я же говорил, что тебе посылка пришла днём, пока ты был на парах. – Не говорили от кого? – Я так понял, что она из Ильсана. Парень чувствует, как покрывается холодным потом и мурашки бегут по спине. Опустив младшего на ноги, Джун боязливо осматривает её, будто вот-вот взорвётся или оттуда выскочит непонятный зверёк. Парень долго мается с канцелярским ножом в руках и наконец открывает её. Там были некоторые его старые вещи, которые он оставил в Ильсане – книги, диски, некоторые игрушки Брауна и небольшая стопка ещё школьных тетрадок. Сверху всех вещей была приклеена записка от родителей. «Мы не могли разобраться, что тебе нужно, а что нет и потому прислали всё. Не забудь позвонить, когда получишь посылку. Учись прилежно. Мы тебя любим». Намджун тихо усмехается и ставит свечу на стол. Видимо родители решили его окончательно сплавить в Сеул, мол, сынок уже взрослый, так что пусть остаётся там. Намджун не жалуется, ему даже нравится перспектива реже приезжать к родителям. Тэхён ластится к его руке, подобно коту или огромной собаке, заинтересованно разглядывая содержимое. – Родители прислали тебе твой же хлам? – От меня всё никак не избавятся, – ухмыляется Джун, однако тут же ловит осуждающий взгляд Тэхёна. – Не говори так, – он тяжёло вздыхает. – Тебя хотя бы не отправили в другую планету из чувства стыда. – Тэ… – Они любят тебя. Тэхён резко встаёт совсем вплотную, что Намджун теряется от такой близости и хватается ладонью за край стола. Света всё так же нет, однако Луна отлично заменяет электрического помощника. В лунном свете Тэхён такой… Намджун непроизвольно засматривается на красивый образ Тэхёна, уже не пытаясь убедить себя в том, что Тэхён ненастоящий, что он лишь образ. – Как и я. Но. Но тут Тэхён прижимается своими губами в губы Намджун и жмурит глаза, впиваясь ногтями в напряжённые плечи. Младший совсем не умеет целоваться, он отчаянно вспоминает просмотренные фильмы и пытается соответствовать профессиональным актёрам, на что старший коротко усмехается и отвечает, беря на себя инициативу. Тэхён не дышит, не хочет нарушать момент, пусть даже в лёгких уже давно горит. Намджун задыхается от горячего, пульсирующего и, господи, живого внутри, и сминает пухлые губы Тэхёна. Джун нехотя отрывается и дышит часто, сталкиваясь глазами с еле дышащим Тэ. Глаза младшего лихорадочно блестят, скользят по лицу Намджуна, а сам он тихо шепчет: – Прости меня. Тэхён непонимающе щурит глаза, а парень продолжает. – Я не хотел тебе этого говорить, – ему с трудом давались слова. – Но ты… – Я знаю, – перебивает его Тэхён, чуть улыбаясь. – Я знаю, Джун, что я ненастоящий. Ты закончил тот рассказ. – Тогда… – ошалело произносит он, стараясь унять колотящееся сердце. – Почему… Глаза Тэхёна наполняются слезами и он неловко их утирает рукавом рубашки, грустно улыбаясь. Волосы малинового цвета растрепаны, бронзовая кожа в лунном свете имеет иной оттенок, но это нисколько не портит внешность парня. – Я скучал по тебе, – с испуганными нотками шепчет он. – Столько времени я тебя не слышал, я боялся, что ты забыл меня. И… Намджун ошеломлённо наблюдает, что кожа Тэхёна становится прозрачней, как и волосы, как и… Весь он сам. Младший знает причину шокированному взгляду Джуна и продолжает: – И моё время на Земле истекло. – Нет, – Намджун отчаянно вцепляется в плечи Тэ. – Ты не можешь, нет. Прошу, я же только тебя увидел. Ты не можешь исчезнуть сейчас. – Я не исчезну, – возражает Тэ и проводит ладонями по впалым щекам парня. – Я всегда с тобой, слышишь? Тэхён отчаянно оставляет короткие поцелуи на лице Намджуна, который больно сжимает его плечи, не желая расставаться. Джун не выдерживает и впивается долгим поцелуем в губы Тэхёна. Младший тихо всхлипывает в поцелуй и бормочет едва слышное: – Не забывай меня. И в следующее мгновение его нет. Намджун истошно зовёт его, смотря на Луну, моля, чтобы она вернула его ему. Но Луна не слышит.

~~~

Ким Намджун отучивается на последнем курсе факультета бизнеса и параллельно пишет статьи, чтобы хоть как-то развить давно забытый навык. Намджун пишет ночами о других персонажах, но перед сном перечитывает приключения мальчика из Луны. Родители так и не выкинули его тетрадь. Другие рассказы – да, однако именно этот у них рука не поднялась, потому что они видела столько боли в глазах сына, что решили просто упрятать её. Намджун нашёл свои рассказы в той злосчастной коробке, которую родители прислали из Ильсана. Намджун чувствует себя почти счастливым, если бы не Тэхён. Вернее его отсутствие. Но тем не менее, Ким благодарен ему – пусть факт, что он настоящий или нет всё ещё под вопросом. Тэхён заставил его вспомнить того, бесстрашного тринадцатилетнего себя, который не боялся взросления и будущего, и вернуть то, что заставляло его улыбаться среди рутины серых дней. – Твою мать, кто в четыре утра поёт?! – Намджун врывается в балкон, чтобы остудиться и выпустить пар. – Певец хренов, ещё горланит хуже кошки Юнги, когда хочет, чтобы дверь открыли. Как он понял по грохоту, на место злой соседки пару дней назад поселился кто-то другой. И если шум и грохот переезда Ким мужественно терпел, то пением в четыре утра он точно не собирался. Пение резко прерывается, как только Джун заканчивает свою тираду, и до него доходит что тот самый сосед сейчас тоже на балконе. Намджун поворачивается, чтобы продолжить тираду уже адресату, однако застывает. – Вообще-то я хорошо пою, – обиженно выдаёт он, сдувая тёмную чёлку. – И я не «хренов певец», а Ким Тэхён. – Твою мать, – может только выдать Намджун. – Мы случайно не знакомы? – он начинает подозрительно щуриться на старшего. – Думаю нет, – уже тише выдаёт Ким. – Тогда будем знакомы, – в ту же секунду улыбается парень. – Ким Тэхён. – Ким Намджун, – мямлит он, однако в ту же секунду берёт себя в руки и ехидничает. – А кто тебе посоветовал петь в четыре утра? – Да вот, один мужик в статье написал, что если смотреть на небо хотя бы двадцать минут, то чувствуешь умиротворение, а я люблю петь от скуки, – буднично отвечает он, будто они сто лет знакомы и открывает журнал. – Вот, вини во всём Ким Нам… Эй, это же твоя рожа здесь! Тэхён заливисто смеётся и к нему тут же присоединяется Намджун, вскользь думая, что у него точно не просто совпадения в жизни, а целые обряды магии. – Кстати, я тоже верю в лунных кроликов. Скорее сам Ким Тэхён уже волшебство. В это Ким Намджун свято верит и спустя много лет.

Однажды я написал Луне Длинное письмо Хоть он не ярче тебя, Но я зажег маленький огонек свечи