«Хоррортейл» "Только я могу понять тебя"

Сотни перезапусков с момента проживания прошло. Каждый мой шаг был полон опасности. Санс и Папаирус — первые монстры, которые встретились на моем пути, было страшно на них смотреть, но это куда лучше, чем находиться совершенно одной. Меня мучает страх быть одинокой на протяжении нескольких лет, чувствую себя забитым кроликом в этом жестоком мире. Встретили меня скелеты не так дружелюбно, как хотелось бы. Санс смотрел на меня кроваво-красным глазом и медленно стучал по столу своего излюбленного места работы, его череп был пробит с правой стороны, а улыбка была странно широка, аж дрожь пробежала по коже. Странно, но скелет был то спокоен, то резко становился агрессивным без причины. Он - настоящий искусный убийца и это можно было увидеть по его окровавленной кофте. Брызги крови оставались на его синем пуховике. Думаю, очередной трофей. Жертва по-любому была истерзана на мелкие кусочки. А Папаирус, он такой добряк, но под влиянием брата ему приходится делать жуткие вещи: На пятом перезапуске я помню, как Санс намеренно заставил его убить одного из монстров. Папаирус был в смятении, но под давлением старшего брата ему пришлось поймать жертву и вонзиться зубами в шею, он тогда откусил приличный кусок плоти. Много было пролитой крови. Старший брат — скелет был доволен поступком младшего брата, а Папаирус на мгновение заплакал. Этот момент был коротким, но я успела это запечатлеть своим взглядом, увы… Именно это было последнее, что я увидела в этом запуске. Каждый раз пребывания сопровождался моей смертью, моя грудь была проколота бесчисленное число раз, а от костей моих могло бы ничего и не остаться, если бы у меня не было бы возможности нажать на кнопку перезапуска. Почему меня тянет сюда снова и снова? Я хочу помочь им, вернуть их к нормальному образу жизни? Я видела благополучную жизнь и знаю, что жизнь может быть лучше, что в нашем мире имеет место счастью, каждый заслуживает счастье — это именно меня движет вернуться в Сноудин. На девяносто шестой перезапуск Санс уже немного снисходительнее относился ко мне, он выглядел уставшим, его тянуло в сон: -Снова ты тут, мелкая? — скелет, в толстовке тяжело вздохнув, увидев меня снова. В ответ ему я ничего не ответила и только опустила глаза; — Как это забавно, твои глаза настолько безжизненны, что и желания тебя убивать, сейчас пока что нет — Санс протяжно засмеялся с моей безысходности, в ответ я ничего не сказала и опустила голову еще ниже, взгляд был направлен только на снег. Жуткий скелет коснулся рукой своего лица и произнес: — Безнадежна, даже не брыкаешься. Чего же ты добиваешься? — долгое молчание, сложно было произносить слова, но дрожащим голосом я сказала: — Я всего лишь хочу… чтобы вы были счастливы. — ответила ему я, мои глаза наполнились слезами. После этих слов в Сноудине было настолько тихо, что я слышала даже шум ветра. Молчание же прервал дикий смех: -ХА-ХА-ХА! — раздался смех, скелет-безумец от услышанного чуть-ли не катался по кровавому снегу со смеху. -Ты? — смеется. — Серьезно думаешь, что такими речами ты сможешь меня удивить? — Санс упал на снег и бился в конвульсиях от приступа смеха. — Думаю, что смогу помочь вам! Не знаю как, но я постараюсь это сделать. — Я остаюсь решительной и, пусть и не уверенно, но высказала своё мнение. Каждое моё слово вызывало у него смех. -Как наивно, просто чертовски! — смеется. -Ты думаешь, что твои радужные мечты помогут нам? Серьезно?! — Санс впритык подошел ко мне и пристально посмотрел в мои глаза: -Ты интересная леди, Ализа. Твоя наивность, явно, меня веселит. Что ж, пока тебя не убью. — Санс начал с интересом наблюдать за моим поведением. — Не думаю, что ты меня чем-то удивишь, но не покидает чувство, что будет что-то интересное… — протяжно сказал Санс, от этого я глотнула поток воздуха, меня, на мгновение, охватил ужас. Безумный скелет схватил с шорт свой кровавый нож и нервно начал его крутить: -Убить или пощадить? Или всё-таки убить? — тихо произносил это, от своих же слов у него улыбка становилась все маниакальнее, чем прежде. Мне страшно от того, что Папаируса нет рядом, без своего брата он просто неконтролируемый, сердце бьется бешеным ритмом, а сама уже ожидаю очередной смертоносный удар: — Бей меня сразу в грудную клетку. Ты же любишь, меня убивать так? Так будет больше крови и для меня это довольно мучительно. Санс на пару секунд опешил и произнес: — Интересно, ты хочешь, чтобы я тебя убил? — он удивлен, потом у него расплылась улыбка еще шире, чем прежде и маньяк-скелет начал ухмыляться с меня. -Какое сладкое отчаяние — только он хотел произвести удар, как я прервала, это действие произнеся: -Да, убей меня, сейчас же. — Даже не сопротивляясь, произнесла эти слова, совсем тихо-тихо: — Я понимаю тебя… Этого убийца явно не ожидал и остановился, он был просто в бешенстве от сказанных мной слов: — Что? Ты строишь из себя такую невинную овечку? Меня это раздражает. — монстр был разъярен, но это меня не останавливало. -Убей, не медли уже. — прошептала я И снова молчание, которое было продолжительнее, чем раньше: — Я тебя убивал больше сотни раз, ты мазохистка, или, наверное, ненормальная? Зачем? Объясни… — Санс был шокирован, но я была уверена в своих убеждениях: — Возможно, таким образом, я смогу тебя переубедить. — вздохнула я. — Ты меня убивал, да? Это больно, но если это единственный способ твоего с братом успокоения, то готова я умирать и дальше. Скелет остановился и прямо посмотрел на меня: — Ты больная? Что за тупые слова ты говоришь? — Санс смотрит на меня, его голос стал серьезнее, чем обычно. — Ты не поможешь ни мне, ни Папаирусу. Смирись же с тем, что ты жертва, хватит возвращаться снова — скелет был в бешенстве и ударил меня ножом между рёбер. Я почувствовала резкую боль. Через секунду я начала плеваться кровью. — Я не удивлена, Санс — это было моё последнее слово в этом запуске и я исчезла, как пыль, распавшись на миллион частиц. Изо дня в день, я нахожусь в темноте, между перезапусками. И всё идет по проклятому кругу: я возвращаюсь в это же место, меня убивают, я возрождаюсь и снова. По правде говоря, то что я сказала тогда Сансу — моя маленькая ложь. Я всю жизнь жила с перезапусками, и убивали меня не только монстры, был и другой человек, который убил меня до всей этой истории. Это произошло 4 года назад, тогда я гуляла с родителями и заметила чудесную бабочку. Она была жёлтого окраса, так маняще она махала крылышками. Я следовала за этой бабочкой, словно очарованная, к сожалению, для меня, эта бабочка была предвестником смерти. За мной все это время следовал убийца. Он следил за мной, когда я отошла с поля зрения родителей, тот нанес пять ранений ножом, тогда я была совершенно безоружна против него. Так я первый раз очутилась в темной комнате с одной единственной кнопкой перезапуска. Так и началась моя бесконечная история длинною в жизнь. Если бы я рассказала это Сансу, не думаю, что он меня как-то пожалел. Этот скелет — тоже убийца, но мне спокойнее, что я не одна. Я привыкла, что он меня убивает раз за разом. Зато, хоть иногда, я могу с ним побеседовать. Страшная привычка… Настал сто пятый перезапуск. От такого количества рестартов мои руки были покрыты язвами. Походу, побочное явление от постоянных возрождений всё-таки есть. И снова Сноудин, все происходит в том же месте, то же время. На этот раз кровавый скелет встретил меня шуткой: — Ну что? Опять, сто пять? — скелет Санс уже смеялся с моих вечных перезапусков, это его сильно забавило. В ответ я улыбнулась ему. — Верно, опять сто пять — тихо-тихо смеюсь. Мой смех вызвал раздражение у моего давнего знакомого, и он меня снова убил, по привычке. На сто шестом запуске мои руки были кроваво-красные, на этот раз Санс уже это приметил: -У тебя руки такие красные, будто ты вены вскрывала двадцать раз. — и снова он меня убивал. Раз за последующим разом запуском на моем теле появлялась новая язва, боль была от этого все сильнее, а раны вовсе не заживали. Моё тело под платьем было похоже на кусок изрубленного мяса. Шел уже сто шестидесятый запуск, не тронутым пока осталось только лицо и ноги, ходить от боли становится все тяжелее, но я всё равно возвращаюсь к проклятому месту. Кроваво-красный скелет ждал меня на этом же месте. Он знал, что я прейду к нему, снова… — Ты удивительно глупа, Элиза. Возвращаться снова и снова сюда. — уже устало говорит Санс, смотря на хрупкую и измученную от постоянных запусков. Я еле-еле стою на ногах и часто валюсь с ног. - Хилая ты девчушка. Какой это перезапуск? Дай-ка подумать — задумался; — Ах да, сто шестидесятый запуск — Санс, как и обычно, очень чуток в числах — это остается в нём неизменно. Молча махнула ему положительно головой. — Ты выглядишь хреновее, чем я, малая. — он безнадёжно вздохнул и подошел ко мне. Я тихонечко заплакала и уткнулась на его костлявую грудь. — Ты единственный, кто знает про мои перезапуски. Возможно, бесконечной истории, скоро придёт конец — я плакала громче обычного. Его пальцы вздрогнули, но лицо было хладнокровно и невозмутимо. - Знаешь, а мне… Тоже приходилось терпеть боль. То, что творится с тобой — сущие невинные цветочки, меня убивали больше чем тебя. Человек был в этих местах и устроил полный геноцид, ей нравилось это настолько, что она возвращалась снова и снова. Все закончилось только тогда, когда Асгора убили. Видимо ей надоело нас убивать, и она решила идти дальше. Наша королева сошла с ума. Больше всех тронулась головой Андайн, она всё рвет и мечет, что движется — смеется Я внимательно слушала его рассказ, и была удивлена его откровением. Кровавый скелет с пробитой головой помотал головой: — Да что я пред тобой распинаюсь то? Не успел он закончить фразу, как я шепотом произнесла: — Лишь я могу понять твою боль… — уткнувшись к нему плотнее, я начала терять сознания. Платье начало принимать кровавый оттенок, а пятно на нем начало расплываться. Санс замолчал, и на этот раз произнес: — Полная дура… В этот раз я уже упала в обморок, прямо на холодный снег. Чувствую боль, и холод, а сознание только мутнеет. У скелета не остается выхода, как убить меня. Это был самый прекрасный запуск в моей памяти и последний. Наконец-то моя душа обрела покой. — С тобой было и правда было не скучно. — произнес немного огорченно Санс. Да, ты смогла всё-таки удивить, — сквозь зубы и с досадой и усмешкой произнес он: — Вот наивная. Ты бы, всё равно, ничего бы не смогла изменить, Элиза.