«Иногда мне кажется, что лучше и не спрашивать, почему».
P!nk — Try
Тася пинками выгнала амёбоподобного Тэ из комнаты и со сноровкой, присущей по утрам только выспавшимся людям, припёрла спиной дверь. — Заставила «голодать»? — нетерпение так и рвалось из неё. — Всё чётко по плану, — съехидничала Надин, потирая ладонями коленки. — Наплела, что слишком устала от сегодняшних потрясений, — она трагикомично проверила лоб на наличие температуры. — Я еле отбилась, — расширила глаза Тася, припоминая ночь. — Юнги на такие простенькие отмазки не купился. «Давай я помогу расслабиться». «Не вредничай, время уходит». Пока не наорала, не успокоился. Ничего-ничего, должны потерпеть до сегодняшнего сюрприза. *** В съёмочном павильоне было холодно и пахло деревом. Знаете, этот терпкий сладкий аромат, как будто ты пришёл в мебельный магазин с родителями выбирать тебе новую кровать, потому что со старой уже ноги свисают. «Безразмерная ты каланча в свои четырнадцать», — говорит мама, глядь — а ты уже головой в ящике выставленного на продажу комода застрял — наслаждаешься пахучестью спрессованных опилок и клея, как бы странно это не звучало. У всех ведь так было когда-то? Много камер, света, декораций, выглядящих чужеродно в безмерном пространстве павильона, и крошечных копошащихся людишек, доделывающих свои крошечные дела в безумии этого муравейника. Миллионы разных звуков: от треска гипсокартона под рукой сборщика до победных фанфар из динамика телефона, знаменующих очередной пройденный уровень. Всё ненастоящее, кукольное и наигранное, затея пустая, а эмоции фальшивые. Заберите меня отсюда. Вот о чём думал Юнги, подставляя лицо под взмахи напудренной кисти. Сложная сцена, к которой сидящая в соседнем кресле Софи готовилась без напряжения, вызывала у Мина тремор. Руки казались чужими, напрочь отказываясь репетировать заданную сценарием роль. Ни обнять, ни взять чужую ладонь он не мог, перед глазами стояла Тася, чьё вымученное лицо мелькало среди сияющего утренней свежестью стаффа. Оператор бегал за ней, снимая переживания «помощницы режиссёра», пытающейся контролировать процесс подготовки. — Ваш кофе, господин наставник, — она отдала ему второй стакан американо со льдом, унося с собой такой же, но уже пустой, и снова вылетела за дверь гримёрного фургончика с криками «Время, время!» Юнги взглянул на свой Rolex, стрелки показывали 8:30. Что она нашла в нём? Она — брызжет идеями, он — весь в себе, она — «активистка», он — вечно сонный. А почему он посчитал её удачной партией в своей песне? Шуга схватился подрагивающей рукой за стакан, натыкаясь ладонью на колкий листок. Маленькая клейкая бумажка с прерывистым почерком гласила: «Не переживай. Я с тобой». Наверное, именно это и стало причиной — она всегда находила для него время. Время! Мин снова взглянул на часы, накинул пиджак и, кидая в карман телефон, вышел. — Ребята, уже половина девятого, мы должны успеть отснять первую часть за сегодняшний день, — Тасин громкий голос, пролетал над какофонией рабочего процесса. — Найдите мне Чонгука и Шибу, они снимаются первыми. Тянущаяся через весь павильон декорация представляла собой семь сквозных комнат, оживлённых мудрой мыслью бигхитовских дизайнеров. Юнги принадлежала последняя — уютная кухня, где одно удовольствие девушке выложить на стол перед своим мужем тест с двумя полосками. «Чтоб он поперхнулся супом и сдох нахер прямо там же», — Мин сморщился, но снова вспомнил, что он профессионал и спорить с собственным «я» сейчас абсурдно. Мимо ветром пронеслись две фигуры, одна из которых махнула голубым хвостиком по щеке Юнги, а другая зацепила крепким плечом и кинулась в толпу на недовольный голос. *** — Мы готовы, — запыхавшись, просипела Шиба. — Прости, репетировали, и Чонгук-и не мог придумать записочки. Кошмар, этот малец больше пяти слогов подряд выдать не может. — Хей, нуна, не перегибай палку, — Чонгук по-детски скуксился, играючи хлопая её по скрытому под школьным пиджаком плечу, — или я не буду тебя любить. — Какая потеря, — закатила глаза Тася. — Живо на площадку. На удивление активный поутру Гук запрыгнул на одну из парт и, распластав по поверхности раскаченные ляжки, болтал ногами, пока режиссёр раздавал указания. «Я не беспокоюсь за них. В крайнем случае, только за Чонгук-и, ведь у него проблемы с выражением чувств. Но Шиба хороша в этом, плюс она та нуна, с которой у макнэ сложились особо тёплые отношения», — комментировала на камеру Тася, еле сдерживая смех, зная, что Гук слышит её и сверлит взглядом спину сквозь тонкую рубашку. Статисты уже занимали свои позиции в «классе», создавая атмосферу перемены, во время которой ослепительная Шиба, неожиданно явившаяся глазам макнэ в проёме двери, должна была отвлечь его от бессмысленной болтовни с парнями и поразить в самое сердце трепетным взглядом скромницы-новенькой. Под звучное «Мотор!» Шиба перехватила поудобнее книги и, выдохнув последнее отчаяние, нетвёрдым шагом двинулась в кадр. Милые голубые хвостики, короткая клетчатая юбка и пиджачок срезали с неё не менее восьми лет, превращая хоть в видавшую виды, но всё же старшеклассницу. Тася прикрылась папкой с бумагами, глядя на безгрешное выражение, написанное на лице онни, прокручивая сказанную той минуту назад фразу: «Эти школьные штанишки делают попочку Чона её симпатичнее». «Симпатичная попочка» повернулся к синеволосой нуне не менее очаровательным передом и состроил такую гримасу, что не выдержал даже оператор. — Чонгук, постарайся сделать восхищенное лицо, а не как будто укусил плесневелый хлебушек, — подавляя смешки, пробасил через громкоговоритель режиссёр. Второй дубль дал повторный эффект. В третий раз смеяться уже было сложно физически. Но после десятой попытки устаканилась тишина, именуемая затишьем перед бурей. — У меня заканчиваются ресурсы невинности, ещё немного, и я себя исчерпаю, — потирала икры от ходьбы туда-сюда Шиба. — Подойди-ка к нуне. Скажи, дорогой, ты когда-нибудь влюблялся с первого взгляда? — Нет, — на парня накатило смущение, отражаясь румянцем, видневшимся даже сквозь грим. — Я вообще никогда не влюблялся…пока. — Тогда соберись, зайчонок. Я знаю, что ты талантливый и можешь всё, просто ты робкий, — она погладила его по щеке, невольно замечая, как парень льнёт к ладони. — Представь, что мы тут одни. Нет ни камер, ни этих ребят вокруг, никого. Даже вредной Таси тут нет, которая там за кадром хохочет над тобой. Вот что ты больше всего любишь из еды? — Пиццу хочу, — облизал губы Чонгук, не понимая, к чему она ведёт. — Вот представь, что я пришла к тебе и принесла огромную пиццу на ужин. Весь вечер мы будем играть в видеоигры, жрать эту пиццу, у которой сыр тянется будто сопли, — Чонгук рассмеялся, глядя на лицо Шибы, говорившей на полном серьёзе, — а потом дружно плюнем Джину в темечко, когда он начнёт читать нотации о здоровом питании. Достал, честное слово. — Это точно, — Чонгук вдруг почувствовал себя удивительно комфортно рядом с ней, впервые ощущая, что Шиба не просто приставучая нуна с пошлыми шутками, нет, у неё за плечами опыт и жизнь, которую он никогда не видел. Она напоминала ему маму. — И всё это я делаю, потому что ты нравишься мне, ты хороший парень и мы друзья, — она взяла его за руку. — Я просто хочу позаботиться о тебе. Представил? — Гук кивнул, опустив голову и смаргивая слезу, незаметно скрывшуюся в глубине чёрных глаз, — Держи эту фантазию в голове, и вечером я куплю тебе такую пиццу. Шиба похлопала его по предплечью и снова скрылась за муляжной дверью, прихватив со стола стопку учебников. Гуку оставалось лишь вернуться в свою компанию мальчишек и продолжить разговор ни о чём. После очередного хлопка нумератора, Чон обернулся на лёгкое поскрипывание за спиной. Тёплая улыбка Шибы проскользила в его глазах и мгновенно исчезла из виду, падая вместе с владелицей вниз. Зацепившись за провод каблуком, девушка рухнула с таким грохотом и настолько нелепо, что статисты, сидящие вокруг, не смогли сдержать нелепых смешков. Но только не Чонгук, расталкивая всех, бросившийся на колени перед девушкой, у которой из носа струйками бежала кровь. — Не прекращайте снимать, — Тася знала, что её шепот на ухо оператору звучит садистки, но эти глаза Чона она не могла упустить. — Тихо! — рявкнул Гук, усмиряя начинавшую гудеть толпу. — Сейчас, погоди. Он поднял Шибу на руки и усадил прямо на стол перед собой, отрывая полу рубашки и приставляя ткань к носу девушки. — Очень больно? Кого мне позвать? — суетился парень, волчком крутясь на месте. — Никого не надо, я не ударилась. Сейчас пройдёт, просто у меня капилляры в носу слабые. Это от испуга, — у Шибы зуб на зуб от боли не попадал. Она сдерживала слёзы, пытаясь найти слова для напуганного Чона. — Всё хорошо, малыш. Она погладила его по волосам, успокаивая и пряча горячие капли в пропитанной насквозь красной ткани. Гук схватил её за запястье и, не боясь замараться, прижал к груди, трясясь от глупого желания разбить нос и себе. — Может мне кто-нибудь поможет уже? — повернулась, наконец, к камере Шиба. — Я ж знаю, что вы снимаете. Дайте мне пластырь! Да не надо его гладить, он не ребёнок, а мужик, — она подмигнула пытавшемуся всячески унять дрожь Гуку. — Я так понимаю ничего переснимать не надо. Отличная работа, ты молодец, — она медленно сползла с парты и, улыбаясь, ушла в сопровождении дежурного медика. Последнее, что слышал Гук, было то, как она громко всхлипнула, впервые от него отвернувшись. *** Хоби знал, что Тася накручивала круги по площадке неспроста, ведь сообщив на пороге съёмочного корпуса, что она тоже будет руководить процессом, режиссёр повесил на неё едва посильный груз ответственности. Собственный отыгрыш перед камерой пришлось отложить, что называется, до лучших времён, поэтому сегодня Хоуп снимался с новым «маленьким режиссёром» в ряду последних, а если быть ещё точнее, самым последним. На самом деле такой расклад был выгоден Хосоку, ведь среди создающего фон стаффа были и трейни BigHit вместе со знакомой ему светловолосой макушкой. Взаимодействовать со своей девушкой при таком количестве народу были рискованно, не взаимодействовать с ней, но тереться рядом с другими девчонками — ещё рискованнее. Между двух зол Хоуп, не раздумывая, выбрал третье — всего одна девушка, и та не его, вечно пропадающая где-то со своими бумажками, занятая и нуждающаяся в помощи партнёрша по съёмке — Тася. Учитывая скорость Тасиных перемещений, сравнимых разве что с телепортом, процент столкновения с объектом Х стремился к нулю, а производительность ничем пока не занятого Хоупа возрастала в разы. — Спасибо, солнышко, что бы я без тебя делала, — принимая третий за утро кофе из рук Хоупа, сказала Тася, снова возвращаясь к строчкам сценария. — Какие нежности, — вырос рядом Юнги. — Мне таких не достаётся. — Он на то и друг, чтобы ему доставались только хвалебные нежности, — не отрываясь, прожужжала Тася. — И вообще, на что ты жалуешься? — На давление в штанах и сексуальное напряжение, — Мин огляделся, смотрит ли на них кто-нибудь, и невзначай прихватил губами кромку уха девушки, оттягивая серёжку. — Отвали, мы на работе, — отбрила его Тася, отмахиваясь как от назойливой мухи. — Можешь ты потерпеть, в конце концов, или гормоны разыгрались как у школьника? — Ты знаешь, что я делаю с девочками, которые ведут себя плохо, грубят, например, — он слегка шлёпнул её и удалился, гордо задрав подбородок. — Оно и к лучшему, — проводила его взглядом девушка, закусывая губу в усмешке. Следующими по новоизменённому сценарию стояли Тэхён и Надя. «Опасная игра» — ремарка стоявшая возле описания их сцены была выведена Тасиной рукой. Экспрессивная подруга и её неконтролируемый парень выглядели довольными как удавы, держа в руках реквизит, представлявший собой ведёрко с поп-корном и колу с двумя трубочками, что давало им право периодически поджирать казённые продукты. Маленькое выстроенное за двое суток подобие кинозала служило декорацией для съёмок под совсем не кодовым названием «Первое свидание». Те же статисты, сменив форму на повседневные наряды, расселись по креслам, оставляя визуальный центр для главных действующих лиц. Счастливая парочка влюблённых плюхнулась на свои места, в предвкушении начала съёмки, ведь Тася пообещала намёк на первый поцелуй и у Тэ, также продинамленного ночью, как и Шуга-хён, чесались губы. Декорация затемнилась, давая эффекты, бликами расходившиеся по лицам актёров, и создавая иллюзию светящегося экрана. Первая сцена легла как надо почти сразу, даже не успев загубить оставшуюся часть Тасиной моральной стабильности. Тэхён был сосредоточен на игре, направляя Надину излишнюю энергию в нужное русло. Всё выглядело слюняво и романтично как в американских подростковых фильмах — он потянулся к ведёрку со взорвавшимися как Тасины нервные клетки кукурузинками в тот же миг, что и она. Их руки столкнулись и пальцы переплелись, смущая каждого хрупкостью прикосновений, после чего замочек стал крепким и был нарочито напоказ уложен на подлокотник. — Тэхён, как всегда отлично. Наденька, контролируй лицо, а то Ви, будто с Чонгуком на первом свидании. У него на лице восторг отражается также — вкусом плесени, — выдохнул режиссёр. — Давайте попробуем сцену с поцелуем. Напряжение, отдававшееся в груди Тэхёна легким жжением, спустилось ниже и запекло где-то в районе ягодиц. Нетерпеливо поёрзав в кресле, парень дождался, пока свет погаснет, оставляя всю ответственность за совершаемые действия на нём. Поворот шеи как на несмазанных шарнирах, взгляд её глаз, испуганный и в то же время колкий, движения неловкие и растянутые. Надя смотрела на него с выжиданием, прерывисто дыша, и сдалась первая — она нырнула вниз и, схватив губами трубочку в стакане, шумно отпила колу. — Простите, слишком большая ответственность, — помотала головой девушка, отбрасывая нахлынувший поток мыслей. Не спалиться, не пережать, не рассмеяться на нервной почве. Она как никто знала, что среди АРМИ может и нет Шерлоков, но и тупых как валенки сыскать трудно — они раскусят её взгляд, сочтут уж слишком влюблённым. — Ты слишком много думаешь, — Тэхён всё ещё держал её за руку, едва поглаживая пальцем по тыльной стороне ладони. — Доверься мне. Лучше бы он этого не говорил. Вторая попытка началась с того же, но взглянув в тёмные спокойные глаза Тэ, Надя расслабилась, от чего её взор приобрёл присущую полутьме томность. Щелчок в голове парня можно было буквально услышать. Ви медленно поднёс руку к её подбородку и подтянул лицо девушки к себе, поддавшись её невольно выпущенным чарам. Его бесконтрольная тяга наряду с её слепым доверием тянули двух человек друг к другу так быстро, что опомниться раньше всех успела Тася, когда уровень опасности достиг критической отметки. — Стоп-стоп-стоп, — вскрикнула она изо всех сил, спугивая уже почти зародившийся поцелуй. — Актёрское мастерство на уровне Оскара! Блестяще! — размахивала руками девушка. Надя очнулась, и внезапно испугавшись собственных действий, зарядила Тэхёну звонкую пощёчину, отпрыгивая назад на соседнее кресло. — За что? — Тэхён проснулся только после удара и теперь потирал алеющую щёку со смазанным тональником. — Извини, пожалуйста, — Надя закрылась руками, портя заодно и свой макияж, — я так перенервничала. Я впервые снимаюсь в таких серьёзных сценах. — Ничего, это было очень живо, Надин, — они услышали голос режиссера. — Но, Ви, на твоём месте я бы так не пугал девушку своим напором. Ты переборщил. Но дубль получился хороший, вы свободны. *** Чимин сидел на кровати, оправляя футболку с раздражающим синим принтом. Новая декорация: одна комната — две части. Один Чим — два его сомнения: признаваться сейчас или повременить. У него было достаточно времени, чтобы поразмыслить над этим, ведь весь вчерашний день, пока девушки отсутствовали, он хвостом ходил за Тэхёном по всему дому, выпытывая подробности зарождения его отношений. Периодически к этому составу, во главе с улепетывающим паровозиком-Ви, присоединялся Шуга-хён, постоянно твердивший про какую-то скорость и срочность. — Тэ, помоги, я даже не знаю с какой стороны подступиться, чтобы она не сочла меня ни снобом, ни извращенцем, — Чимин вцепился в рукав Тэхёна, не желая отпускать. — Я уже на грани балансирую, ты мне друг или сосиска? — Баварская? — нахмурился Тэ. — Ладно, позови её на свидание. — Вау, спасибо за помощь, — сарказмировал Чим. — Теперь я уверен в своих силах. — В этом и дело, — хватая яблоко из вазочки, завалился на диван Тэ, — наберись сначала смелости её позвать куда-то и остаться с ней наедине, а как провести вечер — само придёт. Если она согласится — гормоны подскажут. И как Надя терпит его прямолинейную натуру? Как сам Чим его выносит? Прав был Юнги-хён, говоря, что любовь не будет ждать и ударит по затылку тогда, когда ты ожидаешь этого меньше всего, делая тебя беззащитным и слабым. Лекса показалась на площадке в очаровательной пижаме с синими зайчиками, под цвет принта на груди Пака, с той лишь разницей, что её вид не вызывал приступ эпилепсии своей пестротой. Длинные волнистые и слегка влажные волосы спадали по плечам, струились по спине и щекотали кончиками чуть приоткрытую поясницу. Девушка притворно зевнула, словно и правда собиралась спать и уселась на свою кровать, скрестив ноги и в упор глядя на Чима, устроившегося напротив. Пространство, в котором они находились, в действительности было единым, но визуально делилось на «его» и «её» половины, как если бы кто-то провёл невидимую черту или поставил прозрачное стекло. Мужская минималистская сторона Чимина больше напоминала по своему настроению монохромную гамму в комнате Юнги, отчего Пак без труда понял, кто приложил руку к разработке дизайна. На сторону Лексы же стошнило фею крестную, а пролетавший мимо пегас натряс поверх немного блесток. Хотя девушку это, кажется, не смущало, она тискала плюшевых мишек и котиков, наваленных в углу кровати, пока собственно та же Тася за кадром возмущалась этой розовой феерии имени Джина-оппы. — Смотрите. На постпродакшне мы наложим поверх ваших кадров переписку, которую вы якобы ведёте, ссорясь друг с другом, — раздавала Тася свои режиссёрские указания. — Параллельно нужно будет подобие просматриваемой галереи, фотографии в которую будут сниматься завтра. Но на данный момент ваша основная задача — испытывать разные эмоции по нарастающей во время ссоры, но в итоге помириться. Цель ясна? Работаем. В руках Чимина и Лексы были действительно их собственные телефоны. Чимин: «Как ты чувствуешь себя сегодня?» Лекса ♥: «Мне приятна твоя забота, оппа, но ничего серьёзного не стряслось, пара царапин.» Чимин: «Ты должна быть аккуратней.» Лекса подняла на Чима взгляд, полный недоумения. Она и сама знала, что неловкая как табун Намджунов, посему каждый раз, когда её тыкали в это носом, девушка начинала злиться. В то же время у Чимина на лице было выражение полного отсутствия интеллекта, тряслись руки и глаза разъезжались. Чимин: «Тебе подходят синие лунные кролики Тэхёна.» Лекса ♥: «0_о. Не совсем это я хотела услышать.» Девушка хмурилась всё сильнее, а Чим осознавал, что последние остатки разума остались за кадром в лице Таси, довольной их отыгрышем. Чимин: «Ты свободна сегодня вечером?» Лекса ♥: «Ну, а куда я денусь, оппа? Мы же вместе живём!» Чимин: «Точно. А ты пьёшь?» Лекса ♥: «Серьёзно? Напомню, что ты пару дней назад под градусом задавал мне неловкие вопросы на диване. Такие же неловкие как сейчас! Зачем ты спрашиваешь?» Чимин: «Прости, стало интересно.» Лекса, не выдержав его жуткой тормознутости, отбросила на пол плюшевого мишку, снова схватившись за телефон. Чимин встал и беспокойно заходил по своей половине комнаты. После ещё нескольких наводящих фраз, девушка не выдержала. Лекса ♥: «Ты прикалываешься? Может, прекратишь этот цирк и скажешь, к чему эти расспросы?» Чимин: «Прекрати раздражаться, это действует на нервы!» Лекса ♥: «А ты не мельтеши перед глазами. Сядь и объясни в чём дело». Чимин: «С чего ты вообще решила, что это касается тебя? Я, может, для друга узнаю!» Лекса ♥: «Ох, значит ты позволил бы „другу“ выяснить мои предпочтения, чтобы он НАКОНЕЦ ПОВЁЛ СЕБЯ КАК МУЖИК И ПРИЗНАЛСЯ!» Чимин: «Хватит, Лекса, не разбрасывай вещи! Я не хочу конфликта! Что с твоим взглядом? Думала, если прошепчешь „тупица“, то я не пойму? Что тебе нужно, наглая девчонка?» Лекса ♥: «Да наберись ты уже смелости и пригласи меня на свидание!» Чимин: «Будто ты согласишься идти со мной…» Лекса ♥: «Да, придурок!» Чимин: «Вот и отлично, истеричка, в 10 на чердаке!» Она вдруг плюхнулась на кровать и расхохоталась, смотря на смущенного и, старающегося сохранять серьёзное лицо, парня, который сдался и невольно улыбнулся, глядя в потолок. Оба как по команде встали на ноги и, подойдя к краю своей «территории обитания» протянули руки, соприкасаясь пальцами на границе декорации. — Должна сказать, что вы на сегодня пока лучшие! — захлопала в ладоши Тася. — И, Лекса, крушить реквизит было необязательно, хотя и вышло эффектно. *** Корейские мастера причёсок и грима снова сделали из Паши утончённую барышню в коктейльном платье, которой впору было бы подзывать к себе птичек сладким пением, а не рвать соперников в батлах на битах. Она, пошатываясь на шпильках, продефилировала к своему съёмочному месту, представлявшему собой столик в зале ресторана, где на заднем плане уже ворковали статисты-гости и шныряли «официанты». Усевшись на спасительный стул, Паша выжидающе оглядела снующий по площадке стафф и, пожалуй, впервые ощутила себя частью чего-то по настоящему важного и масштабного. Времена, когда её стихи не имели значения, а голос слышали лишь соседи через тонкие стены, давно прошли, оставив после себя осадок, вытесняемый ныне кардинально новыми ощущениями. Паша, будучи изначально человеком крайне прямолинейным, никак не могла понять, что происходит с её внутренней самоорганизацией — сказывалось влияние делового процесса. Вчера она купила юбку. Факт незначительный, но только не в этом случае. Это была первая юбка в её скромном гардеробе, заполненном доверху толстовками и рваными джинсами. Покупка спонтанная и импульсивная, абсолютно противоположная всей Пашиной каждодневной (не сценической) сущности, жаждала себя оправдать. «Бред какой-то!» — Паша опасливо помотала головой, боясь испортить причёску, ведь мысль «а с чем её можно надеть» вызвала когнитивный диссонанс. Толпа чуть рассеялась, но Сокджина всё равно было не видно. Партнёр по съёмке гарантированно в очередной раз застрял возле зеркала. Тасю, кстати, тоже давно не могли найти, как под землю провалилась. Орлиный Пашин взор охватил весь павильон, вдруг выцепляя среди переговаривающихся парней пристальный взгляд Намджуна с присущим ему прищуром. Она помахала ему рукой, после чего Мон оторвался от компании с целью проверить, как продвигаются дела его подопечной. — Чудесно выглядишь, — отхлебнул кофе Нам, осматривая маленькое чёрное платье. — Опять не рада каблукам? — А кто им будет рад? Посмотрела бы я на тебя в таких копытах, — ухмыльнулась Паша. — Включи седьмой эпизод Rookie King, — парень пожал плечами, — и увидишь Сейлор Монстра. Лунная призма была ко мне ещё менее благосклонна, чем к тебе. У меня юбка была короче. — Сколько же всего в твоей биографии, что будет позорить тебя в Интернете до конца дней твоих? — Ты себе даже не представляешь, — он присел напротив, на место, где уже давно должен был восседать Сокджин. К слову, вид Мона тоже вполне соответствовал ситуации, его съёмочным аутфитом также служил костюм, чтобы элегантно провести Айри по красной ковровой дорожке, что ждала в соседней сквозной комнате. — Как ты предлагаешь это делать? — размахивал руками Джин, завышая динамику звука с каждым словом. — Из-за неё я целыми днями не вижу Намджуна. Она уводит его! Они с Тасей стояли за углом гримёрного фургончика, куда парень утащил её режиссёрское высочество «на минутку поболтать». Минутка длилась уже полчаса. — У тебя все дома? — Тася покрутила пальцем у виска. — Ты надумываешь, оппа, мало того, ещё и наговариваешь без доказательств. Паша слишком сильно любит работу, чтобы разводить интриги. — Ага, работу и Мона, — выпятил нижнюю губу парень, — я вижу этот взгляд. Тася подняла на него покрасневшие от усталости глаза и, не дрогнув ни одной мышцей на лице, пнула Сокджина в колено. — Ты профессионал или кто? Зря что ли актёрскую вышку заканчивал? Иди и играй! Ещё раз перенесёшь личные проблемы на работу, и я тебя покараю. — Мной командовать ты не имеешь пра…. — Живо! — вскрикнула Тася, не в силах выносить его нытьё, и кинула в парня коробкой, отделанной винным бархатом. — Ну, ты посмотри на это. Я говорил тебе? Говорил? — воспылал Джин. — Сидят, шушукаются, любовнички. — Какой же ты долбоёб, храни тебя k-pop, — помассировала затёкшую шею Тася. Ещё издалека завидев надвигающийся тайфун по имени Джин, лидер BTS раскланялся и предпочёл свалить в туман, напускаемый в декорацию дым-машиной. На лице вижуала горело настолько непреодолимое желание пустить и Мона, и Пашу на мясо для пирожков, что девушка вжалась в стул, стоило Джину попасть в поле её зрения. — Давайте сделаем это быстро и без жертв, — заявил Сокджин, нащупывая заветное кольцо в кармане пиджака. — Чем вы их там кормите? — в очередной раз спросил режиссёр, украдкой бросив взгляд на усталого парня. Джин давно сбил колени, присаживаясь то на одно, то на другое перед Пашей, у неё болели ноги от постоянного вставания с места «на радостях», и оба они хотели в туалет после восьмого бокала газировки, заменяющей шампанское. Всё шло не по плану. Сокджин, как не старался, не мог собрать эмоции в кучу и сделать своё лицо хотя бы адекватным, про чувственность уже никто не говорил, всем надоело. Но он раз за разом пытался: сжимал её ладонь на столе, прихватывая скатерть, проливал содержимое бокалов, спотыкался, выворачивал наизнанку карманы и не мог раскрыть коробочку. Съёмки одной из банальнейших сцен длились уже больше часа. — Скажи ему что-нибудь ободряющее, — Тася нервно сминала папку со сценарием, пытаясь не смотреть Наму в глаза, — тебя он послушает. — Что я могу? — Мон развёл руками, а после наклонился к её уху. — Тем более, когда так много народу. — Ему не хватает уверенности в том, что его любят, — почти плачущим голосом сказала Тася. — Знаю, он всегда этим отличался. Только на камеру самоуверенный, а как дело обстоит со сложными материями, весь теряется. Ладно, если ты дашь мне пятнадцать минут перерыва, я что-нибудь придумаю, — заверил Намджун. — Перерыв! — надрывно заорала Тася, молясь, чтобы лидер всё верно рассчитал. Джин вернулся на площадку с мордой кота, наевшегося сметаны и опухшими губами. Взгляд его отдавал смесью ветреной беспечности с нежной поволокой. Он посмотрел на Пашу застывшим влюблённым взглядом и отчего-то полупьяно усмехнулся. Следующий дубль вышел настолько филигранным, будто предыдущих тридцати и не было. Парень страстно хватал свою даму за руку, весь полыхал чувствами и, что самое главное, уверенностью и харизмой взрослого мужчины, отдававшего себе отчёт в действиях. — Мне просто нужен был перерыв, — отмахнулся ничуть не уставший Джин и стремительно выпорхнул за пределы площадки. — Адских гончих на тебя нет, бегун чёртов, — прихрамывала Паша на пути к дивану. *** Вечер наступал на пятки, как Айри на подол своего наряда. Длинное вечернее платье обтягивало её фигуру, сковывая все возможные и невозможные движения, а порой лишая возможности двигаться вообще. Изматывающее ожидание своей очереди было невыносимо настолько, что последний час, что мучились Джин и Паша, Айри провела слушая ряд «охуительных историй» о том, как Чонгук и Тэ вчера поиграли в Овервотч. — Если это не закончится в ближайшие пять минут, я упаду прямо здесь, — Айри скалилась перед «репортёрами». — Я лягу рядом, — процедил сквозь зубы Намджун. Она держала его под руку, подставляя под вспышки камер безымянный палец, на котором сияло богато инкрустированное кольцо. «Муж», придерживая себя за лацкан пиджака, демонстрировал подобное парное кольцо. Честно говоря, они смотрелись как пара из журнала, хоть сейчас на первые полосы, сиять глянцевыми лицами из газетных киосков. Высокий, с пропорциями, будто выверенными до миллиметра, представительный и одновременно очаровательный Намджун со спутницей — такой же высокой статной блондинкой с ногами от ушей и осиной талией. Оба одеты с иголочки и, если увидеть их в таком образе на улице, то любой посчитал бы ребят парой не меньше, чем королевских кровей. Однако, всё о чём могла сейчас думать сия статусная элита: «Как же хочется жрать!» и «Я скоро ослепну от количества света!», остальное пространство в голове занимал белый шум. — Ты специально, да? Он со всеми смотрится лучше, чем со мной, — Джин выкручивал руки своей бескомпромиссностью. — Опять чувствую себя страшным обманутым идиотом. — А правильнее чувствовать себя просто идиотом, — поправила его Тася. — Это была воля судьбы, ты же помнишь. Никто не виноват. Девчонки просто пытаются из ролей не выпасть, а ты во всём видишь скрытые умыслы. — Почему я не должен обращать на это внимания? — Потому что так делают люди, которые любят друг друга, — втолковывала девушка. — Доверие, оппа, вот что важно. — Я не могу слепо доверять ему, — на лицо Джина легла тень. — Почему? — Тася не унималась. — Потому что однажды он уже влюбился и бросил меня, — парень закипал. — Боже, в кого? — В тебя! — съёмка сцены была окончена и сейчас Сокджин и Тася стояли возле декораций, наблюдая как развалились на диване Айри и Мон, по разным сторонам от Паши. — Так ты всё это время злился, — опешила девушка. — Какой же ты хороший актёр, а строил из себя не пойми что. Я думала, что мы стали близкими друзьями, а ты всё это время скрывал, как сильно ненавидишь меня за то, что когда-то интерес ко мне вдруг стал сильнее интереса к тебе. — Нет, я… — Перестань, — она отмахнулась, видя, что парень раскалывается легко как фисташка, — Представляю твои чувства, когда ты снова увидел меня. А теперь я ещё и ватагу девчонок за собой притащила, свежую кровь. Появилась, чтобы снова портить тебе жизнь, да? Так ты подумал? Что я тебе сделала? Нет, по-другому, что я сделала нарочно? — у Джина с её словами в груди сдвинулось что-то, от чего стало труднее дышать. — А я скажу. Я отказала тогда Намджуну и вернула его в реальность, сказала обратить внимание на тех, кто искренне любит его. Он писал мне, как счастлив рядом с тобой, как раскаивается, что не замечал твоих чувств раньше. Чувств, Джин, понимаешь? Он давно перестал рассматривать тебя как хёна для разрядки и поддержки, когда вздумается. Он смотрит на тебя другими глазами, а ты по прежнему думаешь о нём как о теле, пока он пытается заглянуть тебе в душу. И что там? Вечная обида и ревность, требование внимания только к своей персоне и ноль отдачи. Когда ты стал таким? Думаешь, ты потерял контроль над ним? Ошибаешься, над собой. Он ведь никогда не пытался держать тебя в узде, и не потому, что ему плевать, а потому что он доверяет тебе. Ты теряешь его, и ты знаешь это. И никто в этом не виноват, ни я, ни девочки, ни Намджун. Только ты сам. А теперь скройся с глаз моих, чтобы я тебя сегодня больше не видела! *** Юнги обречённо ссутулился и одёрнул джинсы. Стоящая возле бутафорской плиты Софи с нелепым упоением поглаживала свой живот, не моргая, глядя в одну точку. Видимо прогоняла сцену в голове, но смотрелось всё равно дьявольски. «Ребёнок Розмари», не иначе. Вот она, та девушка, с которой хотелось бы играть эту сцену, сидела на режиссёрском стуле, закинув ногу на ногу. Она уже была готова к своей части, рядом вертелся Хосок, изведённый ожиданием, а она, не отвлекаясь, делала заметки в блокноте, изредка покусывала карандаш и загибала край листка. С ней хотелось бы попробовать, ощутить, предугадать. Юнги всегда знал, что он сухарь, и был прав, ведь любые его признания — изворотливые, составленные заранее фразы, которые он оттачивал в мозгу и репетировал внутренним монологом. Если же требовалась мгновенная реакция — он мог только широко открыть глаза и застыть статуей. «Эмоциональный спектр как у зубочистки», — сказала бы Гермиона. Но Тася что-то другое, новое. Она любила его и таким, ничего не требовала и свято верила его словам. Для неё он хотел бы научиться смягчать грубости и пошлости, проявить себя с другой стороны, постараться, в конце концов. И вот когда у него появился этот шанс, его бесцеремонно отняли. Она верила в него, и он должен был попытаться. Он заходил снова и снова. Садился за стол. Прокручивал на пальце кольцо. Чувствовал изящную руку на своём плече. Оборачивался. И застывал статуей, широко открыв глаза. Каждый раз он оборачивался и видел не того человека, не ту руку и не те глаза. Актёр внутри Юнги и прежде едва дышал, но теперь окончательно помер на подмостках сознания. — Я паршивый актёр, — честно признался Юнги после пятого дубля. — Попробуй нащупать это чувство внутри себя, хён, — Тэ какого-то чёрта забыл на их площадке. — Конечно, сейчас вспомню, как узнал о своём пятом ребёнке — и всё получится, — огрызнулся Мин. — Советы ты раздавать горазд, а сам по щам получил. Оскар плачет. Тэхён тут же стушевался, не найдясь, что ответить. — Я не могу представить себе это, — Юнги подошёл к Тасе даже слишком близко, но не коснулся. — Не умею я играть. — Я знаю, — спокойно ответила девушка, самовольно кладя руку ему на плечо, — поэтому я тебя и поддерживаю. Тэхён не совсем прав. Не ищи это чувство, замени его. Вспомни о чём-нибудь радостном, найди счастливый момент, в который ты хотел бы вернуться. Юнги вернулся на площадку загруженный ещё сильнее, чем уходил. Моменты, в которых ему было по настоящему, до дрожи внутри хорошо, можно было по пальцам пересчитать. Задумчивость его лица была выгодна режиссёру в начале, поэтому камера мгновенно ухватила выражение Шуги, зашедшего на кухню. Софи стояла поодаль, но она тоже заметила какую-то особенную мыслительную тягу в его сжатых губах и сведённых бровях. Дебют? Нет, это счастье другого рода. Первый концерт? Эйфория, но кидаться на людей с объятиями желания нет. Дэсан? Только слёзы, от радости, конечно, но боли в этом моменте не меньше. Юнги почувствовал, как тёплая ладонь сжала его плечо. Он видит её в первый раз — маленькая странная девчонка, взахлёб рассказывающая что-то про асфальт и Намджуна, и он не может оторваться от её зелёных глаз. Она первый раз танцует в зале, двигается плавно и изящно, а он как юнец вылетает в ближайший перерыв из зала, чтобы снять напряжение. Она в белом платье, светится, не зная надвигающихся бед, и он готов сделать всё, чтобы защитить её от них. Она спит на его груди, а он жалеет, что горячее сердце так и не смогло взять верх над холодным разумом. Он видит её снова и погибает. Она целует его в уголок губ, и он снова погибает. Они стоят возле окна, боясь вздохнуть, он погибает третий раз. Она! Юнги поднял голову и увидел острые коленки, торчащие из-под подола белого летнего платья, которое было на ней сейчас, и обернулся. Софи смотрела на него своими ореховыми глазами, но они зеленели. Он нащупал её руку с фальшивым обручальным кольцом, почувствовав, как ударилось скромное серебряное колечко на его мизинце металлом о металл. Девушка сказала ему что-то одними губами и приложила ладонь к животу. Мин снова отвёл взгляд на белое платье, и, подумав, как же оно идёт ей, улыбнулся шире и счастливее, чем обычно. Он поднялся на ноги и крепко сжал руку Софи, от чего она едва не заскулила, но прикрыла глаза, ожидая, когда фокус камеры останется лишь на её блаженствующем лице. — Снято! — команда прозвучала от самой Таси. — Все сегодня после перерыва работают лучше. — Оппа, — залепетала Софи, едва кадр был отснят, — мне неловко, но ты мне сейчас пальцы сломаешь. — Извини, — Юнги густо покраснел, — я задумался. — Я знаю. Белый цвет ей действительно идёт, — подмигнула Софи. — Не смотри так, ты произнёс это вслух, хоть и шёпотом. *** — Чётко по сценарию, — кивнул Хосок, пока Тася, прыгая на месте, сгоняла вялость. Хоби стоял возле входа в пресловутый кинотеатр, где Тэхён отхватил по морде, сжимая в руках стебли огромного букета. Девушка уточнила у операторов последние детали по расстановке кадров и впрыгнула в декорацию. Восхитительный букет и улыбка Хосока обезоруживали. Девушка смущалась, краснея на глазах. Милый румянец залил её щёки, а глаза блеснули из-под опущенных ресниц. Эта бестия с командным голосом, какой знал её Хоуп, в нужные моменты могла подключить своё женское обаяние и выглядеть как невинный цветок, а не как главнокомандующий армией. — Немного затянуто. Тася, давай ещё раз, — четвёртый раз скомандовал недовольный режиссёр. Окрылённая девушка снова подпрыгнула к Хоби, делая вид, что опоздала на свидание. С каждым разом её личико становилось всё багровее, что Хоуп списал на усталость, но когда она заплакала, принимая букет, он понял, что дело неладно. — Это уже лишнее, — режиссёр повертел головой. — Излишней трогательности и в других сценах хватает. — Я не специально, — утёрла слезинку Тася, — какой-то из цветков жутко воняет. Похоже, у меня аллергия. Хосок залез чуть ли не с головой в букет и методом тыка выбрал лилию, которая источала настолько терпкий аромат, что у парня тоже зачесались глаза. После чего он выудил цветок и запихнул его Тасе прямо под нос, от чего девушка поморщилась и смачно чихнула ему прямо в лицо. — Ты на мне эксперимент поставить решил? Урою говнюка, — Тася бросилась бежать за неистово орущим Хоби через весь павильон. Надо упомянуть, что Тася любила Хосока той любовью, которой сестра любит брата. Её чувства были взаимны. Рассудительная девчонка, похожая на его лучшего друга, но не имевшая в манере держаться присущего Юнги холода, и обладающая рядом других приятных качеств. Что говорить, она была, как не крути, привлекательнее друга, она всё же девушка. Непреодолимое желание тискать друг друга, щекотать и подкалывать, овладевало обоими, стоило им столкнуться взглядами, что они и делали. Юнги небрежно закрывал глаза на их игрища, упрашивая только так громко не орать. Сейчас на площадке по-прежнему работали статисты и, если Мин снова закатил глаза, то взор девичьих карих глаз, теряющихся в толпе, внимательно наблюдал за происходящим. Хоби усадил Тасю на спину и с криками «Вперёд мой верный конь! За Короля Артура! За Камелот!» они въехали на территорию визажистов, поправлять её потёкший и его заплёванный грим. Хосок заметил её, только когда они вновь вернулись к съёмке. Жёсткий взгляд царапал по спине и лицу, заставляя парня переминаться с ноги на ногу и передёргивать плечами. — Она смотрит на нас, — еле слышно вымолвил Хоуп, непринуждённо подталкивая Тасю в уголок. — Я не могу расслабиться. Мне конец. — Успокойся, паникёр, — заверила девушка, — разве ты вчера не провёл с ней весь день? — Да, — Хоби поджал губы, — но она… — Ты в первую очередь профессионал, — Тася похлопала его по плечу. — Сейчас ты учишь работать не только нас, но и её. Покажи ей как ты справляешься со стрессом, отметая всё лишнее. Не давай возможности влиять на любимое дело, работай, не думая о ней, от души. — Ты лучшая, Пташка, — Хоби расплылся в солнечной улыбке и протянул ей букет уже без лилий. *** — На сегодня всё! Следующие эпизоды снимем завтра в других локациях, — режиссёр остановил ребят, мечтавших поскорее сбежать домой. — А будут другие эпизоды? — энтузиазм Чонгука, потухающий с самого начала, задуло окончательно.